Конн Иггульден - Врата Рима Страница 38

Быстро и умело Клодия разделила на части темно-золотые волосы и собрала их сзади, открывая длинную стройную шею Корнелии. Няня посмотрела на лицо воспитанницы в зеркале и улыбнулась увиденному.

— Не пойму, почему твой отец еще не нашел тебе мужа! Чего-чего, а привлекательности тебе не занимать.

— Он сказал, что я могу выбрать сама, а мне еще никто не понравился, — ответила Корнелия, касаясь шпилек в волосах.

Клодия поцокала языком.

— Твой отец — хороший человек, но надо жить, как принято. Пусть найдет тебе молодого человека с будущностью. У тебя будет свой дом, чтобы управлять им. Думаю, тебе это понравится.

— Тогда я возьму тебя с собой. А то мне будет тебя не хватать, как… как наряда, который немного износился и вышел из моды, но все равно удобный, понимаешь?

— Как изящно ты выражаешь свои теплые чувства ко мне, милочка, — ответила Клодия, шлепнув Корнелию по затылку, и отвернулась за плащом.

Плащ представлял собой квадратный отрез золотой ткани, который доходил до колен. Чтобы ткань хорошо смотрелась, его нужно было правильно задрапировать. К счастью, Клодия занималась этим уже много лет и вдобавок к этому прекрасно знала, какие Корнелия любит стили и фасоны.

— Он красивый — но тяжелый, — пробормотала Корнелия.

— Как и мужчины, милочка, в чем ты скоро сама убедишься, — лукаво ответила Клодия. — А теперь беги к родителям! Мы должны выйти пораньше, чтобы выбрать хорошее место. Мы пойдем в дом друзей твоего отца.

— Отец, как жаль, что ты не дожил до этого! — прошептал Гай, когда они проходили по улицам.

Под ногами лежал темно-зеленый тростник, прикрывая все камни. Горожане нарядились в самое лучшее и яркое, отчаянно шумели, протягивали к ним руки и смотрели горящими, полными зависти глазами. Как и сказал Марий, все лавки были забиты досками. Казалось, весь город вышел на праздник, чтобы увидеть великого полководца. Гай поражался, сколько вокруг людей и как они рады. Разве они не помнят, как те же самые солдаты всего месяц назад освобождали путь мечами? Марий говорил, что они уважают только силу, и его слова подтверждали приветственные крики, звеневшие эхом по узким улочкам. Гай посмотрел направо и увидел довольно красивую женщину в окне, которая бросала ему цветы. Он поймал цветок, и толпа одобрительно взревела.

Ни единая душа не заступила им дорогу, несмотря на то что вдоль нее не было ни солдат, ни охранников. Урок месячной давности явно пошел впрок, и людей будто сдерживал невидимый барьер. Постепенно заулыбались даже жестколицые телохранители Мария.

Марий восседал на троне будто небожитель. Он положил массивные руки на подлокотники золотого трона и улыбался толпе. Раб поднял гирлянду из позолоченного лавра над его головой, и тень упала Марию на лицо. Тот просто кивнул. Каждый взгляд был прикован к катящейся повозке. Приученные к бою лошади не обращали внимания на крики и даже венки, которые вешали им на шеи те, кто посмелее.

Гай стоял у плеча великого человека, и гордость переполняла его душу. Был бы отец доволен? Гай подумал: вряд ли, — и его кольнула печаль. Марий прав: прожить этот день — значит прикоснуться к богам. Он знал, что никогда этого не забудет, и видел то же в глазах людей вокруг. Воспоминание об этом зрелище будет еще долго согревать их в темные зимы.

В центре города Гай на углу увидел Тубрука. Когда их глаза встретились, Гай словно заново вспомнил все, что их связывало. Тубрук поднял руку в приветствии, Гай тоже. На Тубрука начали глазеть, удивляясь, какое он имеет отношение к триумфаторам. Тубрук кивнул, и Гай кивнул в ответ, сглотнув комок в горле. Он опьянел от избытка чувств и крепко сжал спинку трона, чтобы не пошатнуться в волне приветствий.

Марий подал сигнал, и двое легионеров с мешками из мягкой кожи поднялись на повозку. Они опустили руки в темные горла мешков и достали блестящие пригоршни серебряных монет. Изображение Мария полетело в толпу. Горожане выкрикивали его имя и собирали монеты с земли. Марий тоже погрузил руку в мешок и поднял ее вверх. С его пальцев стекали капли серебра. Марий подбросил монеты высоко-высоко и рассмеялся, глядя, как они падают и толпа нагибается, чтобы подобрать дары. Он радовался их восторгу, а они кричали: «Да благословят тебя боги!»

Из низкого окна Корнелия смотрела на кипящую массу людей, довольная, что не стоит на улице. Когда Марий на троне приблизился, сердце ее дрогнуло, и она закричала вместе со всеми. Марий был красивым, и город любил героев.

Рядом с ним стоял юноша, слишком молодой для легионера. Корнелия подалась вперед, чтобы лучше его рассмотреть. Он улыбался, и его глаза блеснули голубыми искрами, когда Марий сказал ему что-то смешное.

Процессия прошла мимо Корнелии и ее семьи. Корнелия увидела, как летят монеты и люди кидаются их подбирать. Ее отец, Цинна, фыркнул и ядовито сказал:

— Пустая трата денег! Рим любит экономных военачальников!

Корнелия промолчала, не сводя глаз со спутника Мария. Здоровый на вид, приятной наружности. Но в том, как он держался, было еще что-то неуловимое… Внутренняя уверенность. Как часто говорила Клодия, нет в мире ничего привлекательнее уверенности.

— Теперь каждая мать в Риме попытается загнать этого юного петушка к своим дочерям! — прошептала стоящая рядом Клодия.

Корнелия залилась краской. Клодия высоко подняла брови и улыбнулась.

Триумф продолжался еще два часа, но Корнелии уже было неинтересно.

Краски и лица слились в сплошное пятно, под тяжестью венков легионеры еле переставляли ноги. Когда солнце достигло зенита, они подошли к Форуму. Марий приказал вознице остановиться впереди, у ступеней сената. Копыта гулко зацокали по каменным плитам, шум улиц постепенно остался позади. Здесь стояли солдаты Суллы, которые охраняли входы на площадь, не пуская туда бурлящую людскую массу.

После шумных улиц тут царила почти полная тишина.

— Останови здесь, — сказал Марий и встал с трона, чтобы посмотреть, как выходят на Форум его люди.

Вышколенные легионеры аккуратными шеренгами, ряд за рядом, заполнили всю площадь с дальнего края до здания сената. Ни один человеческий голос не мог бы дать команду так, чтобы все услышали, поэтому прозвучал условный сигнал рога. С оглушительным стуком сандалий они вытянулись по стойке смирно. Марий гордо улыбнулся и сжал плечо Гая.

— Запомни это! Вот ради чего мы сражаемся в тысяче миль от дома!

— Я никогда не забуду сегодняшний день, — честно ответил Гай, и Марий стиснул его плечо крепче обычного.

Потом Марий сошел с повозки и приблизился к белому быку, которого удерживали четверо солдат. Рядом фыркал и теребил свои путы огромный кабан с черной щетиной.

Марий принял тонкую свечу и зажег благовоние в золотой чаше. Легионеры склонили головы; он вышел вперед с кинжалом в руках и, тихо что-то сказав, перерезал горло обоим животным.

— Проводите нас сквозь войны и беды в безопасный дом, в наш город! — сказал Марий и вытер лезвие о шкуру быка, который упал на колени.

Вставив кинжал в ножны, консул обнял за плечо Гая, и они вместе поднялись по широким белым ступеням сената.

Сенат, средоточие власти над всем миром. Колонны, которые не обхватили бы и трое рослых мужчин, поддерживали покатую крышу, на ней тоже стояли статуи. Лестница заканчивалась бронзовыми дверями, по сравнению с которыми даже Марий казался карликом. Эти двери из сцепленных друг с другом панелей, казалось, предназначались для защиты от вражеских армий. Однако когда Марий с Гаем взошли по ступеням, двери тихо открылись изнутри. Гай с трудом сдержал благоговейный вздох. Марий кивнул:

— Пошли, парень! Встретимся с нашим правительством. Сенат долго ждать не любит.

ГЛАВА 16

Марк ехал к морю вместе с Рением и удивлялся, отчего тот так напряжен. Они скакали уже с самого рассвета, не обменявшись ни словом. Марк проголодался и очень хотел пить, но не хотел в этом признаваться. Еще в полдень он решил: если Рению вздумалось достичь порта без остановок, он первым не сдастся.

Наконец, когда в свежем деревенском воздухе послышался кислый запах дохлой рыбы и водорослей, Рений подтянул поводья, и Марк с удивлением заметил, что тот побледнел.

— Мне в сторону, повидаюсь с одним приятелем. А ты езжай дальше, в порт, найди себе комнату. Там есть постоялый двор…

— Я с тобой, — коротко прервал его Марк.

Рений сжал челюсти, пробормотал: «Как пожелаешь!» — и свернул с большой дороги на проселочную.

Марк не отставал. Тропа несколько миль вилась через лес. Марк не спрашивал, куда они едут, только держал меч наготове на случай, если в листве прячутся разбойники. Правда, подумал он, меч против стрел не очень-то поможет.

Когда едва заметное солнце опустилось к самому горизонту, они добрались до маленького селения. Там было не больше двух десятков небольших, но ухоженных домов с курами в загончиках и козами на привязи. Увидев это, Марк решил, что здесь вполне безопасно. Рений спешился.