Саймон Скэрроу - Братья по крови Страница 39

– Как там остальные пленные?

– Проверял. Все на месте. – Макрон оглядел косые провалы мрака по углам. – Каратак, наверно, все еще где-то рядом, если думает освободить своих.

Префект покачал головой.

– Теперь уже поздно: объявлена тревога. Если он и держит это в уме, то сейчас делать этого все равно не будет. До света он попытается как можно дальше убраться от лагеря. Надеюсь лишь, что мы еще не слишком опоздали. Возьми здесь все под свое начало. Караулы на постах удвоить. Найди трубача, пускай протрубит тревогу. Срочно.

– А чем займешься ты, господин префект?

– Доложусь в ставку. Надо срочно поднять лагерь.

– Не лучше ли сначала изловить Каратака? А уже потом к верховному?

– Увы, поздно… Вперед!

Они расстались, и Катон побежал обратно к сердцевине лагеря. Впереди уже показались шатры ставки, когда за спиной раздался призыв одинокого рога. Было смутно видно, как солдаты в темноте, отвлекшись от спасения своих палаток, начали озадаченно оглядываться.

– Это что еще за шутки? – послышался голос. – Я-то думал, враг разгромлен… Кому там спьяну музычки захотелось?

Катон приостановился и, поднеся ладони ко рту, проорал:

– Всем подъем! Сигнал прозвучал! Шевелите задами, язви вас!

Ругательство возымело действие: люди зашевелились, нашаривая в темноте оружие и снаряжение. Опционы и центурионы разносили приказ, их надрывные голоса перекрывали шум ветра. Катон, поминутно оскальзываясь, бегом спешил по грязи к ставке. Каким-то чудом, помимо офицерской палатки, где шло гулянье, все остальные шатры остались целы. Катон, в очередной раз поскользнувшись, остановился перед частным помещением верховного.

– Впустите меня, – переводя дух, махнул он рукой часовым, что преградили ему дорогу.

– Одну минуту, господин префект.

– Времени нет… ни минуты.

Катон оттолкнул часового и ворвался внутрь. После темени снаружи трепетный свет ламп и жаровен казался нестерпимо ярким. Лихорадочно оглядевшись, префект увидел лишь слугу, который тревожно вскинулся, отвлекшись от чистки сапог своего хозяина.

– Командир здесь? – потребовал Катон.

В шатер спешно зашел один из часовых и, держа руку на рукояти меча, направился к нарушителю порядка.

– Господин префект, вам необходимо ждать снаружи!

– Где командир? – повторил Катон.

В глубине шатра раздвинулась занавесь, и показался Осторий – в одной тунике, босой.

– Именем Юпитера, что происходит? Префект Катон, что вы здесь делаете? – Сделав паузу, он дернул головой. – Кто приказал трубить к боевой готовности?

Катон, рванувшись мимо часового, вытянулся перед верховным.

– Господин, Каратак сбежал, – со стучащим как молот сердцем доложил он.

Осторий смотрел расширенными глазами.

– Как сбежал? – не сразу выговорил он. – Как такое возможно? Он же у вас был в цепях.

– Так точно, был.

– Тогда как это могло произойти?

Катон лихорадочно соображал.

– Видимо, ему помогли. Двое стороживших его караульных убиты, а зажимы из оков выбиты.

– Помогли? Кто?

– Не могу знать, господин военачальник. Но как только раскрылось, что он бежал, я сразу поднял тревогу. Мои люди его ищут, а я отдал приказ не выпускать из лагеря никого. Если вражеский вождь еще здесь, мы его найдем.

Эти слова Осторий выслушал молча, с каменно-суровым лицом.

– Лучше, если он найдется, префект Катон. Именем богов, лучше, если его найдут и вновь посадят на цепь. Если побег ему удастся, то клянусь, те, кто за это в ответе, жестоко поплатятся.

– Слушаю, господин, – беспомощно ответил Катон.

Верховный повернулся к часовому:

– Срочно сюда моих штабных офицеров!

Часовой поспешил из шатра. Помимо Катона с Осторием, здесь оставался только слуга, который по-прежнему сидел на стуле, растерянно держа в руках сапог. Гнев верховного обратился на него:

– Ну, а ты чего застыл? Продолжай занятие!

Слуга, боязливо съежившись, принялся скрести с удвоенной силой. В эту минуту Катон многое бы отдал, чтобы поменяться с ним местами. При этом он все так же стоял навытяжку, пока Осторий гневно не повернулся к нему:

– А вам лучше продолжить поиск Каратака, префект. Ступайте!

Катон, отсалютовав, поторопился наружу: все хорошо, лишь бы подальше от глаз верховного.

Сразу по получении указаний Остория в помощь обозному сопровождению было отряжено две когорты, для поимки сбежавшего узника. Остальным был дан отбой, и люди возвратились в свои пострадавшие убежища коротать остаток ночи. Катон возвратился к себе в палатку, чтобы дожидаться каких бы то ни было сообщений.

Буря наконец стала ослабевать, уйдя к востоку. Ветер, разметавший оставшиеся тучи, был уже не столь свирепым. Ослабел, а затем и вовсе прекратился дождь. Редкие звезды на бархате неба теплились бесстрастно и вместе с тем словно выжидающе. Само их спокойствие казалось насмешливым Катону, бессонно смотрящему на ночное небо при входе в палатку. Вот она, переменчивость судьбы… Триумф доблестного префекта продлился менее дня. Бегство вражьего вождя, несомненно, преобразит его из предмета восхваления в козла отпущения, допустившего столь губительный промах. Про то, что это он пленил Каратака, никто теперь и не вспомнит, а помнить будут исключительно то, что он дал ему сбежать. Хотя истинным преступником был несомненно тот, кто убил караульных и освободил неприятельского вождя… Эх, вот бы только установить, кто это был: с мерзавца спустят шкуру. Надежда сейчас только на то, что преступник, пособивший Каратаку, прячет его где-то в лагере. Мысль о том, что беглец все же смог уйти за пределы стоянки, была попросту несносной. По мере того как стали поступать известия от поисковых отрядов, сердце Катона вконец отяжелело: от Каратака не осталось и следа.

Когда на востоке еле видимой воспаленной жилкой затеплилась заря, Макрон принес еще одно неутешительное известие:

– Я тут допросил стражу на воротах. Действовала она четко по твоему указанию: наружу. А потом я подумал и спросил, кто проходил через ворота в те часы, когда тревога еще не прозвучала.

– И что?

– Порадовать тебя нечем. Ничего примечательного: лишь обычная смена караулов. За исключением повозки виноторговца.

– Повозки, говоришь? – Катон приложил ладонь ко лбу. – Стражники ее обыскали?

– Так, на скорую руку… Она была пуста. А лицо возницы скрывал капюшон. Шел дождь, так что дежурный опцион не нашел в этом ничего подозрительного. Торговец сказал, что возвращается в Вирокониум за новой партией товара: врага-то теперь опасаться незачем. Опцион его и пропустил.

– Который шел час?

– Как раз перед закрытием на ночь ворот. Мы тогда находились в офицерской палатке. Того опциона я привел с собой на случай, если ты захочешь с ним перемолвиться.

– Пусть идет сюда.

Макрон высунул голову наружу:

– Эй, заходи.

Он посторонился, пропуская опциона – закаленного вояку, но настолько скованного и, похоже, недотепистого, что сразу видно: из опциона в центурионы ему не вырасти. Выделка не та.

– Опцион Домат, господин префект, – встав навытяжку, представился он.

– Опцион. Центурион Макрон сообщает, что ты перед закрытием ворот выпустил ночью из лагеря повозку.

– Так точно, господин префект.

– Виноторговца, едущего в Вирокониум?

– Его са́мого, господин префект.

– А тебе не показалось странным, что виноторговец выезжает из лагеря в такой час?

Опцион тревожно переступил с ноги на ногу.

– Нет, господин префект. Объяснялся он вроде как внятно. К тому же по службе мы высматриваем угрозу извне, а этот, наоборот, выезжал изнутри наружу. Я его и пропустил: что ж тут такого?

– Опцион, задача караулов при исполнении – высматривать врага. И обязанностью твоей было внимательно присматриваться, кто к нам въезжает и выезжает.

– Как я сказал, господин префект, мне он подозрительным не показался. И врага я в нем не усмотрел. А уж тем более Каратака. Да и говорил он на латыни.

Катон вздохнул.

– А тебе не пришло в голову, что хотя бы один из врагов мог знать наш язык?

Опцион приоткрыл рот, собираясь что-то возразить, но благоразумно промолчал.

– Ты думаешь, это был он? – вмешался Макрон.

– Все может быть. Как только разберемся с этим, пошлю за ним патруль. На всякий случай. – Катон снова перевел внимание на опциона. – Домат, а еще что-нибудь ты нам можешь сообщить о том торговце? Как-нибудь описать?

– Я уже рассказал центуриону, господин префект: у него на голове был капюшон. Там и так-то было темно, да еще дождь с ветром, всякое такое…

– Понятно, – устало вздохнул Катон.

Он уже собирался отпустить этого недотепу, но тут лицо опциона слегка оживилось: