Эйдзи Ёсикава - История Хэйкэ Страница 39

– Господа, пожалуйста, этим Ручьем нельзя пользоваться.

– Что такое? Почему это, несчастный? – промычали они, обращая на него не больше внимания, чем на пугало.

– Это Ручей под ивой, которым никто не может пользоваться, кроме его величества. Вон оттуда, где находится источник, течет Ручей. Прошу вас не подходить сюда.

– А ты кто такой, чтобы нам приказывать?

– Я сторож Ручья под ивой.

– Сторож? О, значит, ты присматриваешь за этим Ручьем, да?

– Моя задача – заботиться о Ручье и поддерживать чистоту его воды. Я своей жизнью отвечаю за Ручей.

От такого ответа воины покатились со смеху.

– Чепуха! В столице выпадает достаточно дождей, чтобы наполнить твой Ручей. Осмелюсь сказать, его величество пьет меньше Великого дракона и не сможет осушить Ручей!

– Вы грубые люди. Кто вы такие, кто впустил вас сюда и позволил устроить такой беспорядок?

– Беспорядок? Кто это беспорядочный? Нас направили охранять дворец. Нам приказал министр. Ступай и сам спроси у министра.

– Вы имеете в виду министра Ёринагу?

– Ёринага его зовут или как-то еще – это к делу не относится и нас не касается. По правде говоря, когда начнется война, здесь не будет ни дворца, ни Ручья под ивой. А пока у нас есть возможность подчистить хранилища и набить себе брюхо!

Нехотя Асатори побрел прочь. Солнечные блики на алебардах воинов и мечах вызывали у него трепет. Неподходящее было время для споров с этими неприветливыми вояками, которые без колебаний могли наброситься на него. Он ничего не мог поделать, лишь наблюдать за ними издалека. Вскоре Асатори увидел, как один воин влез на дерево и, прикрыв глаза от солнца, пристально смотрел на территорию дворца Такамацу, стоявшего неподалеку. И что-то, увиденное им, заставило его поспешно слететь вниз, а три воина вскочили на лошадей и куда-то поскакали.

Асатори прислонился спиной к стволу гигантской ивы, озабоченно думая о своем господине, прежнем императоре. Если разразится война, что сможет предложить ему он, Асатори, скромный сторож, кроме своей преданности и жизни? Он ничего не мог поделать, лишь оставаться здесь и охранять Ручей.

Летний ветерок играл длинными ветвями ивы; зеленая нить, которую мягко бросало из стороны в сторону, поглаживала щеку Асатори.

– Нам не хватает воинов, не хватает даже для защиты его величества, – заметил регенту советник Синдзэй.

Только прошлой ночью случился большой переполох от крика, поднятого придворными дамами госпожи Бифукумон, когда они заметили фигуру, примостившуюся, словно сова, на верхушке орехового дерева за окном. На возбужденные и негодующие выкрики прибежали стражники со своими луками и сбили с дерева несчастного – молодого монаха, признавшегося, что он подглядывал за дамами во время их туалета.

– Кое-что непременно нужно сделать, – сказал Синдзэй. – В такие моменты именно воины наиболее пригодны для подготовки заговоров. Не пора ли для повышения нашей безопасности вызвать сюда тех военачальников, которых рекомендовал его величество?

Регент ответил не сразу.

– Может оказаться, что это необходимо… – Он, казалось, колебался. Причина заключалась в том, что его брат Ёринага был известен как сторонник Сутоку, и регент знал, что скоро он должен будет заявить, чью сторону принял. Затем регент продолжил: – Советник Синдзэй, каких военачальников вы предлагаете императору для охраны?

– Это уже решено прежним императором незадолго до кончины. Был составлен список, который он одобрил.

– Мне не говорили о существовании подобного списка.

– В его существовании не приходится сомневаться.

– У кого он теперь?

– Его величество при жизни доверил его главе Левой стражи и Фудзиваре Мицунаге. После кончины его величества документ передали на хранение Корэкате, главе Правой стражи. Как я предполагал, госпожа Бифукумон должна была собственными глазами увидеть этот список, когда закончился период траура. Пожелания прежнего величества следует выполнить в точности. Не следует ли провести аудиенцию у императора?

Тадамити не возражал:

– Нужно сказать главе Правой стражи, а также госпоже Бифукумон.

На пятый день после смерти императора-инока госпожа Бифукумон и советники императора встретились, чтобы обсудить содержание завещания. Хотя таких намерений не было, но эта встреча, по сути, превратилась в военный совет. Опасаясь, как бы после его смерти воины не взбунтовались, Тоба предусмотрительно составил список из десяти глав домов Гэндзи и Хэйкэ, которые должны были обеспечить охрану нового императора и госпожи Бифукумон. Главным среди десяти глав назван Ёситомо из дома Гэндзи.

Однако бросалось в глаза отсутствие в этом списке одного имени.

– Почему пропущен Киёмори из дома Хэйкэ, владетель Аки? – ровным голосом спросил Синдзэй и выжидающе посмотрел на госпожу Бифукумон. – Тадамори из Хэйкэ был известной при дворе фигурой. Его вдова и мачеха Киёмори, госпожа Арико из Харимы, как я помню, была когда-то кормилицей наследника. Его прежнее величество, я уверен, об этом не забывал.

Киёмори не был совершенно неизвестен госпоже Бифукумон, часто слышавшей о нем от госпожи Кии, и поэтому она быстро ответила:

– Да, я находилась с прежним императором, когда он составлял этот список. Со мной советовались по тому же вопросу, хотя и по другому поводу, и его величество, видимо, чувствовал, что Киёмори можно доверять, но он также опасался, что мачеха Киёмори может привлечь его симпатии на сторону принца Сигэбито. Вот почему имя Киёмори было пропущено. Однако его величество также сказал, что если у Киёмори не будет каких-либо других обязательств, то при необходимости его следует назначить. Да – теперь я припоминаю отчетливо, – он выразился именно так.

Синдзэй подхватил слова госпожи Бифукумон, чтобы сделать вывод:

– У нас нет причины предполагать, что Киёмори имеет какие-либо другие обязательства. Мы должны также вспомнить, что после дела в Гионе Ёринага стал злейшим врагом Киёмори. Распускались клеветнические слухи, которые даже его величество заставили на какое-то время отвернуться от Киёмори. И теперь было бы чрезвычайно жаль пренебречь Киёмори. А вы, господин? – спросил Синдзэй, повернувшись к Тадамити. – Каково ваше мнение?

– Никогда не имел ничего против владетеля Аки. Я не питаю к нему неприязни и не хочу, чтобы с ним не считались.

– В таком случае нам следует включить это имя – Киёмори?

– Это было бы весьма желательно.

Так в список личной охраны императора Го-Сиракавы добавили еще одно имя. Все одиннадцать военачальников являлись главами влиятельных фамилий, содержащих воинские отряды в своих поместьях. На следующий день, 8 июня, к храму Анракудзюин начали прибывать войска, причем в таком количестве, что воины не смогли разместиться на территории храма. Первым явился Ёситомо из дома Гэндзи со своими воинами, а за ним последовали остальные военачальники, они также привели свои отряды. Последним прибыл молодой воин на коне, и с ним – группа из двухсот конников. В пункте регистрации он объявил свое имя чистым, звонким голосом:

– Я – второй сын владетеля Аки, Киёмори из дома Хэйкэ, – Мотомори из Аки, чиновник четвертого ранга, семнадцати лет от роду. Мой отец получил императорский вызов. Приказы о наборе разосланы всем вассалам на его территории и тем, у кого имеются старые связи с нашим домом. Сам он прибудет позже со своим войском. Я пришел заранее вместо него.

Тот, кто повернулся на голос, увидел ясноглазого парня в кожаных доспехах темно-синего цвета, разукрашенных прекрасным шафрановым орнаментом. Его колчан был заполнен стрелами с черным оперением, шлем он забросил за спину.

Восклицания удивления вырвались у нескольких пожилых воинов:

– О! Как это возможно, чтобы у Киёмори уже был такой прекрасный сын?

Осанкой Мотомори напомнил им не только самого Киёмори, но и своего деда Тадамори. Не могли они не подумать и о скоротечности времени.

Глава 14.

Красное знамя Хэйкэ

Усадьба Рокухара, в которой обосновался Киёмори, из немногочисленного поселения на окраине Киото превратилась в небольшой городок, где проживало множество членов дома Хэйкэ. Старшему сыну Киёмори, Сигэмори, приехавшему сюда ребенком, исполнилось восемнадцать лет. Унылая болотистая пустошь, через которую проходили редкие похоронные процессии или монахи, держащие путь в Торибэно и храм Киёмидзу, разительным образом переменилась после возведения моста Годзё. Болота были осушены, а узкие, извилистые тропинки уступили место широким дорогам, по которым могли проехать три кареты в ряд. Быстро выросшие плетеные стены огородили большие жилые дома с высокими изогнутыми крышами; среди теснившихся многочисленных маленьких домиков встречались массивные ворота. Большие усадьбы, соседствовавшие с особняком Киёмори, занимали члены его семьи и их вассалы. Двухъярусные ворота, через которые могли проезжать всадники, вели к новому, просторному особняку Киёмори, чьи земли спускались вниз к реке Камо. От основной крыши гребень простирался за гребнем, и центральное здание терялось под лабиринтом крыш.