Северный лес - Дэниел Мейсон Страница 39

этого многоголосия, потому что призрак сам должен пожелать заговорить с нами, а большинство из них этого не хотят. Почему некоторые все же являются нам, до сих пор неясно. Любовь, месть – вот самые громкие мотивы. Иногда духи вмешиваются в людские дела, если у них на глазах творится зло. А есть и дерзкие, докучливые призраки, которые любят устраивать хаос, бить в кастрюли, чихать, отвязывать лошадей, прятать ключи и тому подобное. Но для того, чтобы принять физическую форму, требуются некоторые усилия, и – подозреваю – другие духи могут отнестись к этому с неодобрением. Словом, без весомых причин призраки людям не показываются. – Она прервала декламацию. – Но я забегаю вперед. Ваши духи (во всяком случае, пока) остаются в акустическом спектре. Однако, если проблему запустить, все может измениться.

– Простите, – сказал мистер Фарнсворт, – что может измениться?

– До сих пор вы, миссис Фарнсворт, – она встретилась взглядом с хозяйкой, – их только слышали. Они не пытались продемонстрировать свои наслаждения во плоти.

На слове “плоть” миссис Фарнсворт побледнела и застыла на месте, и Анастасия уж было подумала, что убила ее и бедняжка вот-вот свалится на пол.

– Но это даже хорошо, – поспешно добавила она. – Похоже, злого умысла у них нет. Они просто слегка неосмотрительны. Возможно, они слишком увлечены своим небесным союзом… этим регулярно скрепляемым союзом, что, разумеется, не должно нас удивлять. Ведь они не стареют, не устают…

– Тогда что вы предлагаете? – вмешался мистер Фарнсворт.

– То же, что и всегда, – ответила Анастасия. – Спросить у них. Вы ведь все-таки их гости.

– Гости? Чепуха! – хмыкнул мистер Фарнсфорт. – Мы купили этот дом три года назад. Законный владелец я.

– В материальном мире – да. Но духи, мистер Фарнсворт, не сверяются с земельным реестром. Три года для них ничтожный срок. Это старый дом, который множество раз переходил от одного хозяина к другому, на него претендуют многие.

Миссис Фарнсворт повернулась к мужу:

– Так и знала, зря мы его купили!

Анастасия подняла ладонь:

– Я вовсе не это имела в виду. У любого дома есть история. Я лишь хотела сказать, что сторонам нужно достигнуть взаимного понимания. Перестроиться, если угодно. Когда придет время, вы должны будете обратиться к этому… художнику, этому поэту. Воззвать к разуму, к сочувствию, убедить их, что это в их же интересах.

– Но как? – хором спросили супруги.

Тут Анастасия заметила в дальнем конце комнаты глаз – в щелочку подглядывала дочь. На миг Анастасия почувствовала себя беззащитной, как будто ребенок, лучше знающий правила притворства, раскусит ее в два счета. Она выпрямила спину, покрутила в руке бокал с остатками вина. Казалось, теперь на нее возлагает надежды не только бедная женщина, но и весь дом: муж, дочка, духи.

– Уже поздно. Сеанс будет завтра вечером. Вот тогда и узнаем.

* * *

– Puma concolor, мадам Росси, также известная как пантера, горный лев, кугуар. Сейчас они удивительно редки. Набивщик воссоздал ту позу, в которой я ее подстрелил, – в момент атаки.

Они были у него в кабинете – великолепной комнате в новом крыле, вмещавшей в себя целый зверинец. У окна – пантера. На комоде крупное существо с четырьмя бивнями – не прихоть набивщика, но бородавочник, который, как пояснил мистер Фарнсворт, тоже на него напал. Он бы показал шрам, да только тот выше колена. Он сидел на краешке письменного стола – в оливково-зеленой охотничьей куртке, с трубкой во рту. Она устроилась на диване, между ними лежала шкура зебры с приподнятой головой. На столе графин виски на подносе, два стакана, нож, фазан, воротничковый рябчик.

Последние два часа он показывал ей дом и участок, и за это время они успели обсудить историю охоты (“Странное словечко – охота, им называют и ловлю зверей, и желание”), различия в охотничьих законах в Нью-Йорке и Массачусетсе, воротничкового рябчика (милый был рябчик, увязался за ним, как собачонка), сколько можно протянуть на одной крольчатине (недолго) и сколько – на мясе опоссума (дольше: оно жирнее), а также распространенный у индейцев обычай многоженства – изучению этой темы он посвятил немало времени (если ей интересно, он как раз сейчас работает над одной статьей).

Анастасия терпеливо слушала, высматривая хоть что-нибудь, что могло бы пригодиться на сеансе. Но прогулка по дому не дала почти никаких археологических зацепок: мистер Фарнсворт выбросил все, кроме буфета, напольных часов эпохи революции, кухонного стола и кровати.

– О? – Последний предмет хотя бы имел отношение к делу.

– Но духи, мадам Росси, кроватью не ограничиваются.

Он показал ей потолки с чеканными металлическими пластинами, обои с орнаментом по эскизам Уильяма Морриса, турецкие ковры. Дымоход нужно покрыть известкой, кое-где в доме гуляют сквозняки – надо менять оконные рамы. Он надеется, это не потревожило ее сон.

Единственное, что потревожило ее сон, – это дикобраз.

– Никаких небесных союзов? – спросил он.

Анастасия узнала этот взгляд из-под полуприкрытых век, скользнувший по ней в разгар вчерашнего пира.

– Никаких союзов, мистер Фарнсворт. Я спала очень глубоким сном.

Интересно, подумала она, сколько он уже успел выпить. Учитывая обстоятельства, решение обратиться к виски было вполне разумным. После вчерашней беседы его жене стало дурно, и, несмотря на бром, под утро призраки устроили для нее новый концерт.

Одна из собак, спавших у камина, поднялась и подошла к хозяину. Он скормил ей лакомство из кармана, затем вновь принял свою царственную позу.

– Все это у нее в голове, да?

К такой прямолинейности Анастасия была не готова.

– Прошу прощения?

– Эта вакханалия. Голоса.

– Пока еще рано делать выводы.

Мистер Фарнсворт махнул рукой:

– Ерунда. Она рехнулась. Вы это знаете.

– Ничего подобного я не говорила.

Он указал на нее трубкой:

– Но подумали.

Анастасия смотрела, как собака снова устраивается у камина.

– Если позволите, мистер Фарнсворт, вы меня удивили. Вчера вечером вы показали себя человеком, готовым поверить, что наш материальный мир лишь часть незримого целого. Что миры могут взаимодействовать. Когда вы говорили о деловом партнере, порекомендовавшем меня…

Он снова махнул рукой:

– Я вас умоляю. Мы оба знаем, что это было ради миссис Фарнсворт. Я уже потерял счет небылицам, которые вынужден выслушивать и рассказывать, чтобы эта семья оставалась на плаву.

– Но вы слышали скрипы и стуки.

– Старые дома скрипят.

– В старых домах обитают призраки, скажут некоторые.

Он пристально посмотрел на нее, затем нацепил свою самую любезную улыбку.

– Мадам Росси. Хотя бы на минуту прекратите спектакль. Я понимаю, насколько он важен – в лечебных целях. Уверяю вас, гонорар вы получите, но не держите меня за дурака. Я бы не открыл свои фабрики, если бы меня так просто было обвести вокруг пальца. На мошенников у меня чутье. Я бывал на спиритических сеансах. Репы с таинственными письменами, растущие из ковра! Пляшущие вазы! Король Филип! Будь я призраком короля Филипа, я бы не в сеансах участвовал, а закончил начатое и