Маргарита Разенкова - Девочка по имени Зверёк Страница 4

– А я… готовлю хлеб. Отец попросил меня.

– Ты сама готовишь? – удивился он.

– Да, отец любит, чтобы я сама пекла. Он говорит, что у меня получается очень вкусно.

– Наверное, ты знаешь какой-нибудь секрет?

Он лишь хотел пошутить, но она вдруг застеснялась и пролепетала:

– Нет-нет, что ты! Если хочешь, ты можешь попробовать. Скоро уже будет готово.

В ее газельем взгляде мелькнула робкая надежда, что он еще задержится. Тэху вздохнул про себя: «Надо идти, а то еще подумает что-нибудь лишнее». А вслух выразил сожаление, что у него нет времени. Он решил зайти к Нэхебу попозже. Огорченная Аменэджем сама проводила его до дверей.

Все же Тэху решил наведаться в тот храм еще раз. Последний раз! «Просто так, – решил он. – Попрошу великого Амона хотя бы помочь мне забыть мои дерзкие желания». Он самым тщательным образом подсчитал дни, чтобы не попасть в череду служения Ра-Хотепа: не хотел с ним невзначай встретиться. Больше не хотел!

На этот раз храм был пустынен и тих, и Тэху долго ходил меж колонн двора, удивляясь их ярким, нарядным росписям. Он высоко задирал голову и внимательно разглядывал похожие на пальмы верхушки колонн и другие детали архитектуры. Ему вдруг пришло в голову, что он никогда не обращал внимания, насколько искусной может быть рука человека – так выверены и изящны были легкие на вид каменные строения храма. Он даже потрогал рукой цветкообразное основание одного столба, будто убеждаясь, что тот не вырос из земли, а на самом деле является творением человеческих рук. Затем с неослабевающим любопытством прошелся вдоль статуй божественных фараонов и членов царской семьи. Казалось, они следили за ним своими инкрустированными глазами, а их окрашенные алым губы слегка улыбались – величаво и благосклонно.

Наконец Тэху отправился в ту внутреннюю часть храма, куда можно было зайти простым смертным. Здесь не слышно было даже щебета птиц – тишина, полумрак. Узкие окна высоко над полом, почти у самого потолка храма – следовало высоко поднять голову, чтобы увидеть их. Но солнце все же постоянно вливалось в этот храмовый зал, прорываясь через окна-щели таким образом, чтобы с каждым шагом по небосводу послать хотя бы один из своих лучей к подножию статуи великого Амона-Ра и отразиться в водяных часах, звонко роняющих каплю за каплей через равные промежутки времени в каменную чашу. И это был единственный звук, нарушающий непроницаемую тишину этого большого зала.

Тэху нечего было принести в дар богу, и он решил хотя бы просто поговорить с ним. Впрочем, из этого тоже ничего не вышло: Тэху слишком глубоко предался своим размышлениям. Так глубоко (недопустимо для воина!), что не заметил, как кто-то подошел к нему сзади. Тэху почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и, мгновенно обернувшись, вздрогнул – прямо перед собой он обнаружил смеющиеся глаза Ра-Хотепа. От неожиданности Тэху онемел.

– Тебя долго не было, солдат! – голос жреца был приветливее, чем в предыдущий раз, и глаза смотрели мягче.

– Я больше не хотел беспокоить тебя, – хрипло выдавил Тэху.

Жрец кивнул и помолчал немного.

– Я знал, что ты вернешься, – наконец произнес он. – Богам угодно твое упорство. Ступай за мной.

Ра-Хотеп произнес это столь властно, что Тэху не решился возразить. Да ему и не хотелось.

У Тэху было не так уж и много свободного времени. С его собственной точки зрения – катастрофически мало: нечасто можно было уйти из гарнизона надолго. Но каждый свободный день, всякий свободный час он бежал в храм Амона. Храм находился довольно далеко от гарнизона. Да что ж с того! Тэху снимал сандалии и бежал сначала по каменистой дороге вдоль белой городской стены, затем – по мягкой, как мука, пыли вдоль реки. На рассвете все озарялось ровным розовым светом, и он успевал на бегу отметить, насколько красивы в лучах восходящего солнца высокие, в рост человека, камыши и заросли папируса, отражаемые зеркальными водами Нила. А еще успевал, на бегу же, оглянуться на пустынную дорогу за спиной – там, четко печатаясь в серой пыли, за ним «бежали» следы: следы человека, направлявшегося к учителю. Это были хорошие следы!

Тренированность позволяла Тэху явиться в храм ничуть не уставшим. Он даже успевал выкупаться в реке перед тем, как войти в заветные ворота.

Ра-Хотеп был частенько занят. Тогда Тэху терпеливо дожидался своего часа. Бывало и так, что он уходил не дождавшись. Но когда жрец был не обременен делами и расположен, то обязательно приглашал Тэху пойти за собой. Он вводил его то в одно, то в другое помещение храма, и они беседовали.

Тэху слушал открыв рот! Он ни за что не смог бы объяснить, зачем ему нужно все то, о чем рассказывает жрец. Но ему казалось, – нет, он точно знал! – что уже не сможет без этого жить. Радость и счастье – вот что испытывал он в стенах старого храма, перед лицом человека с невероятно строгими, но такими проницательными глазами!

Скоро Тэху уже довольно много знал и о звездах, и о божественной колеснице Ра; сносно разбирался в звездном рисунке неба. Луна открыла ему тайны своей цикличности, а воды Нила и вся природа вокруг – законы изменчивости мироздания.

Тэху впитывал все новое, как песок пустыни – влагу редких драгоценных дождей. Ра-Хотеп не скрывал, когда бывал доволен своим необычным учеником. Впрочем, недовольства, которого Тэху боялся значительно больше, чем взысканий Нэхеба, жрец тоже не скрывал. Порой Тэху бывал так наивен и простодушен в выражении своих чувств, что заслуживал серьезных порицаний Ра-Хотепа. Молодой офицер оказался способным в математике и как-то раз, решив удачно задачу, предложенную жрецом, прищелкнул от удовольствия языком и хлопнул в ладоши, довольный собой.

– Тэху! – жрец укоризненно покачал головой. – Ты ведешь себя как дитя!

Тэху прижал правый кулак к сердцу – в знак послушания, но глаза его сияли. Жрец вздохнул:

– Ты чересчур горяч в порывах своей души.

И повторил еще раз со странной смесью чувств – укора, но и сожаления:

– Чересчур…

Однажды жрец ввел его, после продолжительного шествия по узким темным коридорам, в странную просторную комнату. Странную – для Тэху. Весьма скудная обстановка контрастировала с необычной росписью потолка: на густо-синем фоне был изображен свод ночных светил. Звездное небо было разделено кругами и линиями на сектора. Новые неведомые божества царили в каждом таком секторе, а короткие надписи под ними скрывали завораживающую тайну. Несколько часов слушал Тэху рассказ жреца о знаках и законах зодиакального звездного круга.

– И это, – закончил Ра-Хотеп, – всего лишь начальные общие знания. Впрочем, тебе больше и не надо.

– Возможно ли узнать все? – глаза Тэху горели и сердце билось радостно.

– Все обо всем? – губы жреца дрогнули в улыбке.

Тэху смутился:

– Я не про себя говорю, господин. Конечно, не про себя. Но вот ты. Тебя считают мудрым ученым и человеком, весьма искусным в магии и тайных знаниях. Ты знаешь все?

– Нет, Тэху. Я знаю не все. Больше скажу: я знаю весьма немного. Не спорь! – Он остановил жестом его возражения. – Но не скоро ты спросишь о том, чего я не знаю. У тебя впереди много работы. Трудись, Тэху, жизнь коротка и превратна, а успеть надо много.

На обратном пути Тэху много раздумывал над этими последними словами. Они не были ясны до конца. «Что значит – успеть? Он говорил о смерти, может быть. Или я ошибаюсь? А в том, загробном мире пригодятся ли мне знания? В следующий раз, – решил Тэху, – я спрошу об этом у жреца!»

Гарнизонная жизнь теперь мало трогала сердце Тэху. Даже службу он нес будто во сне. Нет, он был четок в выполнении приказов, точен и внимателен при несении караула, требователен к новобранцам, но по-настоящему жил лишь в храме. Там он как будто просыпался – трепетали чувства, бурлили эмоции, трудился разум. Только там в его душу потоком лилась радость полноты и осмысленности бытия. Жизнь – это счастье узнавания нового, это открытие тайн Вселенной, это новые неведомые горизонты!

Тэху был уверен, что знания, которыми делится с ним Ра-Хотеп, – заслуга ученых жрецов под царственным водительством великого фараона (да пошлют ему боги величие и преуспеяние!). Но одна из встреч с Ра-Хотепом открыла ему такие исторические дали и такие глубины возможностей человеческого разума, что он долго не мог потом прийти в себя! И было от чего!

Это было самое удивительное помещение, в которое его когда-либо вводил Ра-Хотеп. Они не спускались вниз и не плутали по лабиринтам внутрихрамовых переходов – они поднялись вверх! И оказались на небольшом балконе, нависающем над казавшимся даже уютным из-за хорошего освещения залом. В зале, собственно, не было ничего примечательного, кроме стены, противоположной балкону. Ее освещало несметное количество хитроумно расположенных светильников. Стена была сплошь испещрена узором. Рисунок был явно очень стар, местами стерся и поблек. Судя по наличию разнородных цветных «заплат», выполненных старательно, но выглядевших меж тем весьма беспомощно, многочисленные мастера тщились подновить изображение. У них мало что вышло, но даже в этом виде странный узор на стене внушал величественное впечатление чего-то геометрически выверенного, четко организованного. И при этом – совершенно непонятно было, что здесь изображено.