Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание Страница 4

— Эта птичка поёт.

— Правда? А покажи!

Овсена взяла птичку и дунула, но свиста не вышло.

— А можно я попробую? — предложил Степко. С позволения девочки он взял свистульку и дунул в неё. Раздалось щебетание, похожее на соловьиное.

— Тато внутрь горошинку положил, — похвасталась девочка.

— А кто твой тато?

— Кузнец. Он всё умеет делать. Маме вот ключики сделал, ложечку и тоже птичку. — Овсена стала перебирать висевшие на поясе Молотилихи обереги.

Молотилиха между тем развязала узел, достала крашенное луковой шелухой коричневое яйцо и протянула дочери.

— Овсенушка, угости отрока, поздравь со святом!

— Со святом! — сказала Овсена, протягивая яйцо.

— Дякую красно! — поклонился отрок. — И вас с Великим Яром! Будьте здравы и счастливы!

Принеся жертву богам, Великий Могун передавал остальное служителям, которые несли мясо в огромные котлы, что стояли за пределами Капища. Там мясо варилось и жарилось на многочисленных кострах и раздавалось частью тому, кто приносил жертву, чтобы он мог оделить священной снедью домашних на праздничной трапезе. Остальное шло убогим, сиротам и немощным людям. Младшие служители при кудесниках — юноши, которые обучались волховству, — складывали пожертвования в плетёные корзины и разносили нуждающимся.

Девушки в белых одеждах с пением возлагали к подножиям богов первые весенние цветы и зелёные ветки-клечевы.

— Приняли боги киевские ваши жертвы! — провозгласил Великий Могун. — Идите, люди, веселитесь, радуйтесь новому приходу Яро-бога! Начните нынешнюю трапезу с яйца красного, что есть знак рождения мира и новой жизни, со священной сурьи, которую отцы наши почитали, с печёного агнца, дабы в стадах ваших прибавилось всякого скота, и с житного хлеба, чтобы поля уродили щедрым житом, ячменём, просом и прочими злаками!

Люди поздравляли друг друга, целуясь и обмениваясь красными яйцами.

Затем отправились веселиться, есть-пить, гулять на площадях, где играли на гуслях бояны-песенники, а девушки на зелёных лужках водили весёлые хороводы.

Весенний дух лазоревой дымкой витал над Киевом и Непрой-рекой. А Непра текла, тихо плескалась и звенела волной, будто хотела рассказать, как она любит свой град Киев, и обнимала его руками тонких струй, и лобзала волнами берега.

А Хорс сиял на Перунову гору, на гридни и торжища, на дома людей, пьяных весельем и вешней блажью, ибо настал великий день Яро-богов!

И вся Земля славянская радовалась и содрогалась до самых недр, как жена, ожидающая ласки мужа. Обнимал Яро-бог Землю, целовал её упругими ветрами и, как Сварожий Бык, оплодотворял серебряными дождями. Вздыхала Земля, разомлев от ласки, и пробуждала зёрна посеянных в неё злаков, готовясь родить тучные колосья, цветы и травы, плоды и овощи. Запели птицы в лесах, зажужжали пчёлы. И всякий зверь — от медведя до тли насекомой — радовался и принимался за работу.

Пора было и киевским кудесникам уходить в леса, чтобы молиться там, в уединении, до самых Овсеней. Каждый имел в лесной чаще домик или землянку, разводил коз, овец, пчёл, чтоб иметь пропитание, и жил так, ни в чём не нуждаясь, наедине с богами.

Солнце уже двинулось к закату, когда на Перуновой горе закончились требы и молитвы. Кудесники стали прощаться с Великим Могуном и расходиться, чтобы готовиться в неблизкий путь к дальним заимкам. Вместе с некоторыми кудесниками уходили и юноши, которые хотели учиться Ведам и познавать Тайное, различать всякие людские хвори и немощи, знать, как их лечить, какой травой или снадобьем, и какую при этом читать молитву или заговор. Ведь каждому богу читается своя молитва и приносится своя жертва. И чтобы познать всё Боговедчество, не хватит и целой жизни. Поэтому надо ото всего отречься и посвятить себя только кудесничеству. А для этого пригоден далеко не всякий юноша, даже тот, кто хочет быть кудесником. Потому учеников отбирает сам Великий Могун, который знает не только Веды, но и мысли каждого. Ему не солжешь, не умолчишь, он людей будто насквозь видит, — кто ты есть и откуда, как твоё имя и как зовут отца с матерью.

— Что ж это, отче, получается, — спросил Хорсослав, подходя к Великому Могуну, когда тот закончил разговор с последним из отроков, — мы же в прошлый раз упредили о том, что Луна в Велесов день была полною, а значит, весной быть большому разливу рек. Отчего столько жертв и потерь случилось?

— Было всем киянам о том объявлено и на Торжище, и через Киевского тиуна, да народ беспечен, как всегда, каждый думает, что как-то обойдётся, что его минет беда. — Могун помолчал, потом заговорил снова: — Говоришь, раз Луна молодая на Яров день в этом году, то и осенние заморозки будут ранними?

— Верно, отче. В свитках всё отмечено, — в какой день где были Солнце, Луна и звёзды и какое из этого следует влияние на нынешнее лето.

— Что ж, добре потрудился, отец Хорсослав, дякую за свитки, теперь все волхвы да кудесники киевские теми знаниями владеть будут, понесут их огнищанам, рыбакам, бортникам да кормчим.

— Не одного меня это труд, Степко помогал, способный отрок, если так дальше пойдёт, достойная замена мне будет.

— Пусть подойдёт, — велел Могун.

Степко приблизился к Великому Кудеснику, почтительно отвесил поклон, приложив правую руку к сердцу. Затем взглянул в очи Могуна и вдруг почуял, будто вокруг всё завертелось. А сам он, становясь невесомым, начал, вращаясь, уходить в бездонную синь то ли небесной сварги, то ли глаз волхва. Отрок даже чуть шире расставил ноги, чтобы удержаться. И словно издалека услышал вопрос:

— Воистину ли желаешь посвятить свою жизнь кудесной науке о звёздах и Солнце?

Потом слова вовсе ушли, но в тиши продолжало звучать нечто, бывшее сильнее и ярче слов. Отрок одновременно почувствовал и увидел, что, выбрав стезю кудесника-звездочёта, сам становится живым звеном в многотысячелетней цепи поколений жрецов, служителей Великой Прави. В короткий миг он узрел связь времён и труды волхвов, что изо дня в день, из года в год, из века в век собирали и передавали дальше по живой цепи знания-Веды, строили солнечно-лунные Капища, записывали на глиняных и деревянных дощечках, на камнях, бересте и кожах. Громада времени и человеческих знаний поразили его, и тем сильнее возникло желание встать в эту златую цепь. Будто издалека он услышал свой глухой голос, ответивший Могуну:

— Да, отче, желаю…

— Вижу, — ответствовал кудесник. — Что ж, — повернулся он к Хорсославу, — думаю, к следующему Яру посвятим отрока в солнечные жрецы.

— Дякуем, — ответил за обоих Хорсослав. — Благослови, отче, в обратный путь. Переночуем нынче, а завтра с утра — домой, в Кудесный лес.

Попрощавшись с солнечными жрецами, Великий Могун обратился к другому кудеснику:

— Погоди, отец Велесдар, хочу с тобой слово молвить… Кудесник Крысъ Велесдар был самым старым из киевских кудесников, который лицезрел самого Рурика и пришёл из Новгорода с Олегом Вещим. Но плоть его, иссушённая многими летами, оставалась выносливой, а зрение — верным. И хотя говорил он тихо, в словах имел великую силу. Велесдар умел врачевать, избавлять от лихого сглаза, отвращать недуги и расслабления, снимал самые страшные заклятия и помогал роженицам. За это он был в почтении и у людей, и у других кудесников, а простые огнищане по праву величали его Боговедом.

С длинной — почти до земли — белой с прозеленью бородой, одетый, как и прочие волхвы, в белые холщовые порты и рубаху с вышитым сине-красным узором по вороту и на груди, он имел также безрукавку на козьем меху, поскольку кровь уже плохо грела старое тело. На ногах — мягкие сапоги. Опершись на резной посох с рукоятью в виде головы быка, Велесдар кивнул и остался сидеть на колоде неподалеку от жертвенного огня.

Великий Могун сел рядом.

— Что, отче, — спросил он, — не видел ли ты княгиню Ольгу нынче на Требище?

— Не приходила она, — ответствовал Велесдар, — ни на Требище, ни на Торжище, ни на улицах её никто сегодня не видывал. Сказалась недужной, сама не пришла и сына не привела… Не зря увиваются вокруг неё хитрые греческие гости да служители христианские, а Ольга не слушает советов, не гонит их прочь. И юного княжича при себе держит, а его надобно обучать дедовской вере и обычаям.

— Ольга — одинокая жена, — отвечал Великий Могун, — может, из тех гостей хочет кого в мужья себе выбрать, вольному воля. А Святослава, ты прав, пора всерьёз обучением занять. Он должен следовать стопами отца и деда, стать настоящим князем и воином. Руси нужен крепкий муж, чистый помыслами, преданный нашей вере, исполненный славянского духа. Не то захватят киевский престол иноземцы, как в своё время грек Дирос или варяг Аскольд. А наш князь из рода Рарожичей…

— Олег Вещий из кельтов был, но нашей веры держался, — заметил Велесдар. — В нашей вере великая сила! — поднял он палец. — Ибо она делает человека славянином по духу, невзирая, какого он роду-племени.