Жаклин Келли - Эволюция Кэлпурнии Тейт Страница 4

– Медведь! – сказал дедушка.

Эх, какой ещё медведь?

– Осторожно, медведь.

Действительно, я чуть не споткнулась о шкуру чёрного медведя с оскаленной клыкастой пастью. Чуть зазеваешься в полумраке – угодишь ему прямо в зубы, как в капкан.

– Конечно, сэр, медведь.

Дед отстегнул маленький ключик с часовой цепочки. Отпер высокий застеклённый шкаф, набитый книгами, чучелами птиц, заспиртованными зверюшками и другими диковинами. Потрясающе! Я придвинулась ближе. На глаза мне попался уродливый броненосец – изогнутый, покоробленный, весь в буграх. Чучело явно делал неумелый любитель. Зачем дедушке такой? Я бы сама сделала лучше. А рядом – пятнадцатилитровая бутыль толстого стекла, а в ней кто-то очень странный. Я такого никогда не видела. Толстое округлое туловище, множество рук, два блестящих круглых глаза размером с блюдце. Чудовище из ночного кошмара! Кто же это может быть? Я подобралась ближе. Дедушка потянулся к стопке книг. Я заметила «Ад» Данте, а рядом – «Теорию полётов на воздушном шаре, наполненном горячим воздухом». Ещё здесь были «Размножение млекопитающих» и «Курс рисования обнажённой женской натуры». Дед вытащил книгу в роскошном сафьяновом переплёте, зелёном с золотом. Долго протирал её рукавом, пока не стёр всю пыль. Церемонно поклонившись, протянул книгу мне. Я прочла название. Это же «Происхождение видов»! Здесь, в моём собственном доме! Я взяла книгу обеими руками. Дед улыбнулся.

Так началась моя дружба с дедушкой.

Глава 2

Одним прекрасным утром

Законы, управляющие наследственностью, по большей части неизвестны. Никто не может сказать, почему… у ребёнка часто наблюдается возврат к некоторым признакам деда…

Через три дня я выбралась из дома рано утром. Братья ещё спят, кругом царят мир и покой. Прошла шагов тридцать по дорожке, разбросала пригоршню семечек для птиц, уселась на ступеньки веранды, подложив старую рваную подушку, которую откопала в кладовой. Открыла красный кожаный Дневник, приготовилась описывать всё, что вижу вокруг. Разве не так поступают настоящие натуралисты?

Семечко подсолнуха вдруг подпрыгнуло на шиферных плитках дорожки. Очень странно! При ближайшем рассмотрении это оказалась крошечная жабка в четверть дюйма длиной, энергично преследующая тонюсенькую сороконожку. Обе торопились изо всех сил и скоро пропали в траве. Потом на дорожке мелькнул огромный волосатый паук. Интересно, он гонится за кем-то помельче или удирает от кого-то побольше? Полагаю, вокруг непрерывно разыгрываются миллионы подобных незаметных трагедий. Я – всего лишь праздный наблюдатель, а для участников погони это вопрос жизни и смерти. Они бегут всерьёз.

Вот колибри вылетела из-за угла дома и нырнула в чашечку поникшей от жары лилии в двух шагах от меня. Не найдя там ничего по своему вкусу, быстренько перелетела на соседний цветок. Я сидела как заворожённая и слушала низкое, сердитое жужжание её крылышек. Не таких звуков ожидаешь от изящнейшей, похожей на драгоценный камень птички. Колибри замерла на краешке цветка. И вдруг заметила меня. Она взлетела в воздух и метнулась прямо ко мне. Я замерла. Честное слово, она зависла в воздухе в четырёх дюймах от моего лица. Я почувствовала ветерок от её крылышек и зажмурилась. Как бы я хотела не закрывать глаза, но это была непроизвольная реакция, я ничего не могла поделать. Через мгновение я открыла глаза, но колибри уже упорхнула. Размером она была с пекан, только с крылышками. Что гнало её – воинственный дух или любопытство? Она даже не подумала, что я могла бы легко её прихлопнуть.

Один раз я видела, как Аякс, любимый папин пёс, вступил в конфликт с колибри и проиграл. Колибри кружила над ним и дразнилась, пока он сконфуженно не убрался на веранду. (Да, знаете ли, собаки иногда выглядят ужасно сконфуженно. Аякс изогнулся и стал вылизывать у себя под хвостом – верный признак смущения. Пёс явно пытался скрыть свои истинные чувства.)

Открылась дверь, и дедушка вышел на веранду. За плечами – старый кожаный ранец, в одной руке – сачок для ловли бабочек, в другой – ротанговая трость.

– Доброе утро, Кэлпурния.

Всё-таки знает, как меня зовут!

– Доброе утро, дедушка.

– Что это у тебя, осмелюсь спросить?

Я вскочила на ноги.

– Это мой Дневник научных наблюдений. Подарок Гарри. Я записываю всё, что наблюдаю. Посмотрите, вот что я успела записать сегодня утром.

Согласна, «научные наблюдения» – не совсем обычное выражение в разговоре дедушки и внучки. Просто мне хотелось показать, какая я умная. Дед снял ранец, одобрительно хмыкнул, достал очки. Вот что он прочёл:

кардиналы, самцы и самки

колибри и некоторые другие птицы (?)

кролики, немного

кошки, несколько

ящерица, зелёная

насекомые, разные

кузнечики, открытые К. В. Тейт, большие жёлтые и маленькие зелёные (это один и тот же вид).

Дедушка снял очки и вернул мне Дневник.

– Прекрасное начало!

Я обиделась.

– Начало? Я думала, на сегодня хватит.

– Сколько тебе лет, Кэлпурния?

– Двенадцать.

– В самом деле?

– Ну, одиннадцать лет и девять месяцев, – поправилась я. – Практически двенадцать. Какая разница?

– Как продвигается плавание мистера Дарвина на славном корабле «Бигль»?

– О, потрясающе! Да, совершенно потрясающе! Конечно, я ещё не всю книгу прочла. На это нужно время. Если честно, я перечла первую главу несколько раз, но поняла далеко не всё. Тогда я долистала до главы «Естественный отбор», но и там не всё понятно. Очень сложный язык.

– Мистер Дарвин не рассчитывал на читателей одиннадцати лет и девяти месяцев, даже почти двенадцати, – серьёзно ответил дедушка. – Может быть, мы как-нибудь обсудим его идеи. Согласна?

– Да! Конечно, сэр.

– Я собираюсь на реку за образцами для коллекции. Отряд Odonata. Это стрекозы. Составишь мне компанию?

– Спасибо, с удовольствием.

– Прихватим и твой Дневник.

Дедушка открыл ранец, и я увидала стеклянные пузырьки, «Полевой справочник по насекомым», пакет с завтраком и маленькую серебряную фляжку. Дед положил туда же и мой красный Дневник, и карандаш. Я подняла сачок и закинула на плечо.

– Позвольте мне? – дедушка предложил мне руку, как кавалер, приглашающий даму к столу. Я взяла его под руку. Он настолько выше меня, что мы чуть не свалились со ступенек. Я высвободилась и взяла деда за руку. Ладонь обветренная и загрубевшая, а ногти твёрдые и коротко стриженные. Удивительно, кожа на руках не мягче ногтей. Дед сначала удивился, а потом, кажется, обрадовался. Не знаю наверняка, но он крепко взял меня за руку.

Мы выбрали путь через невозделанное поле. Дед время от времени останавливается и рассматривает то листок, то камешек, то холмик земли. Я бы на такую ерунду и внимания не обратила. А вот за дедом наблюдать страшно интересно – как он останавливается, внимательно вглядывается в каждый предмет, прежде чем медленно, осторожно протянуть руку. Он заботливо водворяет обратно каждого жучка, аккуратно возвращает на место каждый потревоженный комок грязи. Я держу сачок наготове – мне уже не терпится кого-нибудь поймать.

– Известно ли тебе, Кэлпурния, что класс насекомых содержит самое большое число известных человеку живых организмов?

– Дедушка, никто не зовет меня Кэлпурния. Только мама, когда сердится.

– Это ещё почему? Прекрасное имя. Четвёртую жену Плиния Младшего, ту, на которой он женился по любви, звали Кэлпурния. Он оставил несколько адресованных ей любовных писем. Замечательных писем. Ещё есть акация рода Кэлпурния, она же «золотой дождь», по большей части произрастающая на Африканском континенте. Кроме того, Кэлпурнию, жену Юлия Цезаря, упоминает Шекспир. Я мог бы и продолжить.

– Я не знала…

Почему мне никогда этого не рассказывали? Всех моих братьев, кроме Гарри, назвали в честь героев Техаса, павших в битве за Аламо во время войны с Мексикой. (Гарри получил своё имя в честь богатого и неженатого двоюродного дедушки. Что-то там с наследством.) Меня назвали в честь маминой старшей сестры. Вообще-то могло быть и хуже – маминых младших сестер звали Агата, Софрония и Вонзетта. Могло быть даже гораздо хуже – дочь губернатора Хогга звали Има. С ума сойти, Има Хогг. Можете себе представить? Её жизнь, наверно, настоящая пытка, несмотря на прекрасную внешность и немаленькое состояние. Хотя над богатыми никто не смеется. А я – Кэлпурния. Я это имя ненавидела всю свою жизнь, а собственно, почему? Красивое имя… звучное, поэтичное. Очень досадно, что никто не удосужился рассказать мне об этом раньше. Ну и ладно. Теперь я знаю. Да здравствует Кэлпурния!