Лейла Элораби Салем - Григорий Отрепьев Страница 4

– Помнишь меня аль нет?

Юноша покачал головой, боясь промолвить хоть одно словечко.

– Это правильно, что не помнишь. Ты еще мал бы совсем, когда меня последний раз видел. Кажись, тебе года два-три было, не больше. А сейчас тебе сколько?

– Четырнадцать, старче, – тихо ответил Юрий, дрожа всем телом.

Петр Захарович, оглядев его, сказал:

– Что это ты ростом мал.

– Так, – смущенно ответил тот и густо покраснел, его щеки запылали, будто бы ему дали пощечину.

– Чего смутился-то? Правду не любишь? Но ты не волнуйся, как говорят, мал золотник, да дорог. Поговаривают, будто ты смышлен в учебе, вот это самое главное, большим человеком станешь, если будешь прилежно учиться.

Варвара подбежала к ним и пригласила гостя в дом. Там его уже ждал горячий обед. Ели вчетвером: Юрий, его младший брат Василий, их мать и Петр Захарович. После обеда женщина приготовила дорожную одежду, в которой нарядится сын. Юрий молча, без слов, собрался в путь. Руки его, обувая мягкие сапоги с загнутыми носами, дрожали. Комок рыданий застрял в горле, хотя он до конца силился сдержать слезы. У ворот юноша крепко обнялся с матерью, которая, вытирая катившиеся по щекам слезы, наставляла его:

– Слушайся учителей своих, будь прилежен. Во время пути слушайся Петра, не перечь ему.

– Я все сделаю, как ты сказала, матушка, – промолвил Юрий, весь бледный, испуганный. Он поцеловал мать три раза в щеку и встал рядом с Петром Захаровичем, который казался еще выше и худее по сравнению с коренастым, широкоплечим подростком.

За поворот Юрий еще раз обернулся в сторону дома, у ворот все еще стояла Варвара, махая рукой ему вслед. Юноша помахал на прощание и скрылся за углом. Жизнь круто изменилась…

В Москве Петр Захарович поселил Юрия в доме зятя Варвары, дьяка Ефимьева. Сам дьяк, взявший на себя роль учителя, был поражен способностям молодого родственника, который смог за месяц выучить то, на что иные тратили годы. Юрий познал грамоту, научившись каллиграфии. У него был необыкновенной красоты подчерк. О его способностях узнали на патриаршем дворе, пригласив юного гения работать переписчиком книг. Однако дальновидный, хитрый, не по летам умный Юрий решил отказаться и от жизни в доме дьяка, и от переписывания книг. Такая жизнь, скучная, однообразная, не удовлетворяла его. Юноша мечтал об ином: ему хотелось скакать на резвом коне в диком поле, держа в руках саблю, ему хотелось слышать лязг мечей, ржания коней, иступленные вопли раненных и умирающих. В душе он был воином как и его отец.

Расспрощавшись со своими родственниками, которые все же надеялись, что Юрий останется, он ушел из Москвы. Куда держать путь? Нет, домой возвращаться нельзя, иначе мать ой как расстроится. Тем более, он дал ей слово быть прилежным учеником и добиться в жизни большего, нежели Богдан.

Ноги сами привели его в усадьбу Романовых. Усадьбы эта, окруженная со всех сторон высоким забором, больше походила на крепость. Хозяин ее, Михаил Романов, в последнее время ходил грустный и задумчивый, будто какая беда свалилась на него. Прохаживаясь из комнаты в комнату, он в душе проклинал выскочку Годунова и его преспешников, которые после смерти царя Фёдора прибрали к рукам всю власть. Романовы оказались в опале, потому как считали, что имели право на царский трон наравне с Борисом. Сам Годунов косо посмотривал в сторону Романова, вот почему боярин удвоил охрану своего поместья, боясь предательского удара.

«Будь проклято, семя татарское!» – думал Михаил Романов, всматриваясь вдаль. В этот самый момент к нему с поклоном вошел слуга и сообщил, что в усадьбу пришел неизвестный молодой человек, почти мальчик, в пыльной дорожной одежде. Боярин, поглаживая густую темную бороду, спросил:

– Как выглядит сий скиталец?

– Еще юнец, не больше шестнадцати лет, ростом мал, в груди широкий, лицо круглое и белое, глаза голубые, волосы темно-рыжие, у носа и на лбу бородавки…

– Погодь, погодь… Ты говоришь, у него на лице бородавки?

– Да, и еще, одна рука короче другой.

– А, мне понятно, кто это. Это же Юрий Богданович, сын нашего соседа Отрепьева. Веди его сюда.

Холоп раскланялся и удалился. Через несколько минут послышались шаги, затем дверь отворилась и в комнату вошел невысокий молодой парень, чуть смущенно покраснев. Михаил Романов встал с кресла и подошел к гостю. Тот низко склонился в знак глубокого уважения, боясь взглянуть хозяину усадьбы в глаза. Боярин долгое время разглядывал Отрепьева, приметив, что тот достаточно симпатичный, хотя бородавки и руки разной длины поначалу портили впечатление об этом человеке. Юрий вытащил из-за пазухи дорожного плаща завернутый в платок лист бумаги и молча протянул Романову. Тот почтительно взял письмо и, прочитав, гивнул головой и пригласил Отрепьева присесть подле него.

– Говорят, – начал боярин, – будто ты обучен грамоте и у тебя редкой красоты подчерк. Так ли это?

– Я не могу хвалить себя. Пусть более важные люди делают это, – скромно ответил тот.

– А ты умен, как я погляжу. Такие люди мне нужны. Инь ладно, будешь служить мне. Отдам тебе ключи от моей библиотеке, будешь старинные летописи переписывать.

Юрий побелел, словно его приговорили к смертной казни. Нет, не для того шел он к боярину на службу, дабы коротать дни в темной комнате, склонившись над книгами. Иной, вольной, опасной жизни желал он. Он облизал красные, красивой формы губы, не решаясь сказать свою думу вслух. Михаил Романов внимательно взглянул на него и от него не укрылась белизна кожи юноши.

– Чего так побелел. Аль не любы тебе слова мои?

– Прости меня, боярин. Да только… – Юрий запнулся на полуслове.

– Говори, выслушаю любую просьбу.

– Боярин, прошу, выслушай меня! – его глаза вдруг вспыхнули ярким огнем, он весь поддался вперед, его лицо преобразилось, стало красивым. – Мы жили соседями, мой покойный отец Богдан Отрепьев, был арендатором вашей семьи. Всю жизнь жил я в бедности, рано лишился отца. Тяготила меня жизнь в Галиче, иного хотел я. Никто меня не принимал в серъез, с детства я слышал насмешки, но сказать ничего не мог. Всю силу я потратил в изучении грамоте, да только тяготит меня судьба такая, я еще молод, не хочется мне все время проводить аки старец среди книг и бумаг.

– Так чего же ты желаешь? Может быть, я помогу тебе, – проговорил Михаил Романов, пораженный красноречием юноши.

– Боярин, хочу я стать воином, носиться с мечом в руке по полю на вороном коне, хочу разить врагов наших, слышать победоносный клич, врываться на скаку в гущу боя. Вот чего хочу я! Вот к чему тянется душа моя!

Юрий вспотел, жила на его высоком лбу вздулась от напряжения. Он со всей силой сжал подлокотник кресла, будто боясь упась с него. Боярин выслушал его, не перебивая, и когда тот закончил изливать душу, стукнул кулаком по столу и радостно воскликнул:

– Хорошо! Будешь служить мне.

Юрий встал и низко склонился в поклоне. Наконец-то, думал он, все переменится к лучшему.

С тех пор начал он военную службу у Романова. К тому же выяснилось, что молодой человек не только умен, но и силен. Юрий не был из тех, кто тратил всю силу на грамоту, со временем иссушаясь физически. Юноша был крепкий и выносливый. Быстро научился владеть хоть и не так хорошо, но все же, мечом. Полюбилась ему и езда верхом, когда он объезжал диких коней, к которым боялись подходить остальные.

Каждое утро молодой человек начинал с разминки, потом шел завтракать. Аппетит у него был отменный! За раз он съедал по две порции, после чего шел тренироваться дальше. Остальные слуги и служивые Михаила Романова не любили выскочку как они называли Отрепьева. Каков удалец, поговаривали они, еще молоко на губах не обсохло, а он уже на равне с ветеранами тягается. Юрий старался не замечать слухи и сплетни, которые витали вокруг его имени. По натуре он был тихим и замкнутым, чаще хмурым и грустным. Стараясь держаться в отдалении от остальной челяди, молодой человек замыкался в себе, время от времени грезя о лучшей доли.

И так могло продолжаться еще долгое время, если бы царь Борис Годунов не решился на решительные действия против Романовых. Романовы были у него как кость в горле, которую нужно либо вынуть либо проглотить. Царь снарядил полк и пошел штурмом на дом Романовых.

В то время Отрепьев Юрий уже жил в Москве на подворье Романовых на Варварке. Там-то и произошло сражение царя против бояр. Вся челядь Романовых храбро защищали своего господина, но силы были не равны. Это событие произошло в 1600 году. Тогда Юрию исполнилось девятнадцать лет. Храбрый молодой человек сражался вместе с остальными за жизнь Романовых, но царские стрельцы все же ворвались в дом бояр, истребляя всех, кто попадался им на пути. Было решено, что холопы и прочие служивые люди Романовых должны вместе со своими хозяевами подвергнуться смертной казни как бунтовщики против царя.