Романы Круглого Стола. Бретонский цикл - Полен Парис Страница 42

– Что это вам вздумалось? – сказал тут Соломон, – Даже и самый гадкий меч никогда не висел на столь гадкой перевязи.

– Вот для чего я намереваюсь соединить ее с чудеснейшим из мечей. Некая девица в грядущие времена сумеет найти ей замену, более достойную нести его. И в этом распознают благотворный пример двух жен, о которых вы мне поведали; ибо, подобно тому, как пречистая Дева загладит грех нашей праматери, так и сия девица снимет перевязь, позорящую ваш меч, и возместит ее самой прекрасной и драгоценной на свете.

Чем более говорила дама, тем более дивился Соломон тонкости ее ума и верности ее измышлений. Затем он велел перенести на корабль ложе из драгоценнейшего дерева, куда он возложил, как довелось нам увидеть, корону и меч царя Давида.

Но дама подметила, что еще одного недостает для совершенства сего творения. Она привела плотников к древу жизни, под коим был убит Авель.

– Видите, – сказала она им, – это алое дерево и другие деревья, одни белые, другие зеленые; выточите из них три веретена, одно белое, другое зеленое, третье алое.

Плотники колебались, ибо до тех пор никто не смел первым коснуться этих ветвей. Но, наконец, уступив угрозам дамы, они вонзили в него свои топоры. Каково же было их удивление, когда на глазах у них оттуда брызнули капли крови, столь обильные, как если бы они лились из только что пораненной руки человеческой! Они не дерзнули бы продолжить, но надобно было повиноваться новым приказаниям дамы. Три веретена были отнесены на корабль и расположены так, как нам уже ведомо.

– Знайте, – сказала дама, – что кто бы ни увидал сии три веретена, он помыслит о рае земном, о рождении и смерти Авеля.

Пока она говорила эти слова, пришла весть, что тех плотников, что вырезали веретена, поразило слепотой. Соломон справедливо обвинил в их несчастии свою жену и оставил на корабле послание, где были начертаны такие строки:

«О славный рыцарь, коему суждено быть последним в моем роду! Если хочешь сохранить мир, добродетель и мудрость, опасайся женского хитроумия. Ничего не следует бояться более, чем женщины. Если ты ей доверишься, ни разум твой, ни твоя отвага не отвратят от тебя обмана».

Потом в изголовье ложа под короной он положил другое послание, изъясняющее достоинства корабля, ложа, ножен и меча и, наконец, намерение, с коим царь Соломон велел этот корабль построить. Но одного намерения недоставало, чтобы объяснить истинный смысл сего творения; и глас небесный счел за благо открыть ему оный в сновидении:

– Корабль сей, – поведал он, – явит собою Мой новый дом и будет прообразом Церкви, в которую входить подобает лишь тому, кто бесхитростен в вере, чист от греха или, по меньшей мере, скорбит о кощунствах, кои совершил он против величия Бога. Корабли простые бывают построены как вместилище тех, кто желает перебраться с одного берега на другой; корабль же святой Церкви даст прибежище христианам в мирском море, дабы привести их в спасительную гавань, сиречь на небеса.

Соломон, закрыв свой корабль покрывалом из шелка, не поддающегося тлению, велел доставить его на берег ближайшего моря. Затем по его приказу разбили поблизости множество шатров, которые он занял со своею женой и приближенными людьми.

Вскоре после того царь пожелал взойти на корабль, видя, как он прекрасен и полон драгоценных вещей; но его удержал голос, который вскричал:

– Остановись, если не хочешь умереть; дай кораблю плыть по воле волн. Множество раз будет он являться в виду, прежде чем встретит его тот, кому откроются все его тайны.

И тогда ветер надул паруса, корабль вышел в открытое море и скоро затерялся вдали.

Вот каков был корабль, ставший у Вертлявого острова, куда незадолго до того был переправлен герцог Насьен. Его великая вера позволила ему взойти туда и рассмотреть как подобает ложе, корону и меч. Но до конца устоять в твердыне своей веры он не смог и при виде трех веретен, хранивших, согласно здесь изложенному, изначальный цвет древес, на них употребленных, промолвил:

– Нет, не могу я себе поверить, чтобы столь многие чудеса бывали наяву: есть в этом нечто от морока.

Едва он произнес эти слова, как корабль разверзся под его ногами, и он упал в море. На счастье, он поспешил препоручить свою душу Богу и вплавь добрался до Вертлявого острова, откуда ранее попал на корабль; тут он испросил у Бога прощения, вознес множество молитв и уснул, а когда проснулся, не увидел более Соломонова корабля, который поплыл далее своей дорогой.

Оставим же Насьена на Вертлявом острове и поведаем вам о его сыне.

Селидоний родился при счастливейшем стечении небесных светил. Солнце было в полудне, когда мать произвела его на свет; и тотчас же все увидели, как звезда обратила вспять свой путь к горизонту, и луна воссияла на западе в полном своем великолепии. Отсюда заключили, что дитя обретет все добродетели и всю мудрость, какими может обладать человек; и нарекли его Селидонием[236], что означает – дарованный небом.

Дитя это, которое гнусный Калафер велел заточить в то же подземелье, что и его отца, освобождено было не менее чудесным образом. После похищения Насьена, о чем уже было рассказано, тиран повелел, чтобы Селидония сбросили с верха высочайшей башни Орберика; но едва Калаферовы палачи свергли его оттуда, как девять рук, от коих прочие телеса были скрыты за облаком, удержали его и унесли вдаль.

А по прошествии немногих дней молния с небес настигла Калафера.

Селидонию его перемещения принесли меньше превратностей, чем Мордрену и Насьену. Те девять рук, что его подхватили, переносят его на отдаленный остров. Туда только что причалил король Персии Лабель, которому он толкует повторяющиеся сны, предсказывает близкую смерть, а накануне смерти склоняет его принять крещение. Затем, будучи брошен в легком челноке на милость волн персами, которые не простили ему обращение их государя, он встречает корабль Соломона; ему позволено войти туда, и корабль привозит его на Вертлявый остров, где он вновь находит своего отца Насьена.

Поведав друг другу свои предыдущие приключения, они возвращаются на корабль Соломона, который везет их на другой остров, где обитает жестокий