Вячеслав Перевощиков - Воевода Страница 43

Пировали они до самого вечера, пили мед за здравие обоих народов, за их процветание, за мир на этой земле и вечную дружбу. А когда стало смеркаться, предводитель незнакомцев сказал, что в ответ на теплый прием и в знак вечной любви и дружбы между их народами он хочет подарить князю табун лучших степных скакунов. Быстрых, как ветер, горячих, как огонь, неутомимых, как вода. Обрадовался этому князь, ибо каждый мужчина в то время был воином, а всякий воин любил и ценил хорошего коня, как никто другой. Послал предводитель чужого народа своего слугу, и вскоре пригнали к броду целый табун коней. Вышли все посмотреть на красивых лошадей, а их уже погонщики на эту сторону реки ведут. Переправили табун через реку и прямо к княжескому шатру гонят.

И вдруг, не успели люди глазом моргнуть, как табун превратился в конное войско, потому что умели ездить незнакомцы на лошадях скрытно, повиснув рядом с седлом или спрятавшись под лошадью. Еще миг, и в руках чужаков мелькнули туго натянутые луки. Просвистели стрелы, и упали воины Доброго Князя замертво, ибо все они были на пиру тоже, и никто из них ни брони не надел, ни щита не прихватил с собою.

Вот так впервые люди узнали об одном из народов Тьмы, который создан был, чтобы грабить, убивать и торговать захваченными пленниками, которых превращали в рабов. Многие поначалу растерялись, потому что не могли понять, как человек может быть так коварен и жесток. Но потом люди догадались, что пришельцы только облик имеют человеческий, а так – они хуже зверей, ибо там, где у человека совесть, у них – черная дыра, а вместо души – кусок Тьмы. Это волхвы увидели, они же и окрестили пришельцев Народами Тьмы.

И вот, когда пали все воины князя, и окружили враги Светомира, и некому было поднять меч, ибо все были мертвы. Но остались рядом те, кто был богат и знатен, и чья жизнь в глазах чужеземцев стоила много золота. И потребовал вождь чужаков за головы их великую цену, ибо знал, что жизнь великих людей страны стоит всего, что есть в этой стране, стоит всей казны, которая имеется в княжестве Светомира. И не мог князь отказать чужакам, ибо жизнь своих слуг и друзей ценил выше всего золота. И отдал он людям Тьмы все казну свою до последнего гроша, всю без остатка.

Но посмеялся вождь народа Тьмы над князем и сказал, что дарует жизнь только тому, кто даст ему присягу на верность, ибо от великих людей происходят великие беды, и если они есть в этой стране, то все должны служить только ему.

И тогда бояре Светомира возмутились коварством врага и, презрев угрозу смерти своей, отказались служить вероломному чужаку, ибо честь свою ценили выше жизни своей. И умертвили их всех, кроме одного, одного человека, сердце которого не выдержало вида стольких смертей и который духом оказался слабее других и купил жизнь свою за бесчестье.

И возрыдал князь о людях своих ближних, и в горести воскликнул он к вождю чужеземцев, дивясь его жестокости, зачем тот погубил стольких безвинных людей, зачем нарушил данные клятвы свои, зачем преступил законы Прави?

И вновь посмеялся вождь людей Тьмы, и ответил князю, что клятвы даны, чтобы легче было обмануть тех, кто глуп верой своей, и нет никаких законов, кроме Закона Силы и Закона Страха Смерти, и что ради одного человека, который будет служить ему, он готов погубить всех людей земли его. Так сказал воин Тьмы и насмеялся над князем, и потребовал, чтобы и тот склонился перед ним и служил ему до конца дней своих.

И понял тогда Светомир, что кончилась жизнь его, ибо попал он в руки к коварному и жестокому злодею, которого послала сама Тьма. И нет у него более ни воинов, ни друзей, и что будут его истязать и мучить, пока не превратят в полное ничтожество, лишенное и чести, и славы, и совести, как тот боярин, который остался жить и присягнул вождю чужаков.

И воскликнул тогда Добрый Князь, что нет силы такой, которая сможет сломить его, которая заставит расстаться со своей честью и славой, что не нужна ему и сама жизнь его, коли будет она в бесчестии. И посмеялся опять вождь чужаков, и спросил его в коварстве своем, так ли жизнь твоих детей и жены твоей не нужна тебе будет в бесчестии? И дрогнуло сердце Светомира, и умылось слезами и кровью, ибо любил он и детей, и жену свою пуще всего на свете, но, сказав слово о чести своей, не мог говорить о бесчестии. Или надеялся, что малость детей его смутит сердце злодейское.

Но не ведал он, что враги его вовсе не люди, а сама Тьма в обличье людском, и нет у этих нелюдей ни сердца, ни души, нет того, что может заставить их сострадать горю чужому. А понял князь это, когда было поздно, когда меч чужака полоснул по детской головке, и кровь дитя его пролилась пред очами его.

И вскричал тогда Светомир криком ужаса, криком страшным, диким, неслыханным, от которого сердце сжалося, и душа болью вся переполнилась. И от боли безмерной, невиданной, силы вдруг стократно умножились, и он рвал на себе путы крепкие, и из рук тех нелюдей вырвался, ударял их тяжкой десницею, добывая меч для сражения. И когда рукоятью послушною сталь клинка на ладонь положилася, стал он сечь врагов в дикой ярости, сокрушая их в гневе праведном. Порубил он их множество многое, и они с ним сразиться боялися, а скрутили в арканы крепкие, окружив его силой великою.

И тогда его путы утроили, и к вождю злому Тьмы вновь представили, чтобы пыткой пытать дальше страшною. И тогда глава этих нелюдей указал на жену и на сына его, на второго сына, последнего, на все то, что еще оставалося на то время у Князя Доброго. И велел злодей снова кланяться Светомиру ему в ноги с клятвою, чтоб всю жизнь ему быть в услужении, в услужении, в страшной повинности, выполнять все приказы нелюдей.

Конь под седлом отрока спотыкнулся о невидимый в темноте камень, и молодой воин, качнувшись в седле, на время прервал свой рассказ. Вскоре скакун снова пошел ровным шагом, но юноша продолжал молчать.

– Что же было дальше? – не выдержала Руська.

– Дальше? – словно эхо, отозвался отрок.

– Да, я хочу знать, что было дальше, – капризное упрямство так и рвалось с девичьих уст.

– Что ж, слушайте, что было дальше, – каким-то тусклым, не своим голосом отвечал воин, словно сам погружался в полусонное забытье.

Руське даже показалось, что с ней говорит не Провид, а кто-то другой, совершенно далекий и непонятный человек. «А может, и не человек вовсе», – вдруг шевельнулась в испуганном мозгу страшная мысль.

– Так слушайте, – тяжело вздохнул отрок, словно только что отыскал потерянную нить своего рассказа.

Горе Светомира было так велико, что разум его помутился на время, так что он все время твердил одно только слово «нет». И тогда на его глазах убили его второго сына, страшно изувечив его, потом чужеземцы надругались над его женой, и бедная женщина, не выдержав позора и истязаний, покончила с собой под хохот озверевшей толпы нелюдей, которые продолжали глумиться над ее телом. Потом воины Тьмы отрубили всем троим головы и насадили их на колья пред лицом князя, который, глядя на них безумными глазами, продолжал твердить «нет».

– Он сошел с ума, – рассмеялся вождь Тьмы. – Оставьте его, теперь от него мало проку, а убить его просто так – слишком скучно. Завтра самый смешной выстрел в это чучело получит награду, а пока пусть посмотрит на наши стрельбы.

Воины Тьмы подвесили изуродованные тела и до самой темноты упражнялись в стрельбе из лука, радуясь тому, как стрелы рвут на части несчастную плоть.

Князь действительно лишился ума, но, когда настал вечер и ночная прохлада освежила его раскаленный лоб, он вдруг пришел в себя и, осознав весь ужас происшедшего и свое бессилье, тихо заплакал. Но слезы жгли его щеки, как угли, и ему стало еще хуже. Он застонал, но стон невидимым ножом водил по его сердцу, вызывая еще большую боль. Тогда князь обратил свой взор к звездам и стал молить и укорять Светлых Богов за то, что не покарали врагов, за то, что не пришли на помощь. Слова корябали ему губы и царапали грудь, но ничего не приносили, кроме новых мучений. И тогда он взмолился самому Сварогу, создателю всего сущего, выкрикнув в отчаянии его имя и слово одно «помоги». Без всякой молитвы, без почетного присловья, словно не самому великому Богу, а другу своему иль простому соседу.

Выкрикнул и затих, потому что сил у него больше ни на что не осталось. Только чувствует вдруг, что легче ему стало немного. А тут небо нахмурилось, и дождь пошел. Вначале легонечко, а потом все сильней и сильней. Вихри закрутились вокруг, и ветер поднялся такой силы, что дерево, к которому князя привязали, того и гляди вырвет с корнем. И вдруг молния с неба ударила, и прямо в макушку этого дерева. Пробежала огненной стрелой по коре и в землю ушла. Потерял князь сознание, а когда очнулся, увидел, что лежит на земле около черного дерева, а рядом лежат обуглившиеся обрывки веревок.

Спина его горела, как будто угли по ней разложили, но только не это его беспокоило, а мысль одна о том, чтобы никто из этих нелюдей от суда его не ушел. И такая жажда мести все его сердце заполонила, что и скорби по погибшим в нем почти не осталось, а только огонь один жег его изнутри.