Наталья Павлищева - Мадам Помпадур. Некоронованная королева Страница 43

Был еще один человек, совершенно уверенный в скором падении фаворитки именно из-за ее низкого происхождения. Начальник полиции господин Фейдо де Марвиль твердил, что король быстро устанет от просторечного разговора красотки и уж тем более от ее родственников.

Этого ожидал весь двор. Дамы, потеряв надежду обнаружить погрешности в поведении фаворитки на приемах, с увлечением принялись обсуждать, как маркиза станет выпутываться при вопросах о своем происхождении, как будет старательно скрывать своих парижских родственников.

И тут двор ждало новое потрясение. Фаворитка определенно не вписывалась ни в какие нормы поведения, при этом умудряясь ничего не нарушать, она не отказалась от своего прошлого, не находя в нем ничего предосудительного. В ее покоях бывали и мадам Пуассон, и господин де Турнеэм, и ее брат Абель, и, конечно, господа Парисы. Во дворец не ездил только сам господин Пуассон, который категорически не желал подчиняться правилам поведения при дворе и не слишком туда рвался. Но отрицать свое родство с ним маркиза не собиралась.

Королева уже явно благоволила к любовнице мужа, а вот дофин и дофина категорически ее не переносили. Однажды в сугубо приватной беседе маркиза де Помпадур умудрилась заметить дофину, явно желая сделать ему приятное, что он очень похож на отца, тот ехидно ответил:

– Я? Да, я похож на своего отца. А вы на кого, мадам?

Никто не знал, что творилось в тот миг в душе у Жанны, но она лишь улыбнулась:

– Я на своего тоже, монсеньор.

Ее улыбка была столь обезоруживающей, что Луи-Фердинанд просто подавился следующим замечанием, так и не произнеся его:

– На эту деревенщину?

Дофина поддерживали сестры и супруга. Против маркизы Помпадур составилась коалиция младших членов королевской семьи, не желавших замечать положительных изменений в жизни их отца, да и всего Версаля.

Сама маркиза немало страдала из-за привычек двора, но у нее хватало ума не возражать.

Еще в первые дни, вернее, ночи с королем она обратила внимание на стойкий запах пота, исходивший от него, но возлюбленному прощалось все. Тем заметней был ее собственный запах – свежести и цветов, чаще всего роз.

Но оказалось, что запах пота и пудры – это запах самого Версаля. В «этой стране» устойчиво пахло пылью, старыми париками, немытыми телами и крепкими духами, призванными перебить остальные запахи. С париков и лиц щедро сыпалась пудра, оставляя седой налет на всем, в огромных париках и накладках из волос водилось немыслимое количество больно кусавшихся насекомых, огромные фижмы были страшно тяжелыми и неудобными, бывали случаи, когда, неловко повернувшись, дама сбивала с ног стоявшего чуть сзади кавалера. Пыльно, тяжело, неудобно, но все по правилам этикета и никак иначе.

Первым, что отменила лично для себя новая фаворитка, были мушки, пудра и румяна. Для портретов от нее требовали ярких пятен на щеках, иногда приходилось раскрашиваться и для приемов, но никак не каждый день!

Маркиза заказала себе туфельки на каблуках, какие бывали только у мужчин, и носила их с легкостью. Пока дамы за такой модой не следовали, наоборот, осуждали.

Кроме того, по слухам, она принимала ванну почти каждый день. Дело было не в расточительности, воду можно наносить, а в том, что это вредное излишество, ведь всем известно, что через чистые поры в организм проникают болезнетворные бактерии. Придворные качали головами, теперь понятно, почему у новой фаворитки столь слабое здоровье, да она его смыла!

Приучить придворных и даже короля мыться так и не удалось, они продолжали пахнуть потом и пылью, чесаться от множества блох, любили холодные скользкие шелка за то, что в них не водятся вши, и предпочитали сильные благовония, чтобы перебить вонь.

Остальные переделки были пока впереди, сначала надо освоиться в Версале, понять, кто есть кто, а тогда что-то менять.

Война в «этой стране»

– Сир, переделки в Шуази будут вечными и повлекут очень большие денежные расходы…

– Но что делать, нельзя же жить постоянно в одних и тех же интерьерах? Кроме того, мне показалось, вам понравились эти переделки…

Людовик был немного неприятно удивлен, любовница так хвалила его задумку с новыми фресками, террасой над Сеной… Но Жанна кивнула:

– Мне очень понравились ваши задумки в Шуази, еще многое можно было бы сделать, но и в Шуази, и в Версале, и в Тюильри столько недоделок, что здания вот-вот начнут попросту рушиться! У королевских дворцов не должно быть осыпающихся углов! Ваш прадед оставил вам дворцы в великолепном состоянии, а сейчас это состояние все больше становится плачевным.

Король в изумлении уставился на маркизу:

– Кто вам это сказал?

– Хотите убедиться сами? Пройдемте немного по парку и вокруг дворца.

Людовик просто из любопытства кивнул, они оделись и действительно прогулялись вокруг зданий. Увидев и впрямь облезлый угол Трианона, король едва не принялся топать ногами, но маркиза легко нажала на его руку:

– Я вам сейчас объясню, в чем дело. Не стоит ругать тех, кто ответствен за содержание здания, им просто не выделяли деньги.

– Значит, надо наказать тех, кто не выделял! Хорошо, что вы обратили мое внимание на такое безобразие. Королю жить в ободранных зданиях?!

– Сир, спокойней, пожалуйста, что вы ругаетесь, как разгневанный муж? Кстати, кружева на вашем камзоле совершенно не сочетаются с кружевами на воротнике, попросите заменить.

Сбитый с толку Людовик теперь уставился на свои рукава:

– Да?

И снова прелестная ручка маркизы легла на его запястье:

– Сир, я хочу, чтобы мой любимый король был прекрасен во всем и жил в прекрасных апартаментах.

Людовик уже понял, что маркиза отлично знает истинное положение дел и знает, как исправить положение. Пришлось прислушаться.

Королевские здания действительно постепенно стали приходить в плачевное состояние просто потому, что до них не доходили руки. Должность директора королевских зданий, в ведении которого находились не только постройки и их интерьер, но и руководство королевскими академиями живописи, скульптуры и архитектуры, а также наука, долгое время была занята генеральным контролером финансов Филибером Орри чисто из соображений экономии.

Генеральный контролер считал, что вполне способен руководить градостроительством и искусством вообще между делом, и попросту не справился с огромным объемом работы. Но если искусство продолжало развиваться и без чуткого руководства господина Орри, хотя и предпочло бы, чтоб его поддерживали, то здания постепенно начали приходить в упадок. Новые почти не строились, а старые латались наспех все в тех же целях экономии. Любая переделка интерьеров королевских дворцов вызывала у экономного Орри зубовный скрежет и головную боль.

Но Орри получил отставку, о которой еще в прошлом году просил сам. Эту отставку, конечно же, связали с именем новой фаворитки, ведь всем известно, что она ставленница Парисов, которые с Орри в не лучших отношениях. Мало того, маркиза предложила королю на должность директора королевских зданий де Турнеэма с последующим занятием этой должности ее братом Абелем, ставшим маркизом де Вандьером.

Людовик почувствовал себя почти в западне. С одной стороны, ему вовсе не хотелось идти против воли фаворитки и отказывать ей, с другой – король прекрасно понимал волну слухов из-за такого назначения, кроме того, он очень не любил новых людей вокруг себя, да еще и из Парижа, а не Версаля!

Жанна пожала плечами:

– Я не прошу назначать де Турнеэма росчерком пера. Просто я не знаю более достойного для такой должности человека. Вы могли бы познакомиться с ним сами и решить, насколько я права или не права. В конце концов, есть должности, для которых важнее не родословная, а деловые качества. Кто из принцев или герцогов согласился бы все время разъезжать по стройкам и контролировать работу подрядчиков и архитекторов?

Возразить против столь разумных рассуждений, хотя и прозвучавших из уст прелестной женщины, было нечего. Людовик только покачал головой:

– Когда вам надоест быть моей любовницей, я сделаю вас премьер-министром.

Маркиза кивнула:

– Согласна, сир, когда я надоем вам, вы поручите мне управлять вашим государством!

– И не надейтесь!

– На что? На управление?

– Нет, на то, что сможете мне надоесть…

Маркиза потерлась щекой о его руку, промурлыкав, как кошечка:

– Я очень постараюсь, чтобы этого не произошло…

Она не пользовалась пудрой и румянами, рука короля осталась чистой.

Людовик тайно встретился с господином де Турнеэмом, убедился в его не просто толковости, а деловой и коммерческой хватке и назначил наставника своей любовницы директором королевских зданий. На бурю слухов ему было просто наплевать, потому что толк от нового назначения выявился довольно быстро.

Уже через пару дней, выглянув из окна фаворитки в парк, его величество увидел, что с фонтаном Нептуна что-то делают.