Станислав Хабаров - Юрьев день Страница 43

– Прекрасно схожено, и дальше так ходи…

– Куда он пропал с сахаром? – спросила Инга Славку, но Вадим услышал.

– Не беспокойся, явится. Кошмар какой-то – Зайцева посылать.

Наташа пользовалась успехом. Теперь она курила на балконе с Игуниным, где третьим лишним присутствовал и Чембарисов.

– Чувствую, не дождется она жениха, – сказала Инга Вадиму.

– Государство должно позаботиться о нём. Нужное зарезервировать. Требуется девушка, выделить. В прежние века тысячи жертв приносили на амвон, а теперь жалко одной. Маэстро нужно обеспечить. И велика ли цена одной глупой девушки?

– Почему глупой? Маэстро умная нужна. – Нет, именно глупая. Требуется недостающее. – Любовь не по заслугам, – сказала Инга.

– А это дело наживное. О, Юра. Явился, наконец.

Стол отодвинули и устроили танцы. Партнеров было много, а партнерш две. Забавны были их разговоры, предназначенные всем женщинам, которых они давно не видели.

Славка не танцевал, он уселся в кресло у телевизора. Ему доставляло особенное удовольствие взглядывать со стороны. С каждым партнером Инга танцевала по-разному. Ее движения были полны для него значения и волновали.

– Ты что заснул? – спросил его Вадим.

– Придремнулось что-то, – ответил Славка и подумал: «Плохо быть медиком. Медику не удастся, наверное, так посмотреть. Медики видят, наверное, в первую очередь мышцы и косточки, думают, что за мышца сократилась теперь. И, возможно, медику, когда он танцует, кажется, что он держится за крестец, не за талию».

– Хороша, а? – сказал еле слышно Вадим, указывая глазами на Ингу.

Она, действительно, была хороша: раскраснелась, разулыбалась в танце.

– Решено, – на этот раз громко сказал Вадим, – забираем тебя с собой. Пиши Мокашову записку: уезжаю, родной, навсегда.

– А куда? – смеялась Инга. – К прежнему мужу? Как он там? Не женился ещё?

– Слушай, а как Воронихин? – спросил Вадим.

– Не знаю, – удивленно ответил Взоров, и Славка не знал.

«Дураки, – подумала Инга, – ничего на свете не знают. Настоящие дураки».

Глава 20

– И кто?

Наташе давно не было так хорошо. Прав был дядя. Они такие… Дядя как всегда прав.

Она спросила, танцуя с Игуниным:

– А почему вас зовут космонавтом?

– Не знаю, шутят, – ответил он.

Когда за столом Инга спросила его о Краснограде, вмешался Вадим:

– Почему ты его о Краснограде? Он же нам иногородний. Подмосковный.

Живёт в Звездном под Москвой.

– Правда? – удивилась Инга.

– Временно.

– Расскажи, расскажи народу, – сказал сурово Вадим, – как ты в космонавты на пузе пролез?

– Если бы на пузе.

«Скромный», – подумала Наташа.

– И когда?

– Думаю, не скоро.

– Мы придём тебя встречать, – сказала Инга.

– Нас Беляева с Леоновым встречать посылали, – сказала Наташа. – Народу – масса. Весь Ленинский проспект. На тротуарах столики: скатерти, вода, вино. Ну, прямо, праздник. Затем закричали: «Едут». Все кричат и машут космонавтам. А когда проехали, за ними целый обоз. Столики в машину, ящики, флажки. И ходит строгая женщина со списком в руке. «Где голуби?» – спрашивает. «Какие голуби?» «За вашей точкой у меня два флага цветных значатся и три голубя мира. Так, где голуби?» А еще через полчаса моечная машина вымыла всё, будто ничего и не было.

– Расскажи, как тебя принимали?

Игунин пожал плечами. Как это рассказать? Конечно, все волновались. Один всё ходил по коридору, по ковровой дорожке и улыбался, другой непрерывно зевал, а третий – известный молчальник – болтал как попугай.

Но чаще ребята сникали.

– А как решился именно ты?

– Вот этот виноват, – Игунин кивнул на Вадима, – регулярно меня донимал.

Работая, пел противным голосом и обзывал «сапогом».

– Серьезно? – спросила Инга.

– Ты больше верь им, трепачишкам, – кивнул ей Славка. – Они без этого жить не могут.

– А теперь откуда?

– Гоняют с юга на север. Сплошные командировки. Это отвратительно.

– Это замечательно, – сказал Вадим. – Смена обстановки. Ранняя весна.

– В том-то и дело, что весны у меня не было в помине. В этом году я не чувствовал весны. Акклиматизации выбили из колеи. Чувствую себя человеком, лишенным обычных радостей. Даже весны нет для меня.

– Он был на пункте дальней радиосвязи, – пояснил Инге Славка. – Ну, как вы там?

Как вспомнить этот маленький курортный город, где рядом пункт управления дальним космосом. Трамваи с протяжным скрипом ползут по улицам, киоски цветными стеклами смотрят со всех сторон. И музыка выжидательная оттого, что не сезон.

– Тоска, – ответил Игунин. – Тоска зеленая. Не город – сплошное ожидание и сухарь.

«Сухарь там отменный, – вмешался со знанием дела Славка. – Особенно у „Детского мира“. Туда бы Юру. Вот бы накачался, верно я говорю?»

Маэстро тоже вспомнился НИП: чаши антенн по сторонам, утренняя чистая дорога, блестящая, длинная, такая светлая, словно сказочная, мощённая желтым кирпичом.

– А вы где были? – спросила Наташа Чембарисова. Он отвечал серьезно:

– На ТП.

– На космодроме, – пояснил Славка.

– Там и сейчас жара?

– Сейчас нет. Сейчас всё цветет. Тюльпаны. Красных полно, желтых тоже, а черных почти что нет.

– Сейчас там ничего, – добавил Славка. – А зимою тяжко, пусто и деться некуда. Три дома и степь. Идешь иногда ночью по пустоте. Вокруг только поле и грязный снег. А вдалеке светятся огни, там другая площадка, и светят они лишь около себя. Идешь, тень прыгает твоя впереди и свет такой слабый, лунный. Тоска охватит, хоть волком вой, а дойдешь до гостиницы: там свет и люди и телевизор – и, вроде, ничего. А в МИКе и вовсе некогда скучать. Весною ничего, а зимой хуже чем летом.

– А летом?

– Жарко, конечно. И еще красная земля. Пустая и красная..

– А женщины там есть? – спрашивала Инга.

И он чувствовал неловко и за себя, и за неё. Сидит, дундук дундуком, и не уму, не сердцу, и кроме всего прочего развлекай его.

– Есть, но их немного. В архивах, в столовой, в гостинице.

– Вадим, – сказал Игунин, – устраивай меня к себе.

– Кем?

– Ты сам-то кто? Всего начальник сектора? Бери меня тогда начальником сегмента или ответственным по дуге.

– В народе говорят, – улыбалась Наташа, – к вам после запуска вагон наград приходит, и каждый выбирает, что к лицу.

– Награды? Не смешите меня. Посчитать по пальцам из отдела: Иркин, Викторов, бывший ингин муж, да Славка – ловчила. Вертится возле начальства. И всё. Причем, когда в миру успехи, у нас очередной этап. Когда Викторова наградили за «Восток», он как раз огромный втык по «Союзу» получил. Его поздравляют, а он отмахивается.

– В объектовой работе, – добавил Славка, – имеется период, что жить не хочется, а хочется на пенсию.

– Расскажите, расскажите, а то газеты пишут… А на самом деле как?

– Что говорить, – махнул рукой Взоров. – Газеты напишут…Прошлый раз накануне отъезда сборщики перепились. И один из них труп трупом. На него начальник экспедиции кричит: «А ну, марш из машины. На первом же контрольном пункте ссажу». А тот и ответить не может, за него приятели отвечают: «Тихо, тихо», и ругают своих же: «Эх, разноногие, не могли с утра поставить под душ». Приехали на аэродром, посадки нет и неизвестно, когда будет.

Погрузились часа через четыре, а самолет нагрелся – жара. Потом взлетели и стало холодно. Все стали мерзнуть. Пришла стюардесса, сказала: «Готовьтесь к завтраку». Ответили ей: «Всегда готовы». Там были огурчики, и кто-то спросил: «Девушка, а рассольчику не осталось?» «Рассолу?» удивилась она, и трехлитровая банка пошла по рукам, а затем и следующую попросили открыть.

А когда прилетели, больше всего поразила трава. Обыкновенная зеленая трава. Тем, что зелёная. Там, когда едешь, красная пустая земля. Растет там трава такая с колючками, но она неприметная и не травой выглядит. Смотришь, вроде бы голая земля.

– Ну, сейчас мы иначе летели, – вмешался Славка.

– Что ты сравниваешь? А сборщики, они всё крепятся, а после окончания работ смертельно пьют. У них так: если на работу явится чуть-чуть, то его, во-первых, с позиции, а потом и расчёт на месте.

– Это пишут, – добавил Вадим, – взялись, разработали, сделали. А в действительности у каждого свой кусок и он ковыряется в этом куске.

– Каждый занимается своей системой, – пояснил Взоров.

– Насчет этого ты бы помолчал. А когда работа подходит к концу, продолжал Вадим, – получается, что от начала до конца участвовали только начальники. А потому, как правило, и награждают только их.

– Мы – бурлаки, – пояснил Взоров. – Нам даже поссориться – роскошь. В одной упряжке. Едины. Я не могу без него, а он без меня.

– Без тебя обойдемся, – сказал Вадим.

– Ну, угадала кто? – Инга загадочно улыбалась.

– Чембарисов?

– Нет, золотце, – и Инга увидела, что Наташа расстроилась.

– Игунин?

– Не он.

– Так кто?