Алексей Кулаковский - Расстаемся ненадолго Страница 43

– Почему у вас вожжей нет?

– А волы и так идут. Махни прутом с правой стороны – пойдут налево, махни с левой – вправо пойдут.

Издали Старая Чигла выглядела беднее Новой Чиглы, хоть деревня эта была намного большей. Лежала она в лощине меж холмов, пологими склонами сходящих к самой речке. С околицы – несколько маленьких, доживающих свой век изб. Ни выгонов, ни лесных угодий. Ухабистая дорога вползала прямо в улицу и тут раздваивалась, виляла, обминая телеграфные столбы и лужи. И все же, когда въехали, Анна Степановна почувствовала, что в этой деревне есть что-то симпатичное, уютное, есть то, к чему быстро привыкаешь, а потом долго вспоминаешь, жалеешь, когда приходится расставаться. В каждом дворе – фруктовые деревья. Хоть и небольшие они, и, пожалуй, не лучших сортов – ранеты, сливы, вишни, однако украшают дворы, палисадники, улицу. За гумнами, особенно в сторону речки, тянутся черноземные, видно, щедрые на урожай огороды. А дальше зеленеет бахча. Сторожка, словно копна сена, стоит посреди огромной плантации…

Переехали мостик на улице, под которым тонким ручейком струилась ключевая вода, и волы остановились, хотя ярмо под напором арбы полезло им на рога.

– Цоб-цобе-е! – закричала Вера, угрожающе взмахнув прутом. Волы равнодушно мотнули хвостами и пошли дальше.

– Здесь кооператив наш, – объяснила Вера, – вот в этом доме с закрытыми ставнями. Кооперативщица, верно, на обед ушла. Мужики, как едут, частенько останавливаются здесь, забегают… Вот волы и привыкли.

Анну Степановну это рассмешило.

– Неужто такие понятливые?

– О, хитрые! А сильные какие! Не знаю, почему это у нас не додумаются использовать волов на полевых работах.

– И бегать умеют?

– У нас, женщин, нет, не бегают. Только мужчины, бывает, поднимают им настроение. Есть тут один старый вол, большущий, как слон, так его никакими силами не заставишь бежать. Живет по своим законам: хочет – везет, не хочет – развалится на дороге и будет лежать. Хоть тресни – не поднимешь! Бывает, послушается, встанет, если принесешь чего-нибудь вкусненького, а иной раз и это не помогает… А вон и школа наша! – Вера приподнялась, села на било. – Там и сельсовет, и почта, и медпункт. Главный центр! Трибуна посреди площади. Видно, и митинги здесь проходят, и все…

В конце улицы, на самом высоком месте, Анна Степановна увидела одноэтажное, но довольно приметное здание школы. Некогда оно было покрашено охрой и, верно, украшало всю площадь. Теперь охра облезла, лишь в пазах остались желтые полосы. И все-таки здание издали радовало глаз, выглядело почти новым.

Подле школы паслись свиньи, утки, куры.

– Директорская ферма, – кивнула Вера.

– Ничего себе фермочка! – засмеялась Анна Степановна. – Пожалуй, побольше, чем у нашего Жарского.

Подъехали к небольшому домику с высоким крыльцом.

– Тпру-у, – протянула Вера. – Вот здесь мы и живем! – Ловко соскочила с воза. – Пошли к нам! – Взяла чувяки, подхватила Анну Степановну под руку.

От входных дверей сквозной коридор вел к другим, через которые можно выйти на огород. В коридоре стояли ведра с водой, на стене висели подойник, решето, несколько пучков укропа, связка чеснока. По правую руку – двое дверей: одна в большую комнату, где жил хозяин, старый фельдшер, с женой, и вторая в меньшую, Верину.

В продолговатой, еще не оклеенной обоями комнате с одним окном на огород женщин встретила черноглазая девушка с ребенком на руках. Босоногая, как и Вера, но в хорошо отутюженном платье с узеньким пояском. Прическа гладкая, с проборчиком посередине, на плечи спадают две красивые темно-каштановые косы.

– Моя сестра, – представила Вера, – будет преподавать здесь математику.

– Алла, – назвалась девушка, когда Трутикова с ласковой и чуть удивленной улыбкой подала ей руку.

– А это Анна Степановна, – сказала Вера сестре, – заведующая учебной частью прежней нашей школы. Садитесь, Анна Степановна, небось, обезножили с такой-то дороги. Я молочка принесу… А может, перекусить чего-нибудь? Алина, ты варила затирку?

– Варила, она и сейчас еще тепленькая: я недавно малыша кормила.

– Нам пшеничной муки выписали в колхозе, «пашаничной», как здесь говорят. Вот и варим затирку.

– Ничего мне не надо, девочки, – с благодарностью отказалась Анна Степановна. – Водички разве малость: жажда всю дорогу мучила.

Вера все же принесла гостье молока. Анна Степановна взяла жестяную кружку, поднесла к губам и тут же опустила руку.

– Ну зачем вы мне молока? – с укором произнесла она. – Есть ведь на него у вас охотник, было бы ему вволю.

– Ничего, ничего, – успокоила Вера, – молока пока что здесь хватает, и не дорогое. Люди, спасибо им, сами приносят. И у хозяйки нашей, Антонины Глебовны, корова есть.

Анна Степановна выпила.

– Ну, а теперь посидите, поговорите без меня чуток, – попросила Вера, – а я загоню волов.

Алина ходила по комнате, от русской, с широким шестком, печи до окна, и тихо баюкала на руках ребенка.

– Почему вы его не положите? – посочувствовала Анна Степановна. – Спал бы себе в кроватке…

– Не спит, плачет, – озабоченно ответила Алина. – Приучили к рукам, а теперь еще и мамки нет…

На добром, ласковом лице Анны Степановны отразилось недоумение.

– Извините меня, Аллочка… Алина Устиновна, – тотчас поправилась она. – А я смотрю, смотрю и спросить не осмелюсь… Знаю, что у Веры Устиновны не было детей. Ну, а вы… Вы еще вовсе не похожи на маму.

– Это одной нашей учительницы ребенок, – покраснела девчина. – Вдруг бросила все и уехала. Даже нам ничего не сказала.

Вернувшись в комнату, Вера застлала газетой столик у окна и снова исчезла. Спустя минуту принесла целый кувшин молока.

– Свеженькое, парное! Тут два раза на день коров выгоняют, не так, как у нас.

И принялась выставлять на стол все, что было из посуды: миску, жестяную кружку, три ложки. Поискала глазами, что бы еще подать, но ничего больше не нашла. Хоть бы еще одну миску!

И опять куда-то выбежала. Наверное, к хозяйке.

А когда вернулась, неся тарелку, Анна Степановна упрекнула:

– Ну зачем еще тарелку? Обошлись бы и миской. Что тут у нас, званые гости?

– Но ведь одной не хватает, – оправдывалась Вера. – Вы уж извините, Анна Степановна…

– Не извиню. Почему нет сервиза на двенадцать персон? Почему эвакуировались без серебряных подносов и хрустальных ваз? Эх, Вера Устиновна, будто вы не знаете! Да я и дома не больно-то переборливой была! Где ваша затирка?

Анна Степановна живо сняла с себя еще влажную жакетку и сразу словно бы помолодела. Запросто, по-домашнему подошла к печке, взяла горшок с затиркой.

– Давайте ложку, – приказала она, ставя горшок на стол. – Вот это Алине с малышом… Как зовут его?

– Владик.

– Алине с Владиком, – продолжала Трутикова, накладывая густую белую затирку в миску, – а это нам с вами. Будем есть из одной. Мало – добавку сообразим…

– А я молочка подолью, – сказала Вера. – Чем не обед?

– Еще какой! – улыбнулась Анна Степановна и, зачерпнув ложкой, попробовала затирку, даже губы облизнула. – Еще какой обед!

Кто-то тихо постучался в дверь. Вера поднялась:

– Да-да, войдите!

Вошел мужчина лет под шестьдесят, в соломенной шляпе, в рыжеватом поношенном костюме. Вошел – не пригнулся, как это делают очень высокие люди, но и на порог, как низкорослые, не встал. Лицо, чуть одутловатое, почти без морщинок, на первый взгляд производило впечатление, будто человек этот давно знаком тебе, что с ним ты где-то уже встречался, разговаривал и остался доволен встречей.

– Не помешаю? – спросил он, закрывая дверь.

– Заходите, Любомир Петрович, – пригласила Вера, – заходите!

– Доброго дня вам, – поздоровался Любомир Петрович и снял шляпу. Редкие, подернутые сединой волосы его, видимо, утром были зачесаны набок, с пробором, но сейчас растрепались и жидкими прядями спадали на лоб.

– Ну, как моя теща? – улыбнувшись, спросил он. – Еще ничего или уже это самое?..

– В силе еще, Любомир Петрович, – в тон ему ответила Вера. – Вот начали трапезничать. Присаживайтесь, прошу вас.

– Спасибо. Мне говорят – учительница новая на волах приехала, ну вот я и решил: дай загляну, проведаю, познакомлюсь.

– Это наш директор, – представила его Вера Анне Степановне. – А новая учительница, как видите, перед вами. Прошу знакомиться.

– Вы обедайте, обедайте, – забеспокоился директор, заметив, что все прервали «трапезу». – Я очень рад, Анна Степановна, вашему приезду… Обедайте, пожалуйста, а я тут займусь чем-нибудь. Вот мы с малышом… – Он подошел к кроватке, застланной постилкой. – Ага, спит? Ну, пускай, пускай. А то я за няньку мог бы сойти.

– Любомир Петрович! – Вера глянула на Анну Степановну, Алину, как бы приглашая их помочь ей. – Любомир Петрович, может, и вы с нами ложечку затирки? А?

– Нет-нет, спасибо, я обедал.