Михаил Иманов - Меч императора Нерона Страница 43

— Пора, сенатор,— прошептал он.— Мои люди готовы и ждут только тебя.

— Ждут?

— Да, сенатор, лодка уже на воде.

Он вышел на палубу вслед за Кальпурнием. Над морем стоял туман, противоположный борт корабля был едва различим. Никий поежился, стало очень холодно. Кальпурний протянул ему шерстяную накидку, но Никий отрицательно помотал головой и раздраженно бросил:

— Где?

— Вот.— Кальпурний перегнулся через борт и указал вниз рукой.

У Никия возникло сильное желание схватить Кальпурния за ноги и выкинуть за борт. Но тот, словно почувствовав это, быстро распрямился и шагнул в сторону, выжидающе и настороженно глядя на Никия. Никий подошел к борту — за густым белым туманом не видно было воды. Он гневно посмотрел на Кальпурния:

— Где же?!

— Вот, сенатор.— Кальпурний осторожно, словно боясь, что Никий ударит, протянул руку к борту и дотронулся до веревочной лестницы.— Они там, надо спуститься.

Никий в упор посмотрел на Кальпурния, тот испуганно кивнул вниз. И тогда Никий, перекинув ногу через борт, нащупал провисающие ступени и, ухватившись за веревки, стал спускаться. Посмотрел вверх — голова Кальпурния показалась над бортом и тут же скрылась. Посмотрел вниз — туман, кажется, сделался еще гуще. Никия била дрожь.

Дело было не только в промозглом тумане, а главным образом в том, что он испугался — ему почудилось, что это заговор и Кал'ьпурний послал его на смерть. Он втянул голову в плечи, ожидая удара сверху (веслом? мечом? — здесь достаточно было палки), и тут же кто-то схватил его за ногу у щиколотки. Он дернул ногой, но безуспешно, рука, сжимавшая щиколотку, оказалась крепка. Он дернул ногой еще раз и услышал голос матроса снизу:

— Спускайся, я держу тебя,— спокойный вежливый голос.

В лодке сидело четверо гребцов. Тот, что помог Никию спуститься, усадил его на корму, сам сел на весла, и лодка отплыла. Через мгновенье очертания их корабля растворились в тумане. Они плыли недолго — старший бросил в воду якорь, гребцы подняли весла.

Никий сидел напрягшись, стараясь, чтобы другие не заметили дрожь его тела. Он спросил сквозь зубы:

— Где берег?

— Там.— Матрос указал рукой за спину, в клубы тумана.

— Далеко?

— Нет.— Матрос почему-то усмехнулся, но под строгим взглядом Никия мгновенно стер улыбку.— Не больше пяти стадиев, господин.

«Неужели смогла бы доплыть!» — подумал Никий, сам не понимая, хочет он спасения Агриппины или нет.

Туман стал рассеиваться, но корабля впереди все еще не было видно. Наконец луч солнца прорезал туман, и Никий увидел сначала край мачты, потом целый кусок кормы. Корабль был повернут носом в открытое море — значит, тоже встал на якорь. Ни звука, ни шороха, ни всплеска воды у лодки — вода стала словно продолжением тумана.

Корабль проявлялся все яснее и рос на глазах. Никий и не думал, что они от него так близко. Казалось, он медленно наплывает на них.

И тут раздался скрежет, будто где-то рядом разрывали ткань. Мачта как-то странно качнулась в сторону и вдруг повалилась на палубу, ударилась об нее с глухим звуком и развалила корабль надвое. Все произошло в одно мгновение: Никий ничего как следует понять не смог. Мачта, сколь бы она ни была тяжела, не могла развалить корабль. Но он развалился именно от ее удара (или, может быть, вместе с ее ударом), и две его половины стали медленно уходить под воду, словно пучина засасывала их. Ни единого крика на палубе, будто корабль вымер.

Никию казалось, что все происходит не наяву, а во сне: обломки корабля бесшумно уходят под воду, и это наваждение, игра, а не гибель. Смерти не было рядом, он не чувствовал ее.

Туман не столько рассеялся, сколько развалился, и клочья его плыли теперь перед глазами Никия, то открывая его взору уходящий в море корабль, то снова прикрывая его.

Вдруг Никий услышал всплеск. Потом еще и еще. Звук шел откуда-то справа. Он встал во весь рост и, сохраняя равновесие на покачивающейся лодке, стал внимательно вглядываться в ту сторону.

— Сена-а-а...— услышал он протяжный крик и тут же снова: — Сена-а-а... Сенатор!

Это кричал Кальпурний, несколько мгновений спустя Никий увидел его самого. Он был уже совсем близко, на расстоянии трех корпусов лодки. Он кричал и, время от времени вытягивая руку, указывал куда-то за спину Никия.

— Уплывает,— как-то странно произнес матрос и тронул Никия за плечо.

Никий вздрогнул и обернулся, глядя туда, куда ему указали. Сердце на мгновенье замерло и вдруг забилось часто-часто — он увидел Агриппину. Она плыла с другой стороны лодки, направляясь к берегу, который был уже довольно ясно виден. Когда Никий разглядел ее, она уже поравнялась с лодкой — плыла размашисто, мощно.

Лодка качнулась, и тут же что-то тяжелое ударило в борт. Никий понял, что матрос, не дожидаясь его команды, вытянул из воды якорь. Он повернулся в другую сторону и посмотрел на Кальпурния — тот почти уже достиг лодки и вытягивал правую руку, что-бы ухватиться за борт. Никий потянулся к ближнему гребцу.

— Весло!

Тот ничего не понял, мельком глянул на старшего.

— Дай весло,— уставившись на гребца страшными глазами, выговорил Никий сквозь зубы.

Тот испуганно кивнул, протянул длинное весло, с которого стекала струйка воды. Никий взял его и тут же услышал голос:

— Это она, сенатор... я видел... уйдет...

Кальпурний уже держался обеими руками за борт лодки и говорил, указывая глазами в ту сторону, куда плыла Агриппина. Голос его звучал прерывисто, сдавленно, вид был несчастный, а в глазах тоска.

— Уйдет,— глядя на него, повторил Никий, сам не понимая, что имеет в виду, и, отступив к противоположному краю лодки, замахнулся на Кальпурния веслом. Их взоры встретились: Никий увидел в глазах моряка неотвратимость смерти. Это решило все.

— Нет,— выдохнул Кальпурний,— не-е-т!

— Да-а! — словно в ответ ему крикнул Никий и, чуть присев, с размаху опустил весло на голову Кальпурния.

Он и сам не ожидал, что хватит всего одного удара. Голова Кальпурния — так показалось Никию — раскололась на две части, кровь брызнула, обагрив борт лодки. Тело ушло под воду, потянув за собой уже безжизненные руки. Старший матрос схватил Никия за кисть, но тот, вырвав руку, бросил весло на дно лодки и необычайно тихо, но с какою-то угрозой сказал:

— К берегу.

Слово оказалось магическим: словно повинуясь какой-то неведомой силе, гребцы сели на весла и, дружно ударив ими по воде, принялись грести с такой мощью, что лодка буквально полетела к берегу.

Но Никий не смотрел туда, он смотрел в море, где плавали обломки корабля и где сгинул Кальпурний. Он не думал, достигла Агриппина берега или нет, он не хотел об этом думать — в сущности, это уже не могло иметь никакого значения. Значение имело другое — гибель Кальпурния. Четверо гребцов видели, как плыла Агриппина, четверо гребцов видели, как он убил Кальпурния. Он не может убить всех четверых — что же он скажет Нерону?!

Нос лодки мягко ткнулся в песок, но Никий едва удержался на ногах: в первый момент ему показалось, что его толкнули в спину. Он быстро оглянулся, не в силах скрыть страха, но все четверо спокойно и выжидательно смотрели на него. Он перевел взгляд на берег. Лодка стояла между двух скал. Он медленно посмотрел направо, потом налево: никого, ни единого человека, ни следа строения. Нужно уходить, но пройти между гребцами казалось страшным. Подумалось: «Они не выпустят меня живым». Прежней решимости уже не осталось в нем, и гребцы, конечно же, не могли не видеть этого.

Вместо того чтобы шагнуть к носу, в сторону берега, Никий отступил назад, сам не сознавая, почему и зачем он это делает, а только поддавшись страху, и, ударившись ногами о скамейку на корме, не сел, а повалился на нее, вытянув вперед ноги и ухватившись руками за борт.

Старший из гребцов медленно поднялся. Он еще не шагнул к Никию, но тот уже понял, что сейчас он сделает это.

— Нет,— выдохнул он точно так же, как совсем недавно Кальпурний, с тою же смертной тоской глядя на гребца.

Повторное «нет» он не успел произнести — смотревший на него в упор гребец вздрогнул и резко обернулся к берегу.

Из-за скалы вдруг выбежали солдаты — пять или шесть — и бросились к лодке. Гребцы повскакивали со своих мест, один спрыгнул в воду. Солдаты, словно по команде, обнажили мечи. Все произошло так быстро, что Никий не успел опомниться. Несколько мгновений спустя трое гребцов лежали на дне лодки, истекая кровью. Четвертый, успевший прыгнуть за борт, покачивался на воде лицом вниз и окрашивал воду вокруг себя в красный цвет.

— Все кончено! — услышал он громкий голос, показавшийся ему знакомым.— Выходи!

Никий посмотрел туда, откуда раздался голос. У скалы, широко расставив ноги, одну руку уперев в бок, а другую держа на рукоятке меча, стоял центурион Палибий, один из близких к Афранию Бурру людей. Никий не столько со страхом, сколько с удивлением смотрел на него, не двигаясь с места. Один из солдат подошел и протянул ему руку, за которую Никий схватился почти неосознанно. Подошел другой солдат, они подняли Никия и перенесли на берег. Центурион Палибий улыбался ему широкой улыбкой.