Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 - Нелли Шульман Страница 43

– Это папа, тетя Лада и Мишель с Гаменом… – малышка на руках у Лады тянула ручку к собаке, – это наши, то есть твои клумбы в больничном саду… – Роза и Элиза, в полосатых матросских платьицах, сидели на мраморном бортике фонтана с бронзовыми пеликанами:

– Мы теперь ухаживаем за цветами… – между девчонками стояла большая лейка, – приезжайте с Виллемом скорее, мы покажем вам новую альпийскую горку… – Маргарита вспомнила свою спальню:

– Дядя Эмиль ничего не менял в наших с Виллемом комнатах, – подумала девушка, – он всегда говорит, что в Мон-Сен-Мартене наш дом… – Маргарита спала на старинной кровати, сохраненной шахтерами, под бархатным балдахином. В ее детской, на этажерке прошлого века, стоял растрепанный Готский Альманах, книга с местными легендами и поверьями, «Тиль Уленшпигель», тоже спасенный шахтерами, с автографом автора:

– Барону и баронессе де ла Марк, с глубоким уважением… – Шарль де Костер несколько раз гостил в замке де ла Марков. Маргарита держала у себя семейные альбомы, с немного выцветшими фото:

– Крещение баронессы Элизы де ла Марк, Брюссель, ноябрь 1918 года… – будущий отец Виллем, крепкий парнишка, в неловко сидящем на нем парадном костюме, осторожно держал кружевной сверток. В альбомы заложили старые театральные программки и меню:

– Барон и баронесса де ла Марк имеют честь пригласить вас на торжественный обед по случаю бракосочетания их дочери Элизы и профессора Давида Мендеса де Кардозо… – на атласной бумаге переливалось потускневшее золото семейного герба, головы вепря. Рядом с книгами и альбомами стояла беломраморная статуэтка Мадонны. У подножия Маргарита держала свой молитвенник, с автографом его святейшества:

– У Густи тоже такой есть, покойный папа римский прислал ей открытку… – Маргарита осторожно подошла к виллису, – двойняшки написали, что осенью она приезжала в Мон-Сен-Мартен… – девушка подумала, что кузен мог сделать Густи предложение:

– Она ему давно нравилась, – вздохнула Маргарита, – но, должно быть, она отказала. Бедный Виллем, а теперь и Клэр умирает. Но я верю, что Господь позаботится о нем… – виллис тоже пустовал:

– Даже окурков нет, – Маргарита выдвинула пепельницу, – лепестки на сиденьях со здешних цветов… – в Мон-Сен-Мартене, в спальне девушки, из фарфоровой вазы поднимались засушенные хризантемы, белая и бронзовая:

– Джо прислал мне цветы из Японии. Машина здесь, но где он сам… – Маргарита крепче сжала нож. Зашуршали густые кусты подлеска, она шагнула вперед:

– Джо, милый, Виллем приехал, вы разминулись. Джо, не волнуйся, Шуман сбежал на запад, опасности нет… – у него было отстраненное, холодное лицо. Немного раскосые, темные глаза избегали взгляда Маргариты:

– Он словно меня не слышит, что с ним… – граф Дате скривился, как от боли:

– Я разрываю нашу помолвку. Всего тебе хорошего, будь счастлива… – десантный нож, выпав из руки Маргариты, воткнулся в сухую землю саванны.

Крепкие, белые зубы разгрызли орех. Скорпион, оскалившись, раскрыл ладонь:

– Держи. Видишь, все прошло отлично, как мы и предполагали… – Джо подумал о кольте в кармане пиджака:

– Оружие он мне оставил. Но я не смогу его застрелить… – за спиной русского маячили его хмурые приятели, – иначе я получу пулю в затылок и мое тело сгниет в подлеске… – месье Александр замаскировался с полным знанием дела:

– Маргарита не могла его увидеть… – перед глазами Джо стояло побледневшее лицо девушки, – понятно, что прятаться его учили в армии и разведке… – разговор с бывшей невестой не занял у Джо и пяти минут. Граф Дате не хотел ничего объяснять:

– Что объяснять, когда все и так понятно… – горько подумал он, – то есть мне понятно…

В кармане Скорпиона, как он себя называл, лежал вырванный из блокнота Джо листок, с криво нацарапанными строчками:

– Я, граф Дате Йошикуни (Джозеф Лоуренс Дате) готов передавать требуемые СССР сведения и соглашаюсь получать вознаграждение за работу в размере, оговариваемом в каждом конкретном случае заранее, с моим куратором…

Он писал, сидя в виллисе, положив блокнот на колено, слушая далекий рев грузовиков на холме:

– Доктор эвакуировался, – в глазах Джо стояли слезы, – я опасался, что он утащит Маргариту… – ручка запнулась, Джо поднял голову:

– Может быть, я допишу потом… – он покусал губы, – я боюсь опоздать… – твердые пальцы Скорпиона вернули ручку на место:

– Ты допишешь сейчас… – серые глаза холодно взглянули на Джо, – ничего страшного, мы успеем догнать Шумана… – догонять Шумана не потребовалось:

– Маргарита сама пришла сюда, – Джо хотелось заплакать, – и я опять ее оттолкнул. Но я не мог иначе, я бы не сумел провести жизнь во лжи, утаивая правду, как сделал папа… – по письмам отца и Регины Джо понял, что его отец только после ареста признался мачехе на работе на СССР:

– Когда все было ясно… – неизвестно зачем, он взял орех, – и Маргарите ясно, что я трус и подлец. Но лучше так, чем всю жизнь врать любимой женщине. Она встретит кого-то, выйдет замуж, у нее появятся дети, а я должен оставаться один. Я не имею права тащить за собой в пропасть семью, как сделал мой отец… – Скорпион невозмутимо потрепал его по плечу:

– Перекусим, и отправимся в обратный путь. У твоих кузенов… – Саша чуть не обмолвился о бывшей невесте, – есть машина. Никто не станет ожидать от тебя после случившегося… – он повел рукой в сторону лужайки, – совместного путешествия в Элизабетвилль… – по словам графа Дате, Дракона, как решил назвать его Саша, его кузены все равно пока бы не двинулись с места:

– Шоколадка барона Виллема подхватила лихорадку и умирает, – хмыкнул Скорпион, – они ждут, пока красотка скончается, чтобы отвезти тело в город… – не страдая сентиментальностью, Александр был уверен, что месье барон всего лишь завел себе приятную интрижку:

– Разговоры, что он якобы поехал выручать Лумумбу, чушь, – решил Саша, – он поехал, но не за этим. Виллем принимал участие в казни премьер-министра… – Скорпион считал, что Лумумбы нет в живых:

– Наша миссия тоже закончена. Гоняться за Шуманом мы не собираемся, я не рискну группой ради призрачного шанса поймать беглого нациста… – Саше хотелось по душам поговорить с бароном Виллемом, однако он велел себе потерпеть:

– Парень сейчас переживает. Интрижка интрижкой, но он, видимо, привязался к девчонке. У капиталистов тоже есть чувства… – сам Скорпион чувства себе запретил:

– Я любил Машу, – говорил себе юноша, – но ее больше нет. Невеста, то есть Пиявка, это работа, я сам ее с удовольствием расстреляю. Надо будет когда-нибудь жениться, но до этого еще долго…

Он подумал о пахнущих детским мылом, мягких волосах цвета палой листвы, о кривоватых, наезжающих друг на друга зубах. Забыв о леденце во рту, вскинув голову, Марта завороженно смотрела в простор купола Исаакиевского собора:

– Я читала о маятнике Фуко… – благоговейным шепотом сказала девочка, – я проведу тебе экскурсию… – она помрачнела:

– Потом папа Миша и мама Наташа везут меня в Военно-Медицинскую Академию… – девочка пошевелила губами, – врач называется ортодонт… – Саша потрепал ее по голове:

– Поставят пластинку, это не больно. Зато потом будут ровные зубы, как у меня… – Марта пробормотала:

– Кривые мне не мешают. Саша… – она подергала его за руку, – давай я тебе расскажу о маятнике, а ты посидишь с нами у этого… – она нахмурилась, – ортодонта… – юноша подмигнул ей:

– Я тоже должен заглянуть к стоматологу… – он улыбнулся, – и тоже в Академию… – Марта прыснула:

– Все ты врешь, никуда ты не собирался… – облизав палочку от леденца, она затараторила о маятнике Фуко.

Саше не нравились подергивающиеся губы Дракона:

– Он напоминает пса, которого оттолкнул хозяин. Хотя он взрослый человек, никто ему не угрожал, он сам принял решение… – Скорпион решил отложить разговор с бароном Виллемом:

– Пусть похоронит чернокожую штучку, придет в себя, и я его найду… – у Скорпиона имелись сведения о встречах его отца, Героя Советского Союза Гурвича, и погибшего в Аушвице отца нынешнего барона:

– Они воевали в интербригадах, в Испании. Потом папа отправился в Америку, а тогдашний барон принял сан… – Саша, впрочем,