Николай Задорнов - Первое открытие [К океану] Страница 44

Невельской старался не поддаваться охватившей его радостной тревоге.

Знаменитый адмирал встретил Невельского в кабинете. Судя по рукопожатию, еще очень крепкий. Несколько плосколицый, с густыми бакенбардами с проседью и свежим цветом лица. На переносице у него плотно посажены узкие золотые очки.

Невельской представился и подал письмо. Врангель внимательно прочел и небрежно бросил на стол, потом строго взглянул на капитана, но тут же улыбнулся, поправив очки рукой. Он был очень ласков и любезен, но с первых же слов Невельской почувствовал, что дело здесь значительно сложнее, чем с Литке и Беллинсгаузеном.

Врангель прекрасно знал о предстоящем путешествии «Байкала». Он присматривался к Невельскому. Молодой человек из сослуживцев Константина мог быть хорошим офицером.

— Как же вы представляете себе свою задачу? — спросил адмирал, доставая белоснежный накрахмаленный платок. Проведя по сухим, колючим усам, он запрятал сложенный несмятый платок обратно в карман.

Невельской рассказал, как он намерен во время описи побережья войти в Амур.

Бурное вмешательство офицера не в свои дела не понравилось Врангелю.

В позапрошлом году к устью Амура ходила экспедиция. Взяты были чрезвычайные меры предосторожности. Это компетенция компании. За опись Гаврилова компания получила высочайшую благодарность. Врангель был награжден, доказав недоступность Амура.

Врангель не спускал взгляда строгих глаз с офицера и словно в знак согласия несколько раз кивнул своей седеющей головой.

— В полученной вами инструкции упомянуто ли устье Амура? — спросил он.

Невельской твердо сказал, что инструкция на опись Амура будет получена губернатором Восточной Сибири.

Врангель опять кивнул головой. Теперь было понятно, что здесь заинтересован губернатор Восточной Сибири.

— Относительно байдарки я сейчас же напишу распоряжение, — быстро сказал он, — чтобы ее доставили для вас вместе с двумя алеутами к маю будущего года в Петропавловск. Эту бумагу мы немедленно отправим… — Прищуриваясь и как бы что-то вспомнив, он сказал с видимым удовольствием: — На Медном проживают два алеута, бывавших в Аяне. Да, да. — При воспоминании об алеутах он оживился. — Будут вам очень полезны. Я пошлю об этом распоряжение.

Он любил алеутов и тот край таким, каким знал его в те годы, когда служил на Аляске.

Адмирал протянул руку и открыл один из ящиков огромного стола, достал оттуда бумагу и быстро написал на ней что-то своим энергичным, неаккуратным и порывистым почерком и достал конверт с гербом.

— Это вам на случай, если к вашему приходу в Петропавловск байдарка не будет доставлена; вы сможете добыть ее по этой бумаге, послать за ней из Петропавловска на остров Медный.

Он подал конверт офицеру с таким видом, что Невельской почувствовал силу, заключавшуюся в этой бумаге с компанейским гербом и с собственноручной подписью председателя Российско-американской компании.

— Что же касается сведений о юго-западном береге Охотского моря, о чем просит меня сообщить вам Фаддей Фаддеевич… — сказал адмирал, приподняв свою голову, — то… — сухо продолжал он и развел руками, — сообщить мне об этом было бы неудобно.

Он нахмурился, замечая, что взор молодого офицера разгорался, что он волнуется и, видно, не намерен отступаться.

— Впрочем, — сказал адмирал, поднимаясь и обращаясь к огромной карте азиатского берега и американских колоний с редкими точками селений и факторий, — все, что здесь замечательного, — это то, что устье реки Амура и лиман оказались недоступными. — И он замолчал, как бы кладя предел, далее которого не могла простираться его любезность.

— Ваше превосходительство, — сказал Невельской, поднявшийся одновременно с адмиралом, — убедительно прошу вас позволить мне взглянуть на те данные, на которых основаны подобные заключения.

— Недоступность устьев Амура доказана, — ответил Врангель строго.

— Но это же неверно! — воскликнул Невельской.

Врангель удивленно посмотрел на него. Невельской знал подобные молчаливые, неприязненные взгляды.

И вдруг он окончательно почувствовал, что знаменитый ученый совсем не разделяет его намерений.

— Это известно! — многозначительно повторил адмирал.

То, что желал исследовать Невельской, уже было исследовано подробно и основательно по высочайшему повелению. Врангель приказал своему зятю, который заведовал в Аяне факторией, отправить к устью Амура экспедицию. Завойко[128], морской офицер, женатый на племяннице Врангеля, служил в компании и превосходно знал там местные условия. Он был собственным глазом Врангеля в тех краях. Экспедиция вышла из Аяна в июне 1846 года и подтвердила то, что было известно прежде, — что Амур недоступен. Результаты этих исследований царь повелел хранить в тайне. Впоследствии Завойко дополнительно производил исследования и посылал из Аяна людей к устью Амура. Он представил компании совершенно точные сведения и карты.

— Я прошу вас, ваше превосходительство, разрешить мне взглянуть на результаты съемок этой экспедиции.

Старый адмирал понял, что Невельской все знает. Он улыбнулся несколько снисходительно, показывая Невельскому, что видит его пылкое желание, но все-таки вынужден огорчить и разочаровать, если даже и откроет документы… Он не хотел и не имел права показывать офицеру то, что тот просил. И семейная заинтересованность Врангеля в проблеме Амура, которую разрешал член их семьи Завойко, и положение адмирала как председателя правления Российско-американской компании, обязанного держать в тайне результаты посланной туда экспедиции, — все побуждало его не делать этого, но старый моряк почувствовал, что он не смеет скрывать истину, тем более ту, которую Невельской подвергал сомнению.

Адмирал встал и, подойдя к шкафу, открыл его и достал пачку бумаг и карт.

— Садитесь на мое место, — сказал он Невельскому, кладя эти документы перед своим креслом. — Смелее, смелее, молодой человек! Когда-нибудь придется еще быть адмиралом, — пошутил он, подводя Невельского к креслу и усаживая его. — Вот дело о секретной экспедиции Гаврилова, посланной по высочайшему повелению из Аяна для исследований лимана и устьев Амура, — продолжал он, удерживая Невельского за плечи в кресле и стоя перед ним. — Оставайтесь здесь и просмотрите все внимательно и спокойно. Вот все, что вам потребуется…

Адмирал тихо вышел из кабинета, оставив в кресле припавшего к бумагам Невельского.

Тот перевел дух и почувствовал, что надо взять себя в руки. Он просмотрел все спокойно и быстро. Это действительно было целое открытие!

«Ну так это как раз доказывает, что я прав!» — восклицал он мысленно, локтями упершись в стол, а пальцами вцепившись в волосы, как бывало в детстве, сидя над книгами.

«Как он может быть недоступен? Эта мель, идущая у Гаврилова через весь лиман, не может не прерываться, где-то должен быть фарватер. Или же у Амура есть выход к югу!»

Невельской уже разобрал по срокам, что исследования производились наскоро, тогда как длина мели и площадь лимана — огромны.

«Все же это первая настоящая карта лимана и устьев Амура, какую мне приходилось видеть».

Невельской почувствовал, что угадывает истину.

Адмирал вошел через полчаса.

— Ну, убедились? — спросил он.

— Да, теперь мне многое стало ясно! — ответил Невельской и хотел добавить, что теперь совершенно убедился, но сдержал себя, чувствуя, что спорить бесполезно.

— Ну вот видите. Я очень рад. — Врангель стал любезнее. — Гаврилов был отличный штурман. Он умер недавно.

Адмирал сказал, что отправлял эту экспедицию Завойко. Он основал новый порт Аян, сам со своими людьми нашел, описал и исследовал Аянский залив и в 1845 году перевел туда факторию из Охотска. Завойко проложил от Аяна отличную дорогу на Якутск. Через Аян идут все грузы компании из Аляски.

Выказать хоть единым словом несогласие со всем этим, так же как с картой Гаврилова, значило сейчас оскорбить старого, почтенного адмирала, в то время как он по-своему хотел сделать доброе дело. К тому же Невельской знал себя. Только начни он разбирать все ошибки Гаврилова, которые, как ему казалось, были так ясны, что только слепой не мог их увидеть, разгорелся бы спор… У Невельского было много разных соображений, и он мог бог знает что наговорить. Экспедиция пошла наспех, подготовлена кое-как, на исследования было мало времени. Все это он прочитал между строк. Но разговаривать об этом некстати. Все же адмирал желал добра и сделал многое, хотя сам того не знал…

Офицер встал, поблагодарил, сказал, что сведения оказались очень ценными для него.

На прощание Врангель задал Невельскому несколько вопросов о предстоящем переходе через Атлантический океан и вокруг мыса Горн и спросил, зайдет ли он на Гавайские острова.