Джейн Харрис - Наблюдения, или Любые приказы госпожи Страница 44

День стоял морозный, но я проследила, чтобы она хорошенько закуталась в теплый плащ и надела рукавички. В огороде царило запустение. Осенние овощи, сморщенные и почерневшие от мороза, были потоптаны овцами. Упавшие плети гороха и бобов стелились по земле, покрытой осклизлыми бурыми листьями, нанесенными ветром из леса. Несколько последних головок цветной капусты изгнили на корню. «Супчик из цветной капусты», — сказала я, и миссус засмеялась даже такой убогой шутке. Я чувствовала тепло ее руки сквозь варежку. Нос и щеки у нее порозовели от холода, и пар дыхания вырывался изо рта белыми облачками. Повсюду вокруг мы видели печальные картины смерти и разорения, но миссус казалась живой и веселой, и я впервые поверила, что скоро она совсем оправится. Облегчение разлилось у меня в груди горячей волной, словно добрый глоток виски.

Вечером я оторвалась на несколько минут от приготовления ужина, чтобы заглянуть в кабинет к господину Джеймсу и доложить, что похоже его жена — наконец-то! — пошла на поправку. Когда я вошла, он стоял за столом, бегло листая маленькую книжку, и после моих слов поднял глаза от страниц.

— Это добрая новость. Если дело и вправду обстоит так, как ты говоришь.

— О да, сэр. Думаю, уже где-нибудь через недельку миссус полностью выздоровеет.

Он резко захлопнул книжку и бросил на стол между нами, словно дуэльную перчатку.

— То есть, по твоему мнению, — говорит, — через десять дней она будет в совершенном здравии. К следующему четвергу.

— Ну, я не могу назвать точную дату…

— Боюсь, мне нужно знать именно точную дату, Бесси, — резко произнес хозяин, потом немного помолчал, пригладил бакенбарды и немножко смягчился. — Вероятно, я должен объяснить. В следующий четверг мы приглашены на званый вечер в Эдинбурге. Весьма важный прием, который устраивает брат нашего преподобного, мистер Гренн. Фонтан для Соплинга я намереваюсь заказать в его литейной мастерской в Глазго, и мне надобно обсудить с ним кое-какие планы. Лучше возможности не представится. А мистер Гренн очень настаивал, чтобы меня сопровождала супруга. Я в любом случае собирался вывезти ее в город на несколько дней, для перемены обстановки. Жизнь вдали от общества не идет ей на пользу. Мне кажется, ее замкнутое существование здесь стало одной из причин этой… гм… внезапной болезни. Поэтому я хочу вывезти жену в Эдинбург. И было бы очень кстати, если бы мы вдвоем посетили званый ужин в четверг. Значит, ты считаешь, что к четвергу она полностью оправится.

— Сэр, я так предполагаю, но я не…

— Одних предположений мне недостаточно, Бесси. Ты должна поручиться, что она выздоровеет.

Когда он смотрел на вас в упор немигающим взглядом, так и хотелось отвести глаза в сторону, но я проявила твердость.

— Сэр, а если миссус не восстановит силы к четвергу, надо ли полагать, что она останется дома и вы отправитесь на званый ужин без нее?

Хозяин любезно улыбнулся.

— Боюсь, все не так просто, Бесси. Моя жена приглашена и должна присутствовать там. В ближайшие дни я буду очень занят, а тебе вменяется в долг смотреть за ней в оба и позаботиться о том, чтобы к нужному сроку она оказалась в состоянии сопровождать меня. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

На самом деле я не очень поняла, о чем и сообщила.

— Я имею в виду… позволь сказать прямо и ясно. — Он уперся кулаками в стол и подался ко мне. — Ты должна оберегать ее душевный покой и всячески отвлекать от вздорных мыслей про привидение, обитающее в доме. От них у нее расстроились нервы. Не давай ей заводить разговоры на тему призраков и никак не поощряй эти… дикие фантазии и… и… полеты воображения. Они только вредят ей.

Я уже хотела заявить, что именно так я и поступаю, но неожиданно для себя самой вдруг встала на защиту миссус.

— Но она действительно слышала разные загадочные звуки, сэр. И в доме действительно творились странные вещи, которые нельзя объяснить. На месте миссус я бы подумала то же самое, сэр.

Господин Джеймс приподнял бровь.

— Так значит, ты все-таки потворствовала ее бредовым фантазиям.

— Напротив, сэр. Я изо всех сил старалась переубедить госпожу.

— Ну ладно. — Он шумно фыркнул. — Свежий воздух, вот что ей нужно. Езжайте-ка на прогулку завтра.

— Но…

Он махнул рукой, отметая мои возражения.

— Я только сейчас разговаривал с ней, и она согласилась, что это хорошая мысль. Скатайтесь в церковь или там в Батгейт. Поглазейте на витрины, развлекитесь. Загляните на железнодорожную станцию и подведите свои часы.

— Но, сэр…

— У меня все, Бесси.

Господин Джеймс взял со стола книгу, раскрыл и начал читать.

Скатайтесь в церковь, поглазейте на витрины, подведите часы — вот это другой разговор! Вот это настоящий разгуляй!

На следующее утро Бисквит Кротки подкатил к дому карету — продуваемую насквозь древнюю развалину, ровесницу Ноева ковчега. Вероятно, в далеком прошлом она выглядела роскошно, но за многие годы пришла в страшную ветхость. Вся обивка внутри истрепалась, оконные стекла растрескались, из сидений торчал конский волос. Вдобавок ко всему в полу зияла дыра, в которую можно было просунуть ногу, и если вы случайно бросали взгляд вниз, у вас начинала кружиться голова при виде проносящейся под вами дороги.

Миссус никак не высказалась по поводу плачевного состояния экипажа и, похоже, не нашла его необычным, она просто переступила через дыру в полу, села в уголок и тихо просидела всю дорогу до города, теребя сумочку и рассеянно глядя в окно. Я устроилась прямо напротив, чтобы подхватить ее, коли вдруг лошади резко остановятся (впрочем, по старости лет они едва ли были способны хоть что-нибудь сделать резко). Поначалу я пыталась завязать с ней разговор о предстоящем времяпрепровождении в Батгейте (она собиралась присмотреть ткань для платья), но миссус отделывалась односложными «да» и «нет», а потому я вскоре умолкла и тоже уставилась в окно. Смотреть там было совершенно не на что, если не считать коров, овец да редких угольных рудников. Мы с миссус впервые отправились вместе в такую даль, на самом деле за все время службы в «Замке Хайверс» я ни разу не была дальше Соплинга. В иных обстоятельствах я бы радовалась поездке: мы вдвоем катим в карете и все такое. Но тогда во мне преобладало чувство тревоги. Оставалось лишь надеяться, что состояние здоровья уже позволяет Арабелле совершать столь длительные путешествия и что у нее не случится нервного переутомления.

По всем признакам, Батгейт все еще строился: куда ни глянь — всюду недостроенные дома, недорытые котлованы под фундаменты, груженные камнем да известью телеги. Бисквит Кротки высадил нас у гостиницы на одной из главных улиц. Мамочки родные, там стояла сутолока, как на ярмарке. Едва мы вышли из кареты, миссус купила с цветочного лотка горшочек с желтым крокусом, а потом резво зашагала прочь. Боясь заблудиться в незнакомом месте, я пустилась вприпрыжку за ней следом. По сравнению с большими городами Батгейт просто крысиная дыра, но я так давно не была в городе, даже самом захолустном, и мы вели такую скучную жизнь в «Замке Хайверс», что мне показалось, все вокруг кипит и бурлит. Если подумать, еще недавно я разгуливала по улицам Глазго, которые вдвое шире и стократ оживленнее — и хоть бы хны! А сейчас у меня аж сердце заходилось при виде жиденьких потоков людей, повозок, лошадей, домашней скотины. Прохожие словно нарочно наталкивались на меня. К пущему моему смятению пошел снег, крупные белые хлопья кружили в воздухе, летели в лицо, залепляли глаза.

Миссус неслась с такой скоростью, будто у нее вместо ног колеса — поистине поразительный прилив сил. Вскоре добротно застроенные улицы остались позади, сменившись кривыми улочками, мрачными и темными. Через несколько минут миссус свернула за угол и шнырнула в старую мануфактурную лавку. Ваша покорная слуга последовала за ней, причем с превеликой радостью, поскольку уже успела отморозить задницу.

Там было тесно и уютно. Несколько посетительниц ждали, когда их обслужат: четыре или пять дам стояли и разговаривали посреди зальца, еще две сидели в креслах у прилавка. Я вошла и встала подле камина в глубине помещения. Краешком глаза я наблюдала за миссус. Держа в руке горшочек с крокусом, она медленно ступала вдоль полок, разглядывая ткани. Жар углей и женская воркотня навевали дремоту. Я сонно наблюдала, как приказчик кладет на прилавок рулон серой камвольной ткани и начинает отрезать от него кусок ножницами. Позади мужчины большое окно, с неба густо валят снежные хлопья, будто где-то высоко ангелы вытряхивают из мешков белый пух. За моей спиной тенькнул колокольчик, дверь открылась и закрылась, впустив очередную покупательницу. Дама у прилавка уже целую вечность делала заказ. Несколько раз она умолкала, словно закончив, но через секунду опять принималась тараторить. Я оглянулась посмотреть, не начинает ли миссус раздражаться, но у полок, где она стояла минуту назад, никого не было. Я повернулась к прилавку, но и там не обнаружила госпожи. Вспомнив про звякнувший дверной колокольчик, я огляделась вокруг, но не увидала ни одного нового лица. У меня все оборвалось внутри: я с ужасом сообразила, что дверь открылась и закрылась, когда миссус выскальзывала на улицу.