Йорам Канюк - «Эксодус». Одиссея командира Страница 44

— Если мы срочно не достанем кровь для переливания, то как минимум шесть, а может, даже и семь человек умрут прямо сейчас, а сколько умрет позже, я сказать не берусь.

Для Йоси этих слов оказалось достаточно. Его главной целью было довезти людей до Палестины живыми. Он страшно устал, но тем не менее мыслил трезво и знал, что ему предстоит принять весьма непростое решение, причем, как всегда, самостоятельно. «В тот момент, — скажет он позже, — я чувствовал себя одним из репатриантов. В Палестине никто бы не посмел посылать стариков, женщин и детей на линию огня. По какому же праву и во имя чего должен был делать это я?»

Зрелище, которое представлял собой на тот момент корабль, было ужасным. Бой был проигран, поле битвы залито кровью. С тяжелым сердцем, но совершенно сознательно Йоси отдал приказ остановить корабль, подошел к пленному английскому офицеру и попросил его связаться по рации с английским командующим. Помимо всего прочего, он попросил сообщить командующему, что вся палуба залита кровью и что им нужна кровь для переливания. В эту минуту его не волновало, как воспримут это решение товарищи. Йоси волновало только одно: судьба пассажиров.

Офицер отправил сообщение, и через несколько минут с одного из английских кораблей была спущена на воду шлюпка с врачом. Врач привез кровь и лекарства и начал оказывать раненым помощь.

Эсминцы обступили «Эксодус», как стая кровожадных акул, и в их сопровождении он направился в Хайфу.

Через несколько месяцев после этих событий, когда разгорелись споры о судьбе «Эксодуса», капитан корабля Айк Аронович заявит, что объявленное Йоси прекращение сопротивления было позорной сдачей и что он якобы предлагал прорываться к берегу в районе Кирьят-Хаим. Однако и Йоси, и командиры из штаба «Хаганы» слышали об этом впервые, да и в любом случае эта идея была явно нереализуемой. Море в тот день волновалось, на борту поврежденного «Эксодуса» были раненые, а вокруг него было много английских кораблей, и попытайся Йоси высадить людей возле Кирьят-Хаим, имя которого означает «город живых», это место могло бы превратиться в «город мертвых».

Годы спустя капитан-лейтенант Бэйли, который командовал эсминцем «Чайлдерс», возглавлявшим преследование «Эксодуса», писал: «Когда темной ночью „Президент Уорфилд“ на всех парах мчался по волнам, он представлял собой зрелище воистину фантастическое. На его мачтах развевались два огромных сионистских флага, освещаемых нашими гигантскими прожекторами, а его разносившийся в ночи плачущий гудок напоминал предсмертное мычание раненой коровы».

Глава восемнадцатая

«Эксодус» стал апофеозом справедливой борьбы евреев за право репатриироваться в Палестину, но Йоси всегда понимал, что понятие справедливости можно толковать по-разному.

Приказы, которые он отдавал во время боя с англичанами, были осторожными и взвешенными. Более того, каждый свой приказ он подробно и терпеливо объяснял, а при необходимости даже разговаривал с каждым человеком лично. Он участвовал в этом бою вместе со всеми, но не хотел, чтобы бой закончился трагедией. Он не желал быть «архитектором» новой Масады, не желал делать пассажиров корабля персонажами очередного мифа, даже если этот миф мог стать для евреев, которым выпало жить в эпоху национального возрождения, символом героизма. Те, кто хотел за счет репатриантов заработать себе политический капитал — а такие были, — находили в лице Йоси непримиримого противника. Он прекрасно понимал, что люди, павшие в бою во имя справедливой цели, могут вдохновить на борьбу других, но считал недопустимым во имя этого приносить в жертву остатки еврейского народа. Возможно, это и было одной из причин (не исключено даже, что главной), по которым Шауль Авигур так ему доверял. Авигура неотступно преследовало воспоминание о трагедии на корабле «Патриа», и, когда Йоси принял роковое решение сдаться, Авигур — вопреки давлению руководства ишува — полностью его поддержал. Как и Йоси, он считал, что надо заставить ишув сражаться за репатриантов, а не наоборот. Кстати, даже некоторые из находившихся на «Эксодусе» бойцов «Пальмаха» испытывали сомнения и разрывались между верностью своему командиру Игалю Алону, который требовал от них сражаться до последней капли крови, и жалостью к плывшим на пароходе детям, чьи глаза они видели перед собой каждый день.

Впрочем, существовала и еще одна причина, по которой Йоси старался действовать осторожно. Он знал, что англичане настойчиво пытались создать у мирового сообщества впечатление, будто сионисты используют страдания репатриантов в своих корыстных целях, и не хотел лить воду на их мельницу.

Как и большинство других работавших в агентстве «Алия-Бет» активистов, Йоси считал, что не репатрианты должны нести факел сионизма, а сионизм должен помогать репатриантам. Он должен был помочь им обрести гражданство и дом — даже если речь шла о людях, которые не были по своим убеждениям сионистами, а просто хотели покинуть Европу. Сионизм, считал Йоси, должен быть не просто красивой мечтой, а конкретным инструментом спасения человеческих жизней.

При каждой возможности Йоси подчеркивал, что полученный им приказ состоял отнюдь не в том, чтобы привести в Палестину пароход, полный трупов. «Мы сделали все, что могли, — сказал он мне, — и сражались до тех пор, пока это имело смысл. Если бы англичане продолжали нас таранить, „Эксодус“ бы затонул». Однако командиры «Пальмаха» остались недовольны его решением сдаться и пожаловались на него лично Бен-Гуриону. По их мнению, сдержанность, которую проявил Йоси, была излишней. Сопротивление репатриантов, утверждали они, — это борьба против иностранного владычества, это война евреев за свое существование. «Сопротивляться, — сказал Бен-Гуриону Игаль Алон, — надо несмотря на жертвы». Но Йоси стоял на своем. Когда позднее проводилось расследование, он сказал:

— Я рассуждал очень просто… Конечно, можно было сопротивляться и дальше. Но я взялся командовать кораблем не для того, чтобы превратить репатриантов в солдат и, уж конечно, не для того, чтобы те из них, кто выжили во время Холокоста, умерли от ран по дороге в Нетанию или Хайфу. Я взялся командовать кораблем, чтобы доставить их в Палестину, и не имел права играть их жизнями. Что же касается сопротивления, то, по-моему, мы вполне доказали англичанам, что способны сопротивляться. И тем, что отправились из Европы в Палестину, и тем, что сражались с ними на борту корабля.

Когда израненный «Эксодус» вошел в хайфский порт, репатрианты на палубе запели: «Мы репатриировались на родину и уже вспахали и посеяли, но еще не собрали урожай». На палубе стояли бледные, напуганные дети, одетые, как старики. Имя корабля написали крупными буквами на большой простыне. Люди измучились вконец. На борту было четверо погибших и много раненых. Двадцать семь человек нуждались в срочной госпитализации.

Из штаба «Хаганы» сообщили, что некоторым членам экипажа предстоит отправиться в Европу, чтобы привести еще два корабля с репатриантами, и им нельзя сходить с «Эксодуса» вместе с пассажирами. Йоси распорядился спрятать их в тайнике под капитанским мостиком. Остальные члены команды тоже должны были спрятаться, но в других местах.

Сотрудники «Алии-Бет» бросили жребий, кто отправится домой, а кто поедет с репатриантами на Кипр. Ехать на Кипр выпало Михе Пери. Никому из участвовавших в жеребьевке даже в голову не приходило, что людей вышлют совсем не на Кипр.

Началась выгрузка людей с «Эксодуса» и пересадка их на три депортационных корабля. Из-за высокой влажности было очень душно. Некоторые пассажиры спрыгнули за борт. Английские полицейские, находившиеся на катерах, курсировавших вокруг «Эксодуса», стали стрелять и избивать людей в воде дубинками.

Ализа сидела на палубе рядом с Йосефом, гладила его по перевязанной голове и тихонько скулила:

— Он ранен! Он ранен!

Йосеф заплакал от жалости к ней и тут же получил удар от английского солдата, который в этот момент собирал банки с консервами.

На людей, которых вели к депортационным кораблям, кричали, а некоторых били. Женщины падали в обморок. На детей наступали ногами. Мужчины пытались протестовать, но тщетно.

С пассажирами, которые сходили с «Эксодуса», англичане обращались не только грубо, но и брезгливо, как будто это были не люди, а животные. Сойдя на берег, они шли по узкому коридору между двумя шеренгами солдат, стоявших с винтовками наперевес.

Все это происходило на глазах у членов комиссии ЮНСКОП (которых во время радиотрансляции 17 июля призвали прийти в хайфский порт[82]), и некоторые утверждают, что это был всего лишь спектакль, поставленный руководством ишува специально для этой комиссии. Однако с таким же успехом можно сказать — как, собственно говоря, и делают экстремистски настроенные арабы и немцы, — что Холокоста не было, что его выдумали евреи, а если он и был, то гораздо меньших масштабов, и что вообще все это один огромный блеф, сочиненный исключительно для того, чтобы «выдоить» у мира деньги и отнять у арабов государство.