Эйдзи Ёсикава - История Хэйкэ Страница 45

Мощный голос перекрыл шум реки:

– Это я, Тамэтомо, сын Тамэёси. Не хочу тратить на вас стрелы. Даже ваш предводитель Киёмори не сравнится со мною силой. Возвращайтесь к нему и скажите, пусть выходит на поединок.

Когда рядом с Тамэтомо одновременно просвистели три стрелы, он небрежно спустил с тетивы лука свою стрелу, которая со зловещим свистом пронзила одного всадника и застряла в плече другого. С отчаянным ржанием лошадь без всадника отпрянула назад. Шеренга всадников позади выступила вперед с луками на изготовку, чтобы прикрыть двух воинов и их коней от роя стрел, летящих со стороны противника.

Под Киёмори дрожала и звенела земля. Его конь, раздувая ноздри, отчаянно тряс гривой.

– В чем дело? – резко спросил он.

Всадники, сгрудившиеся вокруг, помешали Киёмори развернуть коня навстречу воину, скакавшему на лошади галопом и кричавшему:

– Итороку погиб! Тамэтомо пронзил его стрелой. Мой господин, вы окажетесь его следующей жертвой, если не удалитесь на расстояние, недоступное для его стрел.

– Что, погиб Итороку? Почему мы должны бояться младшего сына Тамэёси?

– Мой господин, убедитесь сами – это его стрела!

Воин выдернул из своего плеча стрелу необычайной величины и передал ее Киёмори. Древко стрелы было сделано из отшлифованного стебля трехлетнего бамбука, острие увенчано железным наконечником, заточенным под резец, а оперение – из перьев фазана.

– Вижу, выглядит зловеще, кажется, ею можно убить самого дьявола. Неудивительно, что она внушает страх.

Киёмори внимательно осмотрел стрелу, затем сказал резким голосом:

– Нам необязательно атаковать именно эти ворота. Мне такого приказа не было, я выбрал их наугад. Если мы чересчур рискуем, пробиваясь здесь, то попробуем прорваться через Северные ворота. Вперед, к Северным воротам!

Повинуясь приказу, войско Киёмори дружно двинулось на север. Но старший сын Киёмори, Сигэмори, услышав команду, закричал:

– Что за глупость! Нелепо уходить к Северным воротам из-за стрел Тамэтомо. Это позор для всех нас, выполняющих повеления императора!

Призвав к себе около тридцати всадников, Сигэмори стремительно помчался на врага.

– Остановите его! Верните его назад! – закричал встревоженный Киёмори окружавшим сына всадникам. – Только безумец может бросаться в атаку под эти стрелы и рисковать жизнью!

Даже на большом расстоянии Сигэмори представлял собой великолепную мишень для врагов. В этот день он был одет в никидку из красной парчи, выглядывавшую из-под доспехов, в своем колчане он нес пучок из двадцати четырех стрел. Воины с большим трудом сдерживали Сигэмори, стремящегося к воротам и громко обличая отца в трусости.

Это продолжалось, пока воин Корэюки не сказал:

– Позвольте мне сразиться с Тамэтомо вместо вас.

Он отправился на поле брани раньше, чем товарищи смогли его удержать. Они успели лишь крикнуть:

– Назад, возвращайся назад!

Но Корэюки, оглянувшись через плечо, ответил:

– Я никого не прошу ехать со мной. Просто смотрите!

В сопровождении двух пеших воинов он перешел реку вброд. Тамэтомо вышел встретить Корэюки, но, увидев, что тот колеблется, снова вошел в ворота и закрыл их. Когда Корэюки попал в зону досягаемости стрел противника перед воротами, он громко вызвал Тамэтомо на поединок. Тот опять выехал за ворота, насмешливо улыбаясь, и ответил:

– Добро пожаловать, дурачок! Я – Тамэтомо. Ты выпустишь в меня стрелу первым. Вторая – за мной!

Тамэтомо даже не успел договорить, когда стрела Корэюки пронзила его доспехи. Заметив, что Корэюки налаживает для стрельбы вторую стрелу, Тамэтомо спустил с тетивы свою, которая пронзила ляжку противника и вонзилась в седло. Корэюки качнулся назад и упал на землю. К нему подбежали воины. Они взгромоздили его на плечи и двинулись в расположение своих войск так быстро, как могли нести их ноги.

Залитый кровью конь бешено скакал без всадника взад и вперед по берегу реки, затем помчался вниз в направлении расположения войск Ёситомо. Несколько воинов Ёситомо пытались перехватить коня, но он ворвался в ряды воинов и началась давка. С криками «Лови его! Наступи на его поводья!» – воины наконец задержали коня. Они обнаружили на нем окровавленное стремя и гигантский наконечник стрелы, вонзенный в седло.

– Это действительно наконечник стрелы? У кого такой мощный лук?

– Должно быть, это лук Тамэтомо из дома Гэндзи.

Один из вассалов Ёситомо подвел коня к месту, где находился господин, и сказал:

– Мой господин, взгляните! Я слышал о таких стрелах, но не верил, что когда-либо увижу одну из них собственными глазами.

Ёситомо, однако, не удивился. Кривая усмешка появилась у него на губах, как будто он порицал Масакиё за проявленное малодушие.

– Оставь, Тамэтомо еще не мужчина и неспособен натянуть такой тугой лук. Мне кажется, это ловкий трюк с целью напугать нас. Масакиё, войско нужно разделить на две части, одна из которых должна атаковать ворота, защищаемые Тамэтомо.

Масакиё в сопровождении двух сотен воинов направился к воротам в западной стене и в привычной манере вызвал Тамэтомо. Тот сразу вышел.

– Так ты, Масакиё, вассал господина Ёситомо. Ты прибыл, чтобы стать мишенью?

На мгновение Масакиё замешкался, но затем, взяв себя в руки, крикнул с вызовом:

– Я один из преданных слуг императора. Мой долг – убивать изменников!

С этими словами он спустил стрелу и быстро вернулся к своим людям. Стрела пронзила край шлема Тамэтомо. Тот выдернул ее и бросил на землю, закричав:

– Ты смеешь оскорблять меня, Масакиё? Я возьму тебя голыми руками, чтобы посмотреть тебе в лицо и узнать, кто ты такой.

После этого Тамэтомо бросился преследовать Масакиё, который в ужасе мчался от него. С луком под мышкой и грозя другой рукой, Тамэтомо продолжал гнаться на коне галопом за Масакиё, пока истошные крики защитников дворца не заставили его развернуться и поскакать назад к своему посту.

Ёситомо, наблюдавший за происходившим в отдалении, увидел, как его брат вернулся, и сказал своим воинам:

– Лук Тамэтомо хорош в бою на расстоянии, но его искусство верховой езды уступает нашему. Вступим с ним в ближний бой.

Теперь солнце поднялось высоко, и из цветущих деревьев доносилось пение цикад.

Тамэтомо обернулся на крики позади и бросился на приближавшегося к нему всадника. Тот увернулся. Но на пути Тамэтомо показался всадник, сидевший на черном как смоль жеребце. Вид воина свидетельствовал о том, что это военачальник. Он был одет в шлем и доспехи дома Гэндзи.

– Я, Ёситомо, из дома Гэндзи, который сражается за императора. Кто ты, посмевший поднять меч против законной власти? Если ты происходишь из того же дома, сложи оружие и распусти своих людей. Предупреждаю тебя для твоей же пользы.

Тамэтомо предстал перед лицом брата и крикнул:

– Я скажу тебе, кто я. Я – сын Тамэёси из дома Гэндзи. Я – тот, кто останется рядом с отцом, живым или мертвым. Я не настолько подл, чтобы забыть отца ради славы и почестей. Я не какая-нибудь шавка, я, Тамэтомо, буду биться насмерть с любым и со всеми, которые считают себя моими врагами.

– Ты смеешь мне это говорить, Тамэтомо?

– Смею. Я давно мечтаю высказать тебе это.

– Ты посмеешь сражаться со мной, своим братом? Ты отказываешься признавать власть императора? Если ты чтишь его и уважаешь добродетель, тогда брось свой лук и пади ниц передо мной.

– Может, я не прав, сражаясь с братом, но прав ли ты, поднимая руку на собственного отца?

В этот день дорога вдоль Западной и Северной стен храма Хотогон между пригородом Сиракава и рекой Камо стала ареной кровопролитного сражения. За дорогой извивалась река, над которой возвышалась роща деревьев, окружавших крыши и шпили храма Ситикацудзи. За ним начинался подъем к подножию горы Хиэй. Там в жестоком бою сошлись две армии, которые бились насмерть даже во время захода солнца. В просветах между клубами пыли, заслонявшими противника, Тамэтомо иногда видел мельком своего брата Ёситомо, которого можно было узнать по доспехам дома Гэндзи. Снова и снова у него возникало желание послать свои стрелы в знакомую фигуру воина. Как это ни казалось невероятным, но Тамэтомо был склонен верить в тайное соглашение между отцом и Ёситомо, в то, что победители пощадят побежденных. И Тамэтомо без крайней необходимости не пользовался своим луком. Он видел, что его брат поступал также. Воины Ёситомо перестали бояться смертоносного лука Тамэтомо и сражались с беспримерной храбростью.

Тем не менее у Тамэтомо было убито и ранено двадцать три лучших всадника, Ёситомо потерял убитыми пятьдесят три воина, около восьмидесяти оказалось ранено. На поле, где продолжалась битва, лежали горы окровавленных трупов. Зная, что счет потерь был не в пользу Ёситомо, Тамэтомо сказал своим людям:

– Я попугаю их командующего своими стрелами. Когда противник начнет отступать, атакуйте и рассейте его.