Николай Данилов - Кордон Страница 46

Завойко побывал на Бабушкином мысе. По его распоряжению около маяка установили «выговорную» пушку. Восьмифунтовый фальконет, конечно же, никакой угрозы никому не представлял. Однако губернатор, осмотрев мыс, строго сказал:

— Отныне считать сей обсервационный пост не сигнальным, а кордонным, боевым!

— Есть! — четко ответил начальник поста морской унтер-офицер Яблоков и взметнул руку к бескозырке.

— Давно бы так, — пробурчал себе под нос артиллерист поста матрос Плетнев, стоявший в отделении от губернатора.

Иноземцы, стремясь под разными предлогами проникнуть в Авачинскую губу, изощрялись всячески. У петро-павловцев свеж в памяти случай, происшедший веской 1854 года. Он основательно насторожил губернатора Камчатки.

С Дальнего маяка, мыса Бабушкина, подали сигнал, что приближается торговое вооруженное судно под флагом Соединенных Штатов. Сомнений — впускать или не впускать американский корабль в Авачинскую губу — у Завойко не было. В канцелярии, в его рабочем столе, лежит предписание управляющего Морским министерством. Оно для губерантора Камчатки — руководство к действию В предписании сказано, что по распоряжению президента Северо-Американских Штатов снаряжены две экспедиции: одна с целью установления политических и торговых связей с Японией, другая — ученая, для обозрения западных берегов Тихого океана. В связи с этим правительство Соединенных Штатов просило дружественного внимания

и содействия экспедиции в случае, если корабли зайдут в пределы русских владений на азиатском и американских берегах. «Государь император соизволил передать начальствующим в тамошних наших владениях оказывать экспедициям внимание и приветливость в должных границах благоразумия и осторожности».

Далее в предписании сообщалось, что одна экспедиция вверена коммодору Перри и состоит из линейного корабля, трех пароходов-фрегатов, корвета и четырех шлюпов; вторая экспедиция, ученая, находится под начальством капитана Рингольда. В нее входит военный шлюп, два парохода и бриг.

Завойко, уверенный, что к Авачинской губе приближается одно из судов американской экспедиции, велел выстрелами из «выговорной» пушки приветствовать парусник. Судно вошло в губу, приблизилось к Петропавловской гавани. Документация иностранцев (предъявление таковой губернатор полуострова сделал для представителей всех стран обязательным) подсказала, что прибывшие совсем не те, за кого себя выдают. Василий Степанович приказал таможенникам досмотреть судно. Там стали возражать. Губернатор настаивал на досмотре. И тогда на судне быстренько спустили американский флаг и подняли… английский.

«Вон как оно оборачивается!» — с тревогой подумал Завойко, но своего решения не отменил.

В порт на шлюпе прибыл офицер в английской форме. Весь его вид говорил, что губернатор Камчатки поступает опрометчиво, пытаясь навязывать свои правила представителям «владычице морей».

— Судном командую я, капитан Стортен, — раздраженно представился он генералу. — А выдававший себя за капитана янки-самозванец. Я его не уполномачивал разговаривать с русскими.

— А американский флаг на вашем, английском, корабле поднял тоже янки-самозванец? — с иронией спросил Занойко.

— Под каким ходить флагом — это мое дело, — нагло заявил Стортен.

— Вы вошли в порт под чужим флагом, обманным путем, — строго сказал губернатор. — А посему прошу покинуть нашу губу незамедлительно.

— А если я не покину? — Нахальные глаза англичанина изучающе смотрели на русского генерала.

Василий Степанович, как бы ненароком, повернув голову в сторону Сигнального мыса, на котором хорошо была видна батарея, с расстановкой произнес:

— Тогда мы вынуждены будем поступить с вами так, как положено поступать с теми, кто входит в наши территориальные воды с коварными замыслами…

Ультимативное заявление губернатора Камчатки охладило пыл заносчивого англичанина. «Коммерческое» судно быстро оставило Авачинскую губу.

— Только так надо обращаться с наглыми и высокомерными иностранцами, — сказал Василий Степанович своему помощнику капитану 2 ранга Карлу Васильевичу Фрейгангу, а, подумав, добавил — Впрочем, что для вас теперь Камчатка? Прошедший этап…

Фрейганг согласно кивнул. Он прослужил с генералом Завойко на полуострове более четырех лет. Теперь же, когда его убедительную просьбу перевести для дальнейшего прохождения службы с Камчатки на материк, в Санкг-Пе-тербург, удовлетворили, обрусевший немец сидел на сундуке. Он с нетерпеньем ждал судно, которое возьмет его с семьей на борт.

— Трудно вам тут служилось, — то ли посочувствовал, то ли упрекнул помощника губернатор. — Много хлопот доставляет нам флотский экипаж. Дисциплины в нем — никакой. Безнравственно ведут себя моряки.

— А что можно с ними поделать? — искал оправданий Карл Васильевич. — Служат помногу лет, живут скудно, большинство без жен. Да и не одним флотским экипажем мне приходилось заниматься. Я еще ваш помощник и начальник над портом. Нагрузка великовата-с.

— У вашего преемника она будет не меньшей, — отозвался Завойко и подумал: «Каков ты, капитан 1 ранга Арбузов, назначенный вместо Фрейганга? Тоже будешь ссылаться на чрезмерную загруженность или выправишь все, что не удалось сделать Карлу Васильевичу?» Губернатору Камчатки хотелось, чтобы помощник отвечал всем его немалым и строгим требованиям. «По-другому сейчас жить нельзя, — рассуждал Завойко. — Война на носу. Не зря же англичане так назойливо лезут к восточным берегам России. Прощупывают, каковы тут силы. Надо немед^ ленно укреплять порт. Без хорошей обороны заклюют сороки и вороны. А чем, как укреплять Камчатку, когда у нас так мало людей и мизер оружия? Муравьев обещал прислать этим летом несколько сот солдат, привезти пушки.

Где они? Где обещанный инженер-фортификатор? Время идет. Оно работает на руку врагам…»

Василий Степанович после убытия Фрейганга с полуострова крутился, вертелся один, без помощника, а стало быть, и без командира Сорок седьмого флотского экипажа, без начальника над портом. Как не взять одной рукой два буя, так не справиться с делами камчатскому губернатору без толкового и надежного помощника. За-войко ждал его с нетерпеньем.

19 июня 1854 года, во второй половине дня, с Бабушкина мыса подали сигнал о приближении российского парусника. Такая весть порадовала всех, а Василия Степановича особенно. Он был убежден, что подходит долгожданное судно, которое послано в Камчатку по распоряжению военного губернатора Восточной Сибири. Завойко верил Муравьеву. Все, что обещал Николай Николаевич раньше, всегда выполнял. Добившись, чтобы Камчатка приравнивалась административно к губернии, а ее правитель был в чине генерал-майора, Муравьев за время пребывания Завойко на полуострове ни разу его не подводил. Он скуп на обещания, но уж коль что посулит, выполнит обязательно. Вот и последнее обещание, пусть с опозданием, но выполнил: к Камчатке подходит транспорт с солдатами и оружием.

Но что это? С Бабушкина мыса поступил дополнительный сигнал: к воротам губы приближается русский военный корабль-фрегат. «Неужели «Паллада»? — подумал Василий Степанович. — Но на нем ходит сам командующий дальневосточной эскадрой вице-адмирал Путятин!» — Завойко почувствовал неловкость, столько в порту недоделанного! Однако, подумав, он решил, что «Паллада», ушедшая в дальнее плавание по южным морям, никак не может в это время оказаться у берегов Камчатки, да и делать флагманскому кораблю эскадры тут нечего.

Томительное ожидание. И вот из-за Ракового перешейка появляется трехмачтовый парусник. Василий Степанович вскинул к глазу подзорную трубу и прочитал выписанное вязью название корабля: «Аврора». Он все понял. О двух военных фрегатах, «Авроре» и «Диане», вышедших в 1853 году из Кронштадта, чтобы пополнить эскадру вице-адмирала Путятина, Завойко был осведомлен. Он также знал, что командиры фрегатов имели предписание прибыть в залив Де-Кастри. «Значит, в пути с

моряками случилась беда, — догадался Василий Степанович. — Иначе зачем бы им заходить в Камчатку?»

— Баркасы, шлюпки — к фрегату! — распорядился он.

Губернатор в своем предположении не ошибся: авро-

ровцы попали в беду. Доставленная с фрегата первая партия моряков выглядела ужасно: худые, обросшие, обессиленные люди не могли сами передвигаться. От них узнали, что из трехсот трех человек, оставшихся в живых, треть экипажа свалилась с ног от простуды и дизентерии, более сотни человек поражены скорбутом, около четырех десятков моряков особо тяжелы, кое-кто дышит на ладан. Все это произошло на фрегате за два с лишним месяца беспрерывного путешествия от перуанского порта Калао до Камчатки.

Одна за другой подходили шлюпки с авроровцами к причалу. Петропавловцы осторожно выносили больных на берег и, выбрав поудобнее место, бережно клали их на траву. За тяжелобольными высаживались те, кто слабо, но еще мог стоять на ногах. За ними следовали моряки, которым по счастливой случайности не передалась никакая болезнь. Они дружно бежали к большим деревянным чанам с водой.