Джейн Харрис - Наблюдения, или Любые приказы госпожи Страница 46

Она держалась молодцом, поверьте. Но у меня возникло ощущение, что в глубине души она винит себя в происшедшем. Мне вспомнился день, когда она слегла в нервной горячке. Вспомнились ее слова: «Это я во всем виновата». Должно быть, она чувствовала за собой вину, что не уберегла Нору.

Мне показалось, миссус хочет добавить еще что-то, но уже в следующую секунду она наклонилась и подняла с земли лопатку.

— Надо вернуть это сторожу. — И, бросив последний взгляд на Норину могилу, она зашагала по дорожке к церкви.

По возвращении в «Замок Хайверс» я доложила господину Джеймсу, что все прошло замечательно. Разумеется, я не стала рассказывать, как миссус задала стрекача из мануфактурной лавки и навестила могилу любимой служанки, а подробно остановилась на более приятных моментах нашей поездки. В частности сообщила, что миссус приценивалась к эполетам, но передумала их покупать и взамен приобрела галун для отделки сюртука. Господин Джеймс возымел интерес узнать, во сколько обошлась покупка, и я сказала, что в пару-другую пенсов. Вид у него сделался довольный, хотя и малость утомленный. Потом я поведала, что мы видели в окно пляшущего медведя, когда сидели в кофейне. «Кофий! — вскричал он. — Боже мой!!!» — и тотчас пожелал узнать, сколько он стоил и не обходили ли цыгане зрителей со шляпой — а я ответила, что насчет цыган мне неведомо, поскольку мы смотрели всего две-три минуты, а потом отправились на станцию подвести наши часы.

— Ага! — воскликнул господин Джеймс с видимым удовольствием, словно подводка часов ничуть не менее приятное дело, чем питье превосходного кофия. — Ты отлично справилась с поручением.

— Благодарю вас, сэр.

— Теперь вот что, — сказал он далее. — Дабы удостовериться, что твоя госпожа сможет выдержать путешествие в Эдинбург и сопряженные с ним мероприятия, мы устраиваем чаепитие завтра в три пополудни. Я уже отправил Гектора с приглашениями. Будут преподобный Гренн и мистер Флеминг, ну и разумеется, я и твоя госпожа. Она хорошо перенесла поездку в город — но посмотрим, как у нее получится со светским общением.

Против Флеминга миссус ничего не имела, само собой. Но позже я случайно услышала, как в разговоре с мужем она заметила, что идея пригласить второго гостя не кажется ей удачной, и привела ряд доводов в обоснование своего мнения. Слишком неожиданное приглашение, сказала она, вряд ли преподобный сумеет выкроить время для нас. Напротив, возразил господин Джеймс, он уже ответил согласием. В таком случае, сказала миссус, с нашей стороны просто эгоистично отрывать почтенного священника от важных приходских дел, он наверняка не хочет попусту тратить время на всякие там чаепития. Чепуха, отозвался господин Джеймс, он придет с превеликой радостью, ничто его не остановит. После короткого раздумья миссус выразила беспокойство по поводу того, что чайный сервиз у них пришел в непрезентабельный вид. Не лучше ли, спросила она, повременить с чаепитием, пока они не купят новый? Ерунда, заявил господин Джеймс, сервиз в полном порядке.

Миссус опять умолкла, теперь надолго, потом наконец вздохнула и призналась, что она еще недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы выступать в роли хозяйки, и нельзя ли ей остаться в своей комнате, пока господин Джеймс принимает гостей.

— Фуфф! — раздраженно выдохнул господин Джеймс.

Обстоятельства воспрепятствовали мне выслушать весь ответ целиком, но об исходе предпринятых попыток уклониться от чаепития свидетельствовал тот факт что назавтра без пяти три пополудни миссус сидела на своем месте в гостиной в ожидании гостей — бледная, с каменным лицом. Представлялось совершенно очевидным, что она не рада предстоящему мероприятию, ни капельки. Я боялась, как бы она опять не занемогла, и досадовала на господина Джеймса, не послушавшего жену. Но она, казалось, смирилась с необходимостью играть свою роль в ближайшие несколько часов.

Мистер Флеминг прибыл первым, пришел пешком с фермы «Трэшберн». Я открыла ему дверь. Он сказал, что вестей от издателя еще не поступало, но что в подарок мне он аккуратно переписал одну из моих песенок, сопроводив текст нотными знаками. Только вот забыл прихватить с собой. Он страшно извинялся, называл себя обидными словами, означающими всякие разновидности дурака, и порывался вернуться домой за подарком. Такого я, разумеется, не могла допустить, ведь тогда он опоздал бы к чаепитию и получилось бы, что по моей вине. Флеминг все норовил спуститься с крыльца, а я просила не уходить и хватала за рукав, чтоб удержать. Пока мы топтались так у порога, появился преподобный Гренн.

— Ахх-хах! Вот и я! Ахх-хах!

Старикан подошел совершенно бесшумно, и я подивилась, как такое возможно, если только он не парил над чертовым гравием. Во всяком случае, судя по довольной физиономии, он воображал, будто застукал нас за каким-то непотребным делом.

— Доброго дня, преподобный Гренн, — любезно кивнул Флеминг. Потом повернулся ко мне и вздохнул с глубочайшим сожалением. — Похоже, Бесси, остальные гости уже прибывают. Наверно я все-таки не успею обернуться до «Трэшберна» и обратно.

— Мне тоже так кажется, сэр, — сказала я. — Не беспокойтесь, принесете ваш подарок в другой раз.

— Конечно, — ответил Флеминг. — Какой же я болван, что забыл его.

Преподобный Гренн слушал наш разговор с превеликим интересом. Улыбался и кивал понимающе, старый проныра. Я решила, что лучше без дальнейших отлагательств проводить обоих в гостиную. Однако выполнить свое намерение не смогла, поскольку преподобный никуда не торопился. Они с Флемингом обменялись несколькими любезными фразами, не двигаясь с места, потом наконец вняли моему настойчивому предложению войти в дом, чем стоять на морозе, и уже в дверях преподобный повернулся кругом и с минуту созерцал обсаженную кустарником подъездную дорогу с таким восхищением, словно она была одним из семи чудес света. После ряда сложных телодвижений мне удалось втереться между ним и дверью и затворить последнюю. Затем мне по обыкновению пришлось изрядно постараться, чтобы извлечь старикана из пальто и шляпы. Он достал из кармана одну из своих брошюр и попытался всучить мне. Я запротестовала и отпихнула книжонку прочь. Еще через минуту, после всяческих моих уговоров и призывов, старикан все-таки выбрался из своего пропахшего нафталином пальто. Потом стянул шляпу. И наконец, с чувством огромного облегчения, я проводила обоих мужчин в гостиную.

Миссус сидела там одна, господин Джеймс еще не соизволил выйти из кабинета. Она приподнялась в кресле, приветствуя гостей. Вид у нее был болезненный и неспокойный. Я бы осталась присмотреть за ней, но она пару раз выразительно взглянула на меня, а потом нетерпеливо промолвила: «Можешь идти Бесси» — ну и мне ничего не оставалось, как выйти вон и закрыть за собой дверь.

По пути в кухню я заметила на столике в холле брошюрку преподобного. Верно, он украдкой положил туда, пока я вешала пальто. На сей раз трактат назывался не «Дорогому другу-католику», а «Пагубное влияние современных танцев», и я от души повеселилась, полистав его в кухне. Оказывается, танцы страшно вредны для нравственного здоровья. Особливо тяжелый ущерб наносит вальс, неизбежно приводящий к нарушению седьмой заповеди, и вообще никаких весомых доводов в пользу танцев нет, «ибо даже глупого африканца или мартышку можно научить превосходно танцевать».

Разрази меня гром! Я провальсировала к камину и швырнула книжонку в пляшущее пламя.

Когда я вернулась в гостиную с чайным подносом, господин Джеймс уже присоединился к обществу и они обсуждали планы строительства фонтана в деревне. Лично я полагаю, что господина Джеймса нисколько не интересовало, нужен или нет местным жителям источник чистой питьевой воды, он просто хотел выставиться. Особенно перед Дунканом Гренном, ЧП, который владел литейной мастерской, где изготавливали фонтаны. Господин Джеймс получил от него каталог продукции и теперь притащил его показать гостям, гордый как кобель с двумя херами. Когда я начала выставлять на стол чайные приборы, он раскрыл каталог на нужной странице и протянул преподобному.

— Вот, пожалуйста, — говорит. — Возможно, вы знаете, какой из них, сэр. Номер тридцать три. С четырьмя колоннами и навесом.

Преподобный Гренн откинулся на спинку кресла и начал читать вслух текст под иллюстрацией, медленно и чеканно, мигом завладев вниманием всех присутствующих.

— «Питьевой фонтан в виде пагоды высотой девять футов шесть дюймов. С двух сторон предусмотрены таблички для надписи». Ахх-хах! «С двух же других сторон имеется надпись „Не брызгайте на мостовую“». Ахх-хах! Замечательно, Джеймс, замечательно. Но интересно, что будет гласить другая надпись? Несомненно, что-нибудь уместное. О, придумал, вот самое то. — И он изрек голосом не только громким, но также грозным и скорбным, каким видимо произносил проповеди: — «Всякий пьющий воду сию, возжаждет опять».