Наталья Харламова - 300 спартанцев Страница 46

Небо разгоралось вечерними всполохами, окрашивая облака, окутывающие скалистые вершины Каллидрома, в разнообразные оттенки пурпура — от нежно-розового до кроваво-багряного.

— Леонид, они уходят! — торжествующе закричали спартанцы.

Но через несколько минут всем стало ясно, что развязка близка.

— Так поступают жалкие трусы! — заметил презрительно один из воинов.

— Я же говорил, что они выполнят своё обещание, только тень нам сейчас совсем не нужна. Вот завтра на жаре, другое дело.

— Завтра уже не будет, — сказал Леонид, — что ж, друзья, до встречи в Аиде!

Спартанцы молча наблюдали, как вокруг холма на расстоянии в плетр выстроились отряды персидских лучников и копьеносцев.

— Я слышал, они неплохо стреляют из лука, — заметил кто-то.

— Сейчас увидим!

Лучники натянули тетивы — тёмная туча отделилась от земли и поднялась к небу. В воздухе послышался зловещий свист. Град смертоносных оперённых стрел обрушился на защитников Фермопил. Спокойно прикрываясь щитами, они стояли прямо. Несколько человек, поражённых в разные части тела, обливаясь кровью, сумели удержаться на ногах. Они хотели умереть стоя. В этот момент подбежал отряд копейщиков и, бросив короткие метательные дротики, быстро отступил назад, давая возможность лучникам опять показать своё искусство. Несколько человек, пронзённые копьями, пали на землю. В этот момент на спартанцев обрушился новый град стрел, затем опять полетели копья и дротики. Молча, без единого стона юноши падали бездыханными. Их становилось всё меньше и меньше. Мегистий держался как можно ближе к Леониду. Заметив направленное в царя копьё, он быстро бросился вперёд, заслонив его собой.

— Зачем? — наклонясь над другом, успел спросить Мегистия Леонид.

Тот слабо улыбнулся ему последней, прощальной улыбкой и сжал руку царя. Рана в боку была смертельной, глаза его подёрнулись пеленой, и свет навсегда померк в глазах прорицателя. В этот момент стрела вонзилась в шею Леонида, но он продолжал стоять, захлёбываясь собственной кровью. Одновременно ещё с десяток стрел и копий вошли в его тело. Падая, он увидел, как в небе вспыхивают последние зарницы, приветствуя его переход в вечность.

Через несколько минут последний спартанец лежал бездыханным. Когда персы осмелились подойти к ним близко, чтобы подобрать раненых, то оказалось, что все были мертвы. Каждый из них, прежде чем упасть, принял не менее десятка стрел.

Ксеркс смотрел на поверженного Леонида, сплошь изрубленного в дневной схватке, пронзённого множеством стрел и копий, залитого кровью. У него, как и у всех спартанцев, на лице были разлиты удивительный покой и умиротворение, будто они пали не в смертельной схватке, когда лица умирающих бывают искажены страданием, ужасом смерти, ненавистью к врагу. Они будто бы заснули, как дети. Ему показалось даже, что губы Леонида чуть приоткрыты в улыбке. Одной рукой он продолжал сжимать меч, другой держался за горло, стараясь сдержать поток крови из пробитой аорты.

Так погиб Леонид, спартанский царь, защищая Элладу у Фермопильского прохода, лишив Ксеркса, повелителя Азии, покоя и надежды на победу.

ЭПИЛОГ

Всё было кончено. Самоуверенный Ксеркс, потерпев позорное поражение в битве у Саламина, бежал из Греции, оставив воевать честолюбивого Мардония. Во время битвы Артемисии удалось потопить корабль своего врага Дамасифима. При этом она ещё заслужила похвалу царя, который решил, что она потопила вражеский корабль. Ксеркс поставил отважную женщину в пример своим военачальникам. Доверие и уважение его к Артемисии было так велико, что он поручил ей своих сыновей, которых она благополучно доставила в Азию. Демарату удалось соединиться со своей супругой и сыновьями. Перкала, воспользовавшись обстоятельствами военного времени, когда про неё все забыли, сумела, переодевшись в мужскую одежду, бежать к своему возлюбленному супругу. Они прожили счастливо до глубокой старости. Его сыновья наследовали богатства отца и прославились в Азии как мужи благочестивые и отважные.

Левтихид не дожил в Спарте до старости. Конец его был бесславен и печален. Вскоре после победы лакедемоняне отправили его покорить и наказать Фессалию. Левтихид мог бы легко это сделать, если бы не позволил подкупить себя. Эфоры застали его на месте преступления: он сидел в своей палатке на мешке с золотом. Левтихид был привлечён к суду и бежал. Дом его разрушили, и потомки его не стали царями Спарты. Сын умер ещё при жизни Левтихида, тогда он женился вторично, но не был счастлив в браке и не дождался потомства мужского пола. Скончался он всеми забытый и презираемый в Тегее.

Горго всю жизнь хранила верность своему супругу. Она прославилась как мудрейшая из женщин. Ей оказывали в Спарте такой почёт, которым в Греции не была окружена ещё ни одна женщина. Как и обещала Леониду, она воспитала достойного сына, настоящего спартанца. Он погиб совсем юным за родину.

Греки после блистательной битвы при Платеях возвращались в свои города. По всей эллинской земле распространилась радость победы. Крылатая Ника полюбила Элладу и решила остаться здесь навсегда. На всякий случай афиняне лишили её крыльев, выстроив на Акрополе храм Ники Аптерос (то есть бескрылой), надеясь таким образом удержать непостоянную богиню навечно у себя.

Ужасы войны были позади, греки на холмах водружали трофеи — знаки минувшей войны — напоминание как для потомков, так и для врагов.

Сегодня представители всех городов-союзников пришли в Фермопилы отдать дань уважения и любви к тем, кто первым грудью встретил неистовый напор персов.

Когда армия Ксеркса прошла от Фермопил вглубь материка, местные жители сразу же принялись за погребение. Тела героев были омыты и с подобающими почестями преданы земле.

Симонид безмолвно стоял над могилой спартанцев. Лицо его выражало глубокое горе и вместе с тем радость. Грусть об ушедших дорогих его сердцу людях смешивалась с переполнявшим его чувством гордости за бессмертные подвиги, совершенные ими.

Он наблюдал, как над могилой прорицателя устанавливали надгробную стелу. На плите белого мрамора были выбиты написанные им строки:

«Славного это могила Мегистия. Некогда персы,Воды Сперхея пройдя, здесь сокрушили его,Сам прорицатель, он ведал:близка неизбежная гибель,Всё ж пожелал разделитьучасть спартанских вождей».

Прощаясь, он обещал Мегистию, что прославит его в стихах. Теперь он выполнил своё обещание. Симонид взял в руки чашу и совершил жертвенное возлияние вином и маслом на могиле друга.

— Спи, мой дорогой Мегистий, пройдут века, но подвиг твоей преданности и самоотверженной любви никогда не забудется.

На высоком холме, за стеной, там, где погиб Леонид и триста его соотечественников, установили другую плиту с краткой по-спартански надписью, которую тоже составил кеосский поэт:

«Странник, поведай согражданам:здесь мы остались навеки,Все как один полегли,Спарты исполнив Закон».

Совершив здесь тоже ритуальное возлияние, Симонид смахнул с морщинистой щеки слезу.

— Как это несправедливо, Леонид, вот я старик, и живу, а ты лежишь в этой каменистой земле, недвижный и безгласный…

Симонид закрыл глаза. Ему привиделся оживлённый греческий лагерь. Юноши в венках из плюща и винограда разминаются, готовясь к бою, на солнце играют блестящие от оливкового масла упругие мускулы, юноши весело шутят и смеются. Как ответ на горькое замечание поэта до него явственно донеслись из глубины памяти слова спартанского царя:

«Жизнь и смерть — дело природы, а слава и бесславье — наше!»

1

Плетр — греческая мера длины, составляет около 30 метров.

2

Фермопилы — буквально в переводе с греч. «Тёплые ворота».

3

Проскинез (греч.) — земной поклон, которым в Персии было принято приветствовать царя.

4

Хоасп, современное название Керха (Kercha) — левый приток Шат-эль-Араба, вытекает из гор иранской провинции Ардилан и впадает под именем Сеймерре в Шат-эль-Араб, немного выше Басры; длина 65 км.

5

Система общественных столовых у спартанцев. Состав сеситий был постоянный и разновозрастный, время от времени он пополнялся новыми членами из подрастающего поколения. Все члены сеситий вносили свой пай в общую трапезу.