Андрей Балабуха - Когда врут учебники истории. Прошлое, которого не было [без иллюстраций] Страница 46

Ледовое побоище

На новгородском столе Александр оказался в десять лет. А когда ему исполнилось тринадцать, в 1234 году, от имени Господина Великого Новгорода подписал с Ливонским орденом (который три года спустя слился с Тевтонским) договор о мире, границах и торговле – причем для русской стороны весьма выгодный. Бог весть, кто стоял за формулировками – Ярослав ли Всеволодович, советники ли князя-недоросля или же новгородская старшина; а может, и собственный его вклад оказался не так уж мал – современники утверждают, что государственное мышление и дипломатический дар проснулись в Александре очень рано.

Однако монгольское вторжение внесло поправки. Хотя до Новгорода Батыева конница и не дошла, поворотив обратно возле урочища Игнач Крест, тем не менее наиболее дальновидные псковские и новгородские купцы стали все пристальнее смотреть на запад: перспектива окончательно обрести статус вольного ганзейского города [288] представлялась им куда достойнее участи стать данником Орды. В конце 1241 года спровоцированный этими настроениями и тайными переговорами Тевтонский орден нарушил мирный договор и с малыми потерями (или даже вовсе не встречая сопротивления) занял Изборск, вошел в открывший ему ворота Псков [289] и возвел крепость в Копорье.

Александр Невский, к которому обратились несогласные с пронемецкими настроениями новгородцы, располагая своей дружиной и ополчением из новгородцев, ладожан, ижоры и карел, неожиданным ударом захватил Копорье, перебил почти весь гарнизон (хотя часть рыцарей была взята в плен и впоследствии отпущена, тогда как наемники из местного населения – чуди – перевешаны), после чего срыл укрепления нововозведенной крепости.

Затем, получив подкрепления от отца и брата Андрея, взял Псков, после чего вторгся в принадлежащие ордену земли эстов и принялся опустошать их [290]. Здесь его передовой отряд был разбит, что заставило Александра отступить к Чудскому озеру.

До сих пор с военно-стратегической точки зрения эта кампания не представляла ничего особенного – несколько приграничных столкновений. Но тут происходит нечто удивительное: с обеих сторон оказываются вдруг неисчислимые полчища. В битве, состоявшейся 5 апреля 1242 года на льду Чудского озера и вошедшей в историю под именем Ледового побоища, если верить летописным источникам и следующим за ними историкам, с русской стороны участвовало до 17 000 человек, а с немецкой – до 12 000. Русских потерь никто всерьез не подсчитывал, тогда как о немецких сказано, что на льду погибло пятьсот рыцарей, полсотни было взято в плен, чуди же (то есть навербованной из местного населения пехоты) пало, как всегда, «без числа».

Но не только в численности дело.

Бытует мнение, будто в сороковых годах XIII века доспехи тевтонских рыцарей были тяжелее вооружения русских воинов, в силу чего якобы крестоносцы проваливались под лед там, где Александровы дружинники да ополченцы чувствовали себя вполне вольготно. Увы…

В Средние века реки и озера играли роль своеобразных магистралей, которыми активно пользовались не только летом, но и зимой. В летописях упоминается несколько сражений, разворачивавшихся на льду. Похоже, замерзшая водная гладь представлялась тогда идеальным плацдармом – в отличие от окружающих лесов, где не развернешься, да и снегу по пояс.

Что же до тяжести рыцарских доспехов, то анализ археологических находок и иконографического материала приводит к однозначному выводу: снаряжение новгородского дружинника и орденского рыцаря были сходны. Одинаковые кольчуги с капюшонами (хауберки) длиною до колен с длинными рукавами. Мечи с дисковидным или в виде уплощенного шара навершием и прямым перекрестьем. Одинаковая конструкция щитов. Сфероконические шлемы русские дружинники любили дополнять металлическими масками или полумасками, так что по весу они почти равнялись горшковидным рыцарским. К тому же многие рыцари все еще носили открытые куполообразные шлемы, практически равные по весу русским. И рыцари и дружинники использовали кольчужные чулки и стеганые подшлемники. Поверх кольчуг и те и другие надевали доспехи – бригандин или чешуйчатые, – а русские могли надевать также ламинарные или ламелярные доспехи, заимствованные у кочевников. Лошадиные доспехи с равным успехом могли использовать как рыцари, так и новгородцы. Так что легенда о не знавших броду тяжеловесных немцах – вымысел чистой воды. Следовательно, и о хитроумном использовании особенностей местности Александром тоже говорить не приходится. Да, сражение было и русские одержали в нем верх, но безо всяких тактических ухищрений, традиционно опираясь на численное превосходство. Тоже достойно, кстати, да и вообще – победителей не судят.

В отличие от Невской битвы, на этот раз существует письменный источник, принадлежащий противной стороне – так называемая «Рифмованная хроника». Она приводит совершенно иные цифры: в сражении участвовало 300–400 немцев, двадцать рыцарей пали в бою, шестеро были пленены. И надо сказать, это куда более похоже на правду. Ордену просто неоткуда было взять многих сотен рыцарей – их едва насчитывалось несколько десятков. Причина проста – меньше чем за десятилетие он понес несколько тяжелых поражений.

Сперва, в 1234 году – от войска князя Ярослава Всеволодовича, приведшего под Дерпт переяславский полк, а также псковские и новгородские рати. Принимал участие в походе и юный княжич Александр. Сражение произошло на льду реки, по-немецки называемой Эмбах, а по-эстонски – Эмайыга. Лед проломился (не отсюда ли и Ледовое побоище?), и многие рыцари ушли на дно реки. Оставшиеся в живых в панике бежали. Битва прошла так удачно, что, если верить летописи, никто из новгородцев не погиб, а княжеская дружина потеряла лишь несколько воинов. Немецкие рыцари срочно отправили послов к Ярославу Всеволодовичу, и он «взял с ними мир на всей правде своей». Меченосцы стали платить дань новгородскому князю и клятвенно обещали больше не нападать на владения Великого Новгорода.

Однако это было только началом.

Затем, в 1236 году Орден меченосцев в очередной раз предпринял вторжение в Литву. Однако нашла коса на камень – оказалось, что кунигас (вождь? князь? – трудно дать точное определение) Летувы по имени Миндаугас (в русской традиции – Миндовг) сумел железной рукой объединить разрозненные до того литовские земли в единое государство и противопоставить крестоносцам многочисленную и боеспособную армию. Под Сауле (современный Шауляй в Литве) эта армия нанесла ордену такое поражение, какого рыцари никогда до сих пор не ведали [291]. Их неуклонное до того продвижение на Восток было не только остановлено: орден оказался отброшен к границам 1208 года. В битве при Шауляе пало сорок рыцарей. Впрочем, вспоминать о ней за пределами исторических монографий у нас не любят – по той причине, что литовцы взяли тогда в плен чуть ли не две сотни псковитян, сражавшихся на стороне ордена против «безбожной Литвы». Вот тебе и исконное противостояние русских и немцев!

На следующий год была еще одна битва, пусть и не столь ожесточенная – при Дорогичине; орден снова потерял больше двадцати рыцарей.

Наконец, в 1241 году Восточную Европу опустошила монгольская орда хана Кайду, пронесшаяся через Польшу и Силезию, разгромив под Краковом армию польского короля Болеслава V. Европейцы были убеждены, что под его командованием не двадцать, а все двести тысяч человек. Столь раздутым цифрам верили, однако биться готовились до последнего. Силезский князь Генрих Благочестивый собрал армию из немцев, поляков и тевтонских рыцарей общей численностью до 40 000 человек и у города Легницы занял оборонительную позицию на пути орды Кайду. На подмогу ему спешил с пятидесятитысячной армией богемский король Венцеслав.

Хан Кайду атаковал 9 апреля, когда богемцы находились еще в двух днях пути. Европейцы сражались упорно и храбро, но были наголову разбиты; кто уцелел, бежали на запад. Вечером на поле боя монголы обрезали у убитых врагов уши и собрали этих трофеев девять кожаных мешков.

В этом сражении Тевтонский орден был так обескровлен, что выставить уже на следующий год многотысячного войска против Александра Невского никоим образом не мог.

И еще одно. Почти через два века, 15 июля 1410 года, состоялась другая великая битва – при Грюнвальде, где объединенное польско-литовско-русское войско под командованием короля Владислава Ягайло нанесло Тевтонскому ордену сокрушительное поражение. С обеих сторон в этом сражении участвовало до 80 000 человек. Так вот, там по сей день при весенней пахоте извлекают из земли клинки, наконечники стрел и копий, а также иные свидетельства грандиозного кровопролития.

А вот на месте Ледового побоища археологам ничего найти так и не удалось. Пусть даже толпы рыцарей окончили свои дни в водах озера – окислившись, металл все равно остался бы там, и чуткие магнитометры следы его присутствия обнаружили бы. Увы…