Борис Тумасов - Земля незнаемая. Зори лютые Страница 47

— До помощь!

Вопли и взвизги перепуганных паненок огласили замок.

— Тихо, панове, тихо! — пытался успокоить разволновавшуюся шляхту каштелян Казимир.

К клетке кинулись холопы с копьями и мечами.

Упёршись в подлокотники кресла, король смотрел на всех без жалости. На то и потеха. А из шляхтича, знать, плохой рыцарь, коли не увернулся от зверя.

Услышав голос оружничего за спиной, Болеслав недовольно оглянулся:

— Зачем тревожил?

— Король, в Краков въехал Святополк с женой и малой дружиной.

— Святополк? Что надо ему и почему бросил Киев?

— Король, людская молва летит впереди русского князя. Сказывают, Святополка Ярослав из Киева прогнал…

— Брешешь, пся крев! — гневно перебил оружничего Болеслав. — По очам твоим вижу, что брешешь. — И погрозил ему кулаком. — Ежели речь твоя облыжная, сидеть тебе на колу. Вели впустить князя в замок, а дружину в городе размести.

Несмотря на тучность, Болеслав легко соскочил с помоста, рысцой затрусил в покои.

Не дожидаясь королевского обеда, гости поспешно покидали замок. Их никто не задерживал.

Окровавленное тело шляхтича холопы уложили рядом с клетью. Медведь звенел цепью, метался, ревел.

Сложив на груди руки, каштелян Казимир смотрел на отъезжающую шляхту. Пани и паненки рассаживались по возкам. Холопы подводили почтенным панам коней, помогали взобраться в седла. Молодые шляхтичи гарцевали у возков, заглядывались на паненок.

В дальнем углу замка русские дружинники вываживали коней, умывались с дальней дороги. Среди них знакомые каштеляну воевода Блуд и боярин Путша. Боярин по толщине разве что сравнится с королём.

Княгиню Марысю уже увели в покои, а Святополка к Болеславу.

Казимира окликнул оружничий:

— Король звал не мешкая.

На приход каштеляна Болеслав не обратил внимания, он говорил стоявшему у стены Святополку:

— …На исходе весны, когда земля высохнет от грязи, я поведу рыцарство на Русь. А ты отправляйся к хану Боняку, зови его на Киев.

Отстегнув серебряные пряжки кунтуша, Болеслав почесал пухлый живот, шумно отрыгнул и снова сказал:

— Но за помощь, что я тебе окажу, ты отдашь мне червенские города… И ещё Предславу в жены. Слышишь, Святополк, мой уговор?

Святополк с радостью закивал:

— Согласен, согласен. И Червень, и Перемышль со всему сёлами забери. Предславу отдам, только посади меня на киевский стол. Изгони оттуда проклятого Ярослава!

Каштелян Казимир молча крутил усы, внимал речам короля и русского князя. Но вот Болеслав повернулся к нему, сказал:

— Ты, воевода, посылай гонцов по всей Ляхии, нехай шляхта готовится.

Глухо отдаются шаги под сводами католического монастыря. Монах в чёрной сутане, подпоясанной бечёвкой, опустив на глаза капюшон, безмолвно шагает впереди. Монах идёт быстро, и Болеслав едва поспевает за ним. Король запыхался, в душе проклинает монаха. Вдоль узкого перехода по бокам низкие полукруглые двери. У одной из них монах остановился, стукнул согнутым пальцем, пробубнил:

— Во имя Отца и Сына!

— Амен! — ответил ему тихий голос.

Монах открыл дверь, пропустил короля в келью, снова закрыл. Привыкшие к темноте глаза Болеслава разглядели маленького розовощёкого епископа, настоятеля монастыря.

Узнав короля, епископ поклонился и, указав на плетёное кресло, с трудом сказал по-польски:

— Садитесь, ваше величество.

Болеслав уселся, беглым взглядом окинул келью. Деревянное ложе, столик с двумя креслицами, широкая полка с книгами, соломенная подстилка на полу.

Король усмехнулся в усы. Ему ль не знать, что нет богаче и могущественней этого католического монастыря, построенного ещё при жизни короля Мешко.

Сквозь полуприкрытые веки на Болеслава смотрели умные, не по-стариковски молодые глаза настоятеля. Епископ ждал, что скажет король. Покрутив усы, Болеслав заговорил по-немецки:

— Святой отец, настал конец моему терпению. Русский князь Ярослав прогнал зятя моего Святополка с княжения. Отец Ярослава, покойный Владимир, Святополка и дочь мою Марысю в темнице гноил. Во Владимировой темнице скончался епископ Рейнберн…

Сложив на животе руки, настоятель слушал. При имени Рейнберна он мелко перекрестился. Болеслав продолжал:

— Я дал слово князю Святополку, что верну ему стол…

— Но чего хочет мой король от слабого, немощного старца? — прервал настоятель Болеслава.

— Святой отец, тебе известно, что и король Мешко, и я помогали укреплению среди нашего народа истинной католической веры.

— Так, так, ваше величество, — мелко закивал настоятель.

— Когда я заберу Червень и Перемышль, то построю там католические монастыри. Но, святой отец, для похода в русские земли я должен знать, что германский император Генрих не посмеет в моё отсутствие напасть на Ляхию.

Настоятель неожиданно поднялся, взмахнул руками и сказал:

— Ваше величество, вы можете быть уверены, император Генрих не перейдёт рубежей вашего государства. Своё обещание я подкреплю заверением папы, коему я обо всём сообщу.

Несмотря на ранний час, Киев давно пробудился. На улицах людно, и всё больше чужих, новгородских, с котомками, узлами.

Не дожидаясь тепла, новгородские полки покидали Киев. За помощь Ярослав расплатился щедро, каждому ратнику достало по четверть гривны, а именитых людей одарил богатыми подарками…

Воевода Добрыня, выйдя со двора, лицом к лицу столкнулся с Ярославом. Уминая подсыпавший за ночь снег, пошли вместе. Оба в валенках, тёплых, до пят, шубах и собольих шапках. Добрыня заговорил:

— Вчерашнего дня воротился купец Вышата, сказывал, что с Мстиславовым посольством в Царьград плавал.

— Мстислав базилевса Василия подбивал на совместный поход против хазар, — пояснил Ярослав.

— Немалые годы каганат Руси угрозой был, и то, что Святослав начал, Мстислав закончил, — вставил Добрыня.

— Да! Один брат Русь боронит, другой к иноземцам за подмогой бегает. — Ярослав пригладил ладонью бороду. — Тревожусь, как бы Святополк ляхов не навёл.

— От него всякого лиха ждать можно, — поддакнул Добрыня.

Ярослав помолчал, потом сказал:

— Думается мне, что надобно нам к германскому императору посольство слать. Глядишь, и согласится Генрих с нами заодно на Болеслава пойти. Сам-то Генрих в третий раз на Польшу ходит. Да последние разы все неудачи.

— Слова твои верны, испытать можно, на кого паведщиком мыслишь к императору?

— А коли гостя Вышату? Как смотришь на то, воевода?

— Он с умом и на язык воздержан, — одобрил Добрыня.

— Дадим ему товары, крепкую стражу, да и пусть отправляется.

— В зиму?

— К чему же мешкать, гостю по любой погоде путь открыт. А что с письмом нашим к императору послан, кто о том знать будет, кроме него да нас с тобой?

— И то так, — согласился Добрыня. — Ну, а теперь поглядим, как новгородцы собрались.

С высоты холма Кузьме видно как на ладони…

От Киева до Вышгорода растянулся новгородский санный поезд. Гомонят люди, ржут кони, дерёт полоз слежалый снег.

Смотрит Кузьма, как отдаляются полки, а с ними брат Ивашка, и на сердце становится тоскливо. Когда-то ещё доведётся свидеться. Может, и Кузьма бы ушёл домой в Новгород, кабы князь отпустил. Загодя сказал он Кузьме: «Быть те при мне».

Купцу Вышате надоело скитаться. Отяжелел, как-никак за полсотни перевалило, и волос седина посеребрила, но на Ярославову просьбу согласие дал. Плавал Мстиславовым паведщиком в Византий, теперь в Германии побывать доведётся.

Долгая, полная опасностей, дорога ожидала его. К исходу зимы санным путём через Новгород надобно было добраться до Ладоги, а там, дождавшись, когда сойдёт лёд, сесть на ладьи и плыть, минуя варяжские страны, к датскому городу Роскильду. Оттуда до германских земель рукой подать.

Поискал Вышата себе товарища из киевских гостей, но никто в компанию не вступил. Одни собрались весной в Царьград плыть, другие зиму решили в Киеве переждать, а у Вышаты время не терпит, собрался по-быстрому и выехал один…

4

Земля карелов лесистая, озёрная, усеянная поросшими мхом и лысыми валунами. Большие и малые, они лежат на болотах, громоздятся вокруг озёр, на полянах и в лесистой чащобе. Будто невидимый великан накатал их сюда во множестве.

По берегам лесных рек и озёр живёт народ карелы. Издревле промышляют они ценной пушниной, засевают с трудом очищенные клочки земли да разводят скот.

Новгородцы невесть отчего прозвали карелов лопарями. В этот богатый зверем край издавна повадились их ватаги на своих лодках-ушкуях за добычей. Добралась сюда и Провова ватага…