Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное) - Александр Тимофеевич Филичкин Страница 47

Я доподлинно знаю, что большая собака бегает быстрей человека. Так что, от неё убежать невозможно. Я и не стал даже стараться. Зачем мне без толку силы расходовать? Остановился на какой-то полянке и принялся ждать. Овчарка выскочила из леса и метнулась ко мне. Я немного пригнулся и жду, что будет дальше?

Когда до меня осталось метра три, она оттолкнулась от почвы и прыгнула. Причём, эта тварь старалась вцепиться мне горло! Даже не знаю, как я умудрился перехватить её на лету.

Вцепился я руками в ошейник. А она сука, тяжёлая, прекрасно откормленная! Со всего маху воткнулась в меня, сбила с ног, и мы покатились кувырком по поляне. К счастью, ошейник я так и не выпустил. Сжал его, как можно сильнее, и она захрипела. Тогда я чуть отпустил, чтобы не сдохла. Так и держал, пока не примчался немец с поляками.

Кто-то из слушателей недоверчиво хмыкнул:

— Как же ты смог удержать такую зверюгу?

— Да я в деревне был кузнецом! — шумно возмутился рассказчик. — Как-то по пьяни, я с мужиками поспорил, что свалю с ног быка. И свалил! Врезал кулаком ему в лоб. Он упал на колени и минут пять не мог подняться с земли.

Если было бы можно, я бы эту собаку задушил двумя пальцами. А так, пришлось держать её бережно, можно сказать, очень нежно. Да только эта неблагодарная тварь не поняла своего великого счастья. Она махала длинными лапами в разные стороны и порвала мне штаны с гимнастёркой. — Он указал на прорехи в одежде. Сквозь них явно просматривались большие царапины от толстых собачьих когтей.

Несмотря на другие вопросы, ничего нового к небольшому рассказу кузнец уже не добавил. Он устало свалился на нары и прикрыл глаза правой рукой. Видно борьба с крупной собакой отняла у него много сил.

Заключённые не стали беспокоить товарища и молчком разбрелись в разные стороны. Григорий вышел на плац и увидел двух беседующих немецких инструкторов. Один из них вдруг рассмеялся и ответил другому:

— Да мой Рекс загрыз этого зайца за две секунды. Похоронная команда поляков уже тащит сюда его труп. А, как твой замечательный Марс себя показал?

— Никак! — ответил молодой сослуживец. Фриц помолчал и уныло продолжил: —Проклятый русак сразу залез на высокое дерево! Так что, пришлось пристрелить этого труса! Ну и живучий же он оказался, просто кошмар. Только с третьего раза я снял его с ветки.

Ошеломлённый такими словами, Григорий вернулся в барак и передал соседям по нарам подслушанный им разговор. Через минуту, весь огромный барак уже знал о судьбе друзей по несчастью.

Какое-то время спустя, к забору пришло около десятка солдат без оружия. На них были мундиры, совсем не похожие на одежду фашистов. Они подошли к центральному входу концлагеря и притащили, что-то тяжёлое.

Кто-то из пленных тихо сказал:

— Поляки! Их повседневная форма!

Немцы открыли половину ворот. Похоронщики приволокли нелёгкую ношу на плац, брезгливо бросили на пыльную землю и поторопились уйти. Высокая створка захлопнулись за спинами пособников фрицев.

Как слышал боец, их тогда очень много служило в армии Гитлера. Кто-то говорил, что против СССР воевало почти двести тысяч вельможных панов. Считай пятнадцать дивизий.

Не сговариваясь, все узники бросились к забору из проволоки. Вместе со всеми поспешил и Григорий. Он подбежал поближе к ограде и увидел двух ближайших соседей по нарам.

Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять ужасную вещь — этих людей сильно погрызли большие овчарки. Вся одежда на пленных оказалась изорвана в мелкие клочья. Во многих местах, хебешная ткань насквозь пропиталась густой свернувшейся кровью.

На коже виднелись глубокие раны от огромных собачьих зубов. Бойцы чуть шевелились и тихо стонали. У одного, локоть был вывернут под странным углом. К несчастным солдатам подскочили другие сидельцы. Их дружно подняли на руки и отнесли в барак арестантов.

— Он стоял и смотрел, как меня рвёт эта собака! — едва прошептать парень со сломанной правой рукой. — А потом я лишился сознания…

К полудню, в лагерь вернулись красноармейцы, ушедшие в первой команде. Из двадцати человек в живых оставалось лишь восемнадцать. У всех бойцов имелись ранения от острых клыков. Многих из них, псы искусали так сильно, что они не могли самостоятельно двигаться. Тех бедолаг притащила похоронная бригада поляков. Как оказалось, их работало в лагере несколько штук.

Как и думал Григорий, фашисты не стали оказывать помощь искалеченным людям. Пленные сами ухаживали за своими товарищами. Они взяли некипяченой воды из-под крана и, как только могли, промыли страшные раны.

Потом, порвали старое обмундирование на длинные ленты и использовали их вместо бинтов. Не имея ни йода, ни «мази Вишневского», они наложили обычные сухие повязки. Затем стали отстирывать кровь с загрязнённой одежды и зашивать в ней огромные дыры.

После полудня, в лес ушла вторая двадцатка. К вечеру, в барак возвратилось лишь семнадцать бойцов. К ужасу всех окружающих, члены этой команды рассказали почти тоже самое, что поведала первая группа.

Всё это время, Григорий вспоминал те прекрасные дни, когда он учился в школе армейской разведки, расположенной под Севастополем. Парень старался освежить в своей памяти то, что ему говорили инструкторы.

К огромному сожалению бойца, ему не пришлось пройти курс до конца. Началась война с фашистской Германией. Всех посадили в полуторки и отправили на аэродром, где они служили в охране.

К тому же, курсантам давали одну лишь теорию приёмов борьбы с большими собаками. Два коротких занятия, на которых ребята встречались с живыми овчарками, можно вообще не считать.

Ведь их тогда, одевали в стёганые бушлаты и брюки, что были пошиты из многих слоёв прочной ткани. Руководство совсем не хотело, чтобы пострадали их люди и хорошо тренированные боевые животные.

Кроме того, ознакомительная программа спецшколы не предусматривала бережного отношения к нападающим псам. Преподаватель лишь объяснял, как уничтожить собак всеми доступными способами.

Здесь же парню придётся осторожно удерживать злую овчарку, не давая ей искалечить себя или спарринг-партнёра! Иначе, его расстреляют на месте или, чуть позже, в концлагере, он погибнет от ужасающих ран.

Утром нового дня, настала очередь двадцатки Григория. Два вооружённых охранника вывели парня из центральных ворот третьим по счёту. Его обыскали и, не найдя ничего в карманах одежды, повели вдоль забора в правую сторону. Втроём они обошли маленький лагерь и оказались у просеки, уходившей от зоны на запад.

Там их ожидал тот самый инструктор, который похвастался своим