Александр Золототрубов - Опальный адмирал Страница 48

— Нет, товарищ нарком, все на удивление прошло без сучка, без задоринки.

— Ну, добро, а я переживал, особенно после того как переговорил с Жуковым в Ставке. Поздравил его с разгромом немцев под Москвой, а он мне вопрос: мол, твои моряки смогут удержать Севастополь? Ответил ему: «Будем стараться». А что я мог еще сказать? Теперь нам бы не ударить в грязь лицом. Жаль, что нельзя послать в Севастополь крупные корабли: своим артогнем они бы оказали существенную помощь защитникам города, — вздохнул нарком.

— А что поделаешь, Николай Герасимович? — сочувственно кивнул адмирал Галлер. — Все они задействованы в Керченско-Феодосийской десантной операции.

— Да, плохо дело… — Кузнецов обернулся к адмиралу. — Комфлот Октябрьский все еще в Новороссийске?

— Так точно, там. С ним есть связь по радио. Вызвать?

— Пока не надо. Кое-что уточню у начальника Генштаба и тогда переговорю с ним.

— Будь я на вашем месте, Николай Герасимович, срочно вызвал бы Октябрьского из Новороссийска. Как он будет оттуда руководить обороной города? Смешно и печально.

В кабинет вошел генерал Рогов, вид у него был встревоженный.

— Читали донесение Жукова? — спросил он Кузнецова. — Надо срочно помочь им…

— Вот собрался в Ставку, Иван Васильевич. — Николай Герасимович надел шинель. — А вы когда прибыли с Юга? Вчера поздно вечером?

— Да, а что? — насторожился Рогов.

— Начальник Главпура генерал Щербаков вас спрашивал. Позвоните ему. Кстати, надо ставить наркома в известность о своем прибытии.

— Извините, Николай Герасимович, замотался я. То одно, то другое… А сейчас собрался слетать в Севастополь.

— Вернусь, и решим, Иван Васильевич…

Сталин все последние дни жил Севастополем. Он прекрасно знал этот город, бывал в нем не раз, и ему было бы обидно, если вдруг немцы оказались бы там. Потому-то у Кузнецова был с ним нелегкий разговор.

На другой день в Севастополь была отправлена директива Ставки, в которой все четко расписали, оставалось лишь выполнить намеченные решения. СОР был подчинен Закавказскому фронту, его командующему генералу Козлову предписывалось срочно направить в Севастополь стрелковую дивизию и маршевое пополнение, а также выделить авиацию для поддержки войск с воздуха. Комфлота Октябрьскому надлежало прибыть в Севастополь, а не отсиживаться в Туапсе, откуда и вовсе плохо руководить обороной базы. Николая Герасимовича насторожил пункт в директиве Ставки, который обязывал генерала Козлова немедленно «командировать в Севастополь крепкого общевойскового командира для руководства сухопутными операциями».

«Выходит, что командующий Приморской армией генерал Петров Ставку не удовлетворяет, — догадался Кузнецов. — Сталин, видимо, решил его заменить».

В своем прогнозе нарком ВМФ не ошибся. Петрова заменили, но сделал это не Верховный, а командующий Крымским фронтом генерал Козлов. Он назначил командующим Приморской армией генерала Черняка, который отличился в Финской войне, стал Героем Советского Союза — его дивизия первой пробила брешь в линии Маннергейма{Маннергейм Карл Густав (1867–1951) — финляндский деятель, маршал; в 1939–1940 и 1941–1944 гг. главнокомандующий финской армией, в 1944–1946 гг. президент Финляндии. Линия Маннергейма — полоса долговременных укреплений на Карельском перешейке (создана в 1929–1939 гг.), прорванная советскими войсками в 1939–1940 гг. и в июне 1944 г.}. Генерал Петров стал его заместителем. Адмирала Октябрьского такое решение Козлова возмутило, но он не знал, кто это сделал: если сам Кузнецов попросил Ставку, надо ли ему возражать? Еще шишек себе набьешь! Что же делать? Неожиданно позвонил нарком. Добродушный голос Николая Герасимовича снял с Октябрьского стресс, даже стало как-то легче дышать.

— Я о перемещении генерала Петрова, — сказал нарком. — Не вы ли сделали Сталину такое предложение?

— Что вы, Николай Герасимович, у меня и мысли такой не было! Генерал Петров отличный вояка, я сам удивлен решением Ставки.

Кузнецов, однако, заметил, что не Ставка решала этот вопрос, а командующий Крымским фронтом генерал Козлов. Если все произошло, минуя Военный совет флота и командование СОР, то есть смысл телеграфировать Верховному главнокомандующему.

— Теперь я знаю, что мне делать, — повеселел Октябрьский.

Комфлот сел за стол, вырвал из своего блокнота листок и стал писать: «Экстренно. Москва, товарищу Сталину. По неизвестным причинам и без нашего мнения генерал Козлов, совершенно не зная командующего Приморской армией генерала Петрова, снял его с должности. Генерал Петров — толковый, преданный командир, ни в чем не виновен, чтобы его снимать. Наоборот, Военный совет флота, работая с генералом Петровым под Одессой и сейчас под Севастополем, убедился в его высоких боевых качествах и просит Вас, товарищ Сталин, присвоить генералу Петрову звание генерал-лейтенанта, чего он, безусловно, заслуживает, и оставить его в должности командующего Приморской армией. Ждем Ваших решений».

В тот же день Октябрьский получил ответ, но не от Сталина, а от генерала Козлова, штаб которого находился в Краснодаре: «Петрова оставить командующим Приморской армией. Черняк назначается вашим помощником по сухопутным частям. Основание: указание начальника Генерального штаба Красной Армии маршала Шапошникова».

Кузнецов узнал о телеграмме Октябрьского от Верховного, который вызвал его после того, как прочел депешу.

— Вы хорошо знаете Петрова? — спросил Сталин, едва Николай Герасимович вошел к нему.

За столом Кузнецов увидел Молотова и Маленкова. Они поглядывали на наркома. Николай Герасимовичи не сообразил, чем вызван вопрос Верховного, но ответил сразу, не раздумывая:

— Знаю, товарищ Сталин. Петров — умный, храбрый генерал. В обороне Одессы, как вам известно, он хорошо проявил себя. И сейчас умело организует под Севастополем боевые действия наших войск.

— Умело? — сердито переспросил Сталин. — Тогда почему наши войска отступают? Создалась угроза захвата главной базы флота.

— Там крайне недостаточно наших войск, почти нет боеприпасов, а корабли хотя и доставляют туда войска и технику, однако это капля в море!

— Все просят дать войска и оружие, — бросил реплику Молотов. — А где их взять?

— Чаще просят военные моряки, — усмехнулся Маленков, глядя на наркома ВМФ.

Кузнецов промолчал, он ждал, что скажет Верховный. А тот о чем-то размышлял, потом, взглянув на наркома ВМФ, сказал, что Октябрьский и Кулаков просят оставить генерала Петрова в должности командующего Приморской армией и присвоить ему звание генерал-лейтенанта. Но поможет ли это обороне Севастополя?

— Я бы просил вас рассмотреть просьбу Военного совета Черноморского флота, — ответил Николай Герасимович.

— Вы об этом говорили с Октябрьским? — Сталин так жестко посмотрел ему в лицо, что наркому ВМФ стало не по себе.

— Да, я высказал ему свое мнение.

— Какое же это мнение? — вскинул брови Верховный.

— Я считаю, что Козлов, прежде чем решать кадровый вопрос, должен был узнать мнение Военного совета флота, а не рубить сплеча.

— Сделаем так, как просит Военный совет Черноморского флота. — Сталин прошелся вдоль стола, остановился рядом с Кузнецовым.

— Когда стартуют десанты? — спросил он.

— Завтра, двадцать шестого декабря, начинается их высадка. Будучи на юге, я лично переговорил об этом с командующим Азовской военной флотилией адмиралом Горшковым. Он собрал более ста морских судов, но если на море поднимется шторм, им придется туго. Капитан 1-го ранга Басистый поведет отряд кораблей в Феодосию и там высадит людей. — Кузнецов заметил, как глубоко вздохнул Сталин, поэтому добавил: — В десант выделены самые опытные командиры, так что все будет хорошо. Я уверен.

— Будем надеяться. — Сталин взглянул на наркома. — Держите меня в курсе событий.

К Севастополю подходили крупные военные корабли. Над морем висел серый туман, было пасмурно, и «юнкерсы» налетов не совершали, что было на руку морским пехотинцам. Крейсера «Красный Кавказ» и «Красный Крым», лидер «Харьков», эсминцы «Незаможник» и «Бодрый» доставили в город подкрепление — 79-ю морскую стрелковую бригаду полковника Потапова. Вернулся в Севастополь и комфлот Октябрьский, он держал свой флаг на крейсере «Красный Кавказ». Во время швартовки крейсера Октябрьский увидел на причале генерала Петрова.

— Ждет пополнения, хочет сразу бросить людей в бой, — сказал комфлот, глядя на члена Военного совета Кулакова.

Его голос заглушали взрывы — это вела огонь по кораблям вражеская батарея. То там, то здесь кверху поднимались белые столбы воды, снаряды рвались неподалеку от кораблей, и комфлот волновался, как бы не пострадали крейсера и эсминцы. Но корабли подошли к причалу, не потеряв ни одного человека!