Шведское огниво - Сергей Зацаринный Страница 48

– Ты тогда была совсем крохой, только-только делала первые шаги. Я узнал тебя по шраму на шее.

Девушка не шевелилась.

– Теперь тебе стоит обернуться. Потому что нужно решать, верить мне или не верить. Для этого лучше смотреть человеку в лицо.

– Ты бы все-таки сказал ей это на родном языке, – негромко посоветовал Злат.

– Незачем. Кутлуг-Тимур не знал мордовского языка. Думаю, прошел не один год, пока он его сносно выучил. Ты, Юксудыр, хорошо сделала, прикинувшись, что не понимаешь кипчакского. Нам ты можешь верить. Сколько угодно стой спиной и молчи, но другого выхода у тебя нет. Сейчас придет Сарабай, и я снова заговорю с тобой на буртасском. Так будет лучше. А пока слушай. Твой отец очень много сделал для меня, я его большой должник. Твоя мать дружила с моей сестрой. Судьбе было угодно забросить меня на этот глухой постоялый двор, чтобы напомнить об этом неоплаченном долге. Я помогу тебе. У тебя еще остались родственники, надеюсь, они признают тебя и помогут. Однако знай! Что бы ни случилось и как бы ни обернулась судьба, я всегда приду тебе на помощь. Запомни мое имя. Меня зовут Туртас.

Юксудыр повернулась. В свете пламени блеснули ее глаза. Она колебалась. Туртас встал и шагнул к ней, протягивая руки. Казалось, еще мгновение, и он заключит девушку в объятия. Но она не двинулась с места. Туртас тоже остановился. Они молча смотрели друг на друга. Потом Юксудыр осторожно взяла его руку, сильно пожала ее и вышла.

– Как ловко изображала непонимающую! – не смог сдержать досады Злат. – Глазами хлопала.

– Ты просто не уделил ей должного внимания. Все было так естественно. Простая деревенская мордовочка из глухого леса. С хвостами.

– Про каких ее оставшихся родственников ты говорил? – Илгизар, как обычно, слушал очень внимательно.

– Про тех, к которым ее везли. Вряд ли она знает, кто ее настоящий отец. Родственников у нее нет. Разве что сам Узбек. Думаю, будет лучше, если она не узнает правды.

От этих слов всем как-то полегчало. Будто с плеч сняли тяжелый груз. Чудесно воскресшая царевна снова стала сказкой, надев, как заколдованная красавица, свою лягушачью шкуру.

– Может, ей лучше вернуться обратно? – тихо подумал вслух наиб.

Туртас решительно покачал головой. Видно было, что он уже думал об этом и принял решение.

– Обратного пути нет. Скорее всего, ее мать скрывалась и от своей родни. Там ведь все слишком хорошо знали, чья она жена. Забралась в леса за Итиль, сменила имя. Кто она, ведали очень немногие. Кто-то, наверное, и сейчас знает. Нашли же как-то ее в лесной глуши. Значит, покоя ей там не будет. Лучше пройти путь, на который она вступила, до конца.

– Что думаешь делать?

– Поговорить с девушкой. Я же не повелитель, который привык решать судьбы людей, их не спрашивая. Потом посмотрим.

– Я сказал Сулейману, чтобы он ехал утром, – вспомнил Злат. – Скорее всего, он меня послушал. Сейчас еще сидит в Сарае. Может, передать с ним этот перстень Могул-Буге?

Туртас думал совсем недолго. Потом решительно мотнул головой:

– Нет! Не будем спешить. Пусть пока все остается как есть. Просто я переберусь жить сюда. Поселюсь на этом постоялом дворе. До хижины Бахрама отсюда недалеко, буду ходить кормить голубей. И буду ждать. Знаешь, что главное на соколиной охоте? Нужно выпустить птицу вовремя. Ни раньше, ни позже.

Вернулся Сарабай. Он подошел к очагу и протянул руки к огню:

– Туман идет с реки. К полуночи все будет как в молоке. Бр-р-р! Да что же это такое? Пламя еле теплится! Эй! Дров принесите! – Он сердито закрутил головой. – Тулуп тоже не принесли до сих пор?

– Я же не прямо сейчас собираюсь завалиться на лавку, – примирительно отозвался наиб. – Тем более гусь ждет.

– Ба! – продолжал удивляться хозяин. – К нему даже не притронулись. Что на вас нашло? Вы какие-то будто не свои. Или вам, как вельможным эмирам, нужен разрезатель мяса? – Сарабай немедленно перешел от слов к делу, оторвал от гуся обе ноги и протянул одну Злату, другую Туртасу. – Налетай, молодой господин! – поощрил он Илгизара. – Отрывай ближе к хвосту, там пожирней. – И посетовал с осуждением: – Совсем остывает уже.

Злат слышал, как за его спиной вошла Юксудыр и стала подкладывать поленья в огонь. На этот раз они с Илгизаром изо всех сил притворялись, что не обращают на нее внимания.

– Опять кто-то приехал, – насторожился Туртас.

– Путник, наверное, припозднился на большой дороге, – беспечно отозвался Сарабай, – не успел в Сарай засветло. А сейчас тумана испугался. Вот и свернул на постоялый двор.

– Добрый человек не станет в эту пору под дождем слоняться по большой дороге, – возразил наиб.

Дверь отворилась, и на пороге показался промокший Касриэль.

– Что случилось?! – испугался Злат.

– А ты не знаешь? – удивился меняла. – Два дня я сидел на этом постоялом дворе, да еще не один. Ел, пил от пуза. С собой еды набрал. Еще и за беспокойство задолжал. Что думает про меня гостеприимный хозяин?

– Ты деньги, что ли, привез?.. – Изумлению Злата не было предела. – Ночь на дворе. Дождь, туман ложится. До утра не мог подождать?

– Я ведь меняла, – наставительно произнес Касриэль, протягивая Сарабаю увесистый кошель. – Поэтому люблю, чтобы с долгами был порядок. Слышал старую притчу про евреев-должников?

– Ты садись к столу, брат, – прервал его хозяин, стаскивая с Касриэля плащ. – Промок весь. Юксудыр! Скажи, пусть из погреба вина достанут! Самого лучшего. Которое из Крыма!

– Не трудись, девица, – остановил ее меняла. – Я как раз больше мед люблю. Это у меня с детства. В Багдаде мед дорогое лакомство, не то что в Сарае. Так вот. Притча. Спят на соседних лавках два еврея. Один кряхтит, ворочается, стонет, спать никому не дает. Наконец его сосед не выдерживает: «Эй, Моисей, что тебя так мучит?» «Должен Аврааму пять динаров», – кивает тот на дверь. «Нашел о чем переживать. – Подходит к двери, открывает ее и кричит: – Эй, Авраам! Моисей тебе твои пять динаров не отдаст! – После чего обращается к соседу: – Спи! Пускай теперь Авраам до утра мучается».

– Слушай! – вспомнил Злат. – У меня в сумке так твоя бутыль и осталась. Которую я собирался в суде показать. Соломон там так все повернул, что про твое письмо все и думать забыли.

– Соломон свое дело знает, вот и метит высоко. Есть у него задумка стать экзилархом. Была раньше такая должность при древних персидских царях. Главный иудей. Вроде верховного кади у мусульман. Собственно, когда Узбек Бадр-ад Дина на эту должность поставил,