Николай Данилов - Кордон Страница 49

Через руки губернатора Камчатки прошло много бумаг, пересылаемых русскими послами из Америки в Санкт-Петербург и Иркутск. Копии некоторых документов адресовались Завойко. Читая их, Василий Степанович возмущался неприкрытым лицемерием янки. Заверяя представителей России о своей искренней дружбе с русскими, они, как только могли, устраивали козни. Американские промышленники, принимая заказы на оружие, ловчили и мошенничали. Разрекламировав по всему миру разнокалиберные пушки, нарезные ружья-штуцеры, фабриканты чаще выпускали не то, что обещали и нередко заказанное Санкт-Петербургом сплавляли другим странам. А когда с них настойчиво требовали, чтобы выполняли договорные условия, они вежливо извинялись, оправдывались, обманывали, ловчили.

Губернатор Камчатки, услышав от Муравьева об очередном срыве доставки Соединенными Штатами оружия в Россию, не удержался, высказался горячо и откровенно: «Чего нам перед янками шапки ломать? Гордости у нас нет, что ли? Нам нужно расширить Тульскую, Ижевскую и Брянскую ружейную промышленность и улучшить отечественные изделия, а не унижаться перед иноземными шарлатанами». Муравьев на это сказал, что он разделяет мнение Василия Степановича, но добавил пословицу: «Бодливой корове Бог рог не дает».

Завойко вертел в руках послание Виллье. «О, бедный, доверчивый и наивный король Камегамеа! — думал он, — Ты на своих островах силен и волен, как уругвайский

цветной попугай в просторной клетке. Твое королевство давно не твое. Мелкими яркими подарками для дикарей и тонкой лестью обворожил тебя консул-янки. Твоя маленькая страна так же нейтральна, как и Соединенные Штаты, свободно предоставляющие свои порты для военных кораблей врагов России. Не лишая тебя громкого королевского титула, американцы действуют тихой сапой. Они обосновываются на Сандвичевых островах, как на перевалочной базе, чтобы потом распространить и упрочить свое влияние на Востоке Азии. Твои острова, король Камегамеа, стратегически выгодны американцам. А пока они без зазрения совести загружают емкие трюмы своих судов сандаловым деревом, сухим таре, кокосовыми плодами и везут этот ценный груа в Соединенные Штаты».

За Сандвичевы острова давно идет война, пока тайная и бескровная, сразу нескольких развитых держав. Упрочиться на них, кроме американцев, жаждут британцы, французы, немцы. Винные склады в Гонолулу заставлены цистернами и бочками с английским портером; лучшие отели в островной столице — французские; немцы сумели обосновать там свою колонию. Американцы же, страшась конкуренции, торопились прибрать к рукам не только Сандвичевы острова.

О том, что янки давно точат зубы на восточные владения соседнего материка, Завойко знал из публикаций самих же американцев. Под видом доброжелателей они навещают берега России и тщательно изучают территорию, чтобы потом иметь четкое представление о ее географическом, политическом и коммерческом состоянии.

К сожалению, Николай I, потворствуя иностранцам, соизволил удовлетворить их просьбу «свободного плавания». Он предписал наместникам оказывать американцам «внимание и приветливость в должных границах благоразумия и осторожности». А кто знает, что имеет царь в виду под этими «должными границами»? Янки, по убеждению Василия Степановича, хитры и корыстны. Их просьбы год от года становятся все более настойчивыми, почти ультимативными. Уступая Соединенным Штатам, Россия со временем может расстаться с Русской Аляской, поставить иод удар северо-восточные и дальневосточные владения. Но, наверное, мыслил губернатор Камчатки, у императора хватит ума не отдавать жену дяде, чтобы потом не идти самому к тете…

Понятен, ох, понятен Василию Степановичу этот любезный американский консул, давно осевший на Сандвичевых островах! Завойко одобрял действия командира «Дианы», ушедшего в океан, не попрощавшись с янки. «Обойдешься, господин Виллье, без привета! — думал Василий Степанович. — Да, мы, русские люди, доброжелательны и просты, но не путайте нас с простаками».

Губернатор закрылся в своем кабинете и склонился над бумагой. Через час он передал управляющему канцелярией «Воззвание к населению Камчатки» и приказал незамедлительно размножить. Оно гласило:

«В тяжелые годы нашествия врагов весь народ, как один человек, выступал в защиту своей Родины. Вот почему Россия еще никогда не потеряла ни одной своей пяди. Сюда, на край родной земли, заброшена горсть нашего народа. У нас мало войск, нет хлеба…»

Завойко, не теряя надежды, что Муравьев подошлет подкрепление, все-таки написал, что «нам пока не от кого ждать помощи». Губернатор, сообщив о начавшейся войне России с Англией и Францией, обращался к людям труда — охотникам, рыбакам, мастеровым, крестьянам: «Но мы должны помнить, что мы русские люди и Родина требует от нас выполнить долг… Если мы встретим врага, то не иначе как с оружием в руках. В таких случаях топор, вилы и коса тоже идут в дело. Неприятеля в 1812 году не только мужики, бабы били чем попало…»

Завойко предупреждал население о вполне возможном нападении врагов на Петропавловск. Губернатор призывал штатских людей принять посильное участие в обороне порта, быть готовыми до начала сражения вывезти женщин, детей и стариков в безопасные места, просил крестьян по-родственному приютить семьи, чьи мужчины встанут на защиту города, вступят в бой с иноземцами. Далее в воззвании говорилось:

«Я пребываю в твердой решимости, как бы ни многочислен был враг, сделать для защиты порта и чести русского оружия все, что в силах человеческих возможностей, и драться до последней капли крови; убежден, что флаг Петропавловского порта, во всяком случае, будет свидетелем подвигов, чести и русской доблести… Если между нами найдутся малодушные, то пусть они тотчас выступят за черту города, а мы заметем их след».

На следующий день «Воззвание» губернатора Камчатки было размножено. По распоряжению Завойко отобрали расторопных фельдъегерей, хорошо знающих местность.

Они незамедлительно покинули Петропавловск. Посланцы порта понесли «Воззвание» в другие селения полуострова — Сероглазку, Тарью, Калахтырку, Паратунку, Коряки, Пушино, Мильково, Усть-Большерецк;..

Петропавловск усиленно готовился к обороне.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Первая половина июля 1854 года в Камчатке была пасмурной и ветряной, во второй начали выдаваться двухтрехдневные солнечные «окошки». В одно из них, 24 числа, в Авачинской губе и появился транспорт «Двина». Петро-павловцам, еще находившимся под свежим впечатлением печальной встречи с моряками «Авроры», показалось, что тридцатипятисуточный рейс сибиряков от порта Де-Кастри до Камчатки прошел более или менее благополучно. Нет слов, люди изрядно переутомились. У них также в пути кончились продукты питания, полтора суток шли без воды. Но среди сибиряков не оказалось тяжелобольных и сильно истощенных. Это облегчало положение как прибывших, так и встречающих.

Нельзя сказать, что Завойко с прибытием «Двины» вознесся на седьмое небо. Губернатор Камчатки втайне надеялся и ждал, что Муравьев пришлет больше, чем прислал, людей и оружия. И хотя какое ни есть, но пополнение остается пополнением, Василий Степанович испытывал чувство неудовлетворенности: привезли пять старых пушчонок, солдаты вооружены гладкоствольными ружьями. «Эх, матушка-Россия! — с болью в сердце думал Завойко. — Как же мы с Европой-то будем воевать? Отстали от нее, ох, отстали!» Однако сильно печалиться и недоволь-ствовать у Василия Степановича причин особых не было. В порт прибыло три с половиной сотни солдат, несколько офицеров, больше стало пушек и боеприпасов. У губернатора Камчатки теперь есть помощник, капитан 1 ранга Александр Павлович Арбузов, есть в порту квалифицированный военный специалист по фортификационному делу, инженер-поручик Константин Осипович Мровинский. Это уже кое-что.

К своему помощнику Василий Степанович отнесся сдержанно: приглядимся, мол, друг к другу, познакомимся поближе, а потом станет ясно, как кому себя вести.

Арбузов пожаловался на трудный путь от деревни Лончаково до Камчатки.

— Люди предельно измотаны, — сказал он. — Они пробыли два с половиной месяца в дороге почти без передышки. Тяжела для них была эскпедиция по Амуру, нелегко достался и переход по болотам от озера Кизи до порта Де-Кастри. Однако путешествие по морю и океану грозило сделаться для всех гибельным. Транспорт «Двина» для такого скопления народа оказался очень тесным. Продовольствие в пути было весьма скудным. Под конец путешествия дошло до того, что солдаты питались ошметками от сухарей. На верхней палубе растягивали парусину и собирали дождевую воду. Не будь дождей, умерли бы от жажды… Три солдата, как сами видели, очень слабы. Сегодня, в день мученицы Христины, слава богу, мучения наши окончены.