Мика Валтари - Наследник фараона Страница 49

Женщины уделяют очень много времени омовениям, удалению волос на теле, уходу за лицом, которое искусно раскрашивают, так что они никогда не бывают готовы к намеченному времени и приезжают на приемы, когда им это удобно. Но самое странное из всего — их одежды. Они носят платья, сотканные из золота или серебра, которые покрывают все тело, кроме рук и груди, ибо они гордятся своей прекрасной грудью. Их широкие складчатые юбки украшены множеством вышивок или разрисованы художниками. У них есть также платья, составленные из бесчисленных пластинок кованого золота в форме каракатиц, бабочек и пальмовых листьев, и сквозь них виден блеск их кожи. У них очень высокие сложные прически, на которые уходят целые дни, а на них надевают маленькие легкие шляпы, прикрепляя их к волосам золотыми шпильками, так что кажется, будто они парят в воздухе, как мотыльки. У них гибкие и стройные тела и узкие, как у мальчиков, бедра, так что им трудно рожать людей, и они по возможности избегают этого и не считают постыдным быть бездетными или иметь лишь одного-двух детей.

Мужчины носят разукрашенные сапожки до колен, но их набедренные повязки незатейливы, и они туго подпоясываются, гордясь своими тонкими талиями и широкими плечами. У них маленькие красивые головы, изящные руки и ноги, и, как и женщины, они удаляют волосы на теле. Лишь немногие из них говорят на иностранных языках, ибо они предпочитают свою родную страну всем другим, где живется не так легко и весело. Хотя они обогащаются за счет мореплавания и торговли, я встречал и таких, которые отказываются посещать порт из-за его дурных запахов и не способны делать простейших вычислений, а во всем полагаются на своих приказчиков. Поэтому умелые чужеземцы могут быстро разбогатеть, если они согласны жить в портовой части.

У критян есть инструменты, играющие сами по себе, и они утверждают, что музыку можно изобразить письменами, так что каждый может научиться играть, никогда не слышав исполнения какой-либо вещи. Музыканты Вавилона также утверждали, что могут это делать, и я не стану опровергать ни тех, ни других, поскольку ничего не смыслю в музыке, а инструменты в слишком многих странах испортили мой слух. Кроме того, я вполне понимаю поговорку, которую приходилось слышать в разных странах: «Он лжет, как критянин».

Здесь не видно никаких храмов, и критяне уделяют мало внимания богам, а довольствуются служением своим быкам. Эго они делают, однако, с большим воодушевлением, так что редко выпадает такой день, чтобы они не посетили поле. Я приписываю это не столько их благочестию, сколько возбуждению и удовольствию, которое доставляют им танцы.

Также не могу сказать, что критяне очень почитают своего царя, ибо он равен им, только что обитает во дворце во много раз большем, чем у его подданных. Они так же часто бывают в его обществе, как и в любом другом; они шутят с ним и рассказывают ему всякие истории, приходят к нему на прием в любое удобное им время и уходят, когда соскучатся или по любой прихоти. Вино они пьют умеренно, для веселья, и у них очень свободные нравы. Они, однако, никогда не напиваются, ибо считают это варварством; никогда не видел я, чтобы кого-нибудь рвало от выпитого за обедом вина, как это часто случается в Египте и в других местах. Кроме того, в них легко вспыхивает влечение друг к другу, и они сходятся с чужими женами и мужьями, как и когда им заблагорассудится. Женщины особенно благосклонны к юношам, танцующим перед быками. Многие известные люди изучают это искусство без всякого посвящения; они делают это для собственного удовольствия и порой достигают такой же ловкости, как и посвященные юноши, которым запрещены женщины, равно как и девушкам — мужчины. Последнего я не могу понять, ибо по их образу жизни нельзя было бы ожидать, чтобы они придавали такое большое значение этому делу.

Прибыв в порт, мы остановились в гостинице для иностранцев, которая была самой роскошной из всех, какие я когда-либо видел, хотя и небольшой. Обитель Радости Иштар в Вавилоне со всем ее пышным великолепием и грубыми слугами в сравнении с этой казалась совершенно варварским местом. В этой гостинице мы вымылись и оделись, Минея уложила волосы и купила новые одежцы, в которых могла показываться своим друзьям.

Я был поражен, увидев ее. У нее на голове была надета крошечная шапочка, похожая на светильник, а на ногах — башмачки на высоких каблуках, в которых неудобно было ходить. Я не стал раздражать ее своими замечаниями, а подарил ей серьги и ожерелье из разноцветных камней, о котором купец сказал, что это сейчас модно, хотя за завтрашний день он не ручается. Меня также удивила ее обнаженная грудь с выкрашенными в красный цвет сосками, которые выступали из серебряной ткани, покрывающей ее тело; она избегала моего взгляда и с вызовом говорила, что ей нечего стыдиться своей груди, которая выдержит сравнение с грудью любой критской женщины. Присмотревшись к ее груди, я не стал отрицать, что она была совершенно права.

Потом мы переехали в самый город. Со своими садами и изящными домами он казался иным миром после тесноты, шума, запахов рыбы и суеты в порту. Минея повела меня к пожилому человеку, довольно известному, который оказывал ей особое покровительство и дружбу; обычно он ставил на нее деньги в состязаниях перед быками, и Минея считала его дом своим собственным. Когда мы пришли, он просматривал список быков и на следующий день не собирался заключить ни одного пари.

Увидев Минею, он забыл от радости о своих бумагах, крепко обнял ее и воскликнул:

— Где ты скрывалась? Я не видел тебя так долго, что думал, будто ты уже вступила в обитель бога. Однако я не заменил тебя никем и твоя комната пустует, то есть если мои слуги позаботились об этом и если моя жена не велела устроить там бассейн; ей как раз сейчас пришла фантазия разводить разные сорта рыб, и она не может думать ни о чем другом.

— Гелея разводит рыб? — удивленно воскликнула Минея. Старик ответил несколько смущенно:

— Это уже не Гелея. У меня новая жена, и именно сейчас у нее один непосвященный юноша, которому она показывает своих рыб; наверно, ей не хотелось бы, чтобы ее беспокоили. Но представь же мне своего друга, чтобы он стал и моим другом, а этот дом — его домом.

— Мой друг — Синухе-египтянин, Тот, кто Одинок, а по профессии он врач, — сказала Минея.

— Интересно знать, долго ли он останется здесь одиноким, — пошутил старик. — Но ведь ты не больна, Минея, если пришла в обществе врача? Это меня огорчило бы, ибо я надеюсь, что завтра ты будешь танцевать перед быками и опять принесешь мне удачу. Мой приказчик в порту жалуется, что мои доходы уже не покрывают моих расходов, а может быть, наоборот? Я точно не помню, ибо никак не разберусь в сложных расчетах, которыми он мне вечно докучает.

— Я не больна, а этот мой друг не раз спасал меня от опасностей, и нам пришлось проделать долгий путь, чтобы вернуться ко мне на родину. Я потерпела кораблекрушение на пути в Сирию, где должна была танцевать перед быками.

— В самом деле? — с беспокойством спросил старик. — Надеюсь, дружба не помешала тебе сохранить девственность, иначе тебя не допустят к состязаниям, и, как тебе известно, могут быть и другие неприятности. Я и впрямь беспокоюсь, ибо заметил, что твоя грудь подозрительно развилась, а в твоих глазах влажный блеск. Минея, Минея! Не потерпела ли ты крушения?

— Нет! — гневно возразила Минея. — И если я отрицаю это, ты можешь верить моему слову и не проверять меня, как это делают в Вавилоне на невольничьем рынке. Вряд ли ты понимаешь, что благодаря вот этому моему другу я благополучно вернулась после стольких опасностей. Я думала, что мои друзья будут рады мне, но ты думаешь только о своих быках и о своих ставках! — Она заплакала от негодования, и слезы оставляли у нее на щеках черные полоски.

Старик был очень огорчен и расстроен; он сказал:

— Не сомневаюсь, что ты измучена после своих странствий, ибо в чужих странах ты, наверно, не могла даже ежедневно принимать ванну. Только не думаю, будто вавилонских быков можно сравнить с нашими, и это напоминает мне, что мне давно следовало бы побывать у Миноса, хотя это и не приходило мне в голову. Пожалуй, сейчас я и отправлюсь. Если придет моя жена, скажи ей, что я у Миноса и не хотел беспокоить ее и ее юного друга. Или я мог бы пойти спать, поскольку никто у Миноса не заметит, там я или нет. С другой стороны, если я пойду, то смогу по пути заглянуть в хлев и узнать, как выглядит новый бык — тот, что с пятном на боку. Может быть, в конце концов, мне лучше было бы пойти. В самом деле необыкновенное животное!

Он рассеянно попрощался с нами, но Минея сказала ему:

— Мы тоже пойдем к Миносу, чтобы я могла представить Синухе моим друзьям.

К дворцу Миноса мы отправились пешком, потому что старик не мог решить, стоит ли брать носилки на такое короткое расстояние. По дороге к дворцу я узнал, что Минос — царь и что их царей всегда называли Миносами, дабы отличать их от прочих людей. Но которым по порядку был Минос, было не ясно, ибо ни у кого не хватило терпения сосчитать и записать их.