Роберт Паль - Бессмертники — цветы вечности Страница 49

По-хозяйски устроившись за столом и отхлебнув из стакана, Кадомцев весело оглядел переминающихся у порога товарищей и пригласил понастойчивее:

— Ну, не чинитесь, друзья. Новоселов, Литвинцев, Гузаков… что же вы, честное слово? Не верю, что не хотите чаю. Кроме того, мы у своих. И этот стол накрыт специально для нас.

— Между прочим, за чаем и поговорить можно, — поддержав друга, последовал его примеру Горелов. — Рассказал бы ты нам, Иван, что-нибудь хорошее: чем, к примеру, живет столица, какие там настроения, ждут ли нового подъема революции… Или уже не ждут?

— Кто ждет, а кто так даже открещивается, — выбирая баранку поаппетитней, усмехнулся Кадомцев. — Меньшевикам он, конечно, будет не с руки, а наши ждут, верят. Готовятся, разумеется: можете судить хотя бы по прошедшей всероссийской конференции…

— И все-таки как там оценивают нынешний текущий момент? — подключился к разговору Новоселов.

— Наши считают, что после первых атак наступил период накопления энергии. Перед новым взрывом.

— Как у вулкана? — улыбнулся Гузаков и, придвинув к себе стакан, грустно закончил: — Да, много еще в России горючего материала. Пока все не перегорит, не успокоится.

— А что так печально, Михаил?

— Земляков своих вспомнил, симцев…

— Считаешь, что Сим твой уже «перегорел»?

— Что — Сим? На любом уральском заводе такое повториться может! А это не дело. Так они всех нас поодиночке расколотят.

— Если будем выступать поодиночке, расколотят, — подтвердил Кадомцев. — Бунт — это вчерашний день борьбы, и от него надо решительно отходить, Михаил.

— Меня в этом убеждать не нужно, я о другом. Как охватить организацией все эти тысячи и тысячи людей, как слить их в один сознательный поток, как дать стихии цель и направление? Нашим организациям это, к сожалению, пока еще не по плечу.

— К этому идем. Будут у нас сильные партийные организации — будет и единый поток. Победить в революции без крепкой организации невозможно. Можно, конечно, выгнать стражников, на день-два захватить завод, но победить — невозможно.

— Не тужи, Михаил, — повернулся к Гузакову Новоселов, — такие открытые столкновения для рабочих тоже небесполезны. То, что партийные агитаторы не в состояние вбить в наше сознание за годы, в такие моменты усваивается за дни. Причем часто даже без посторонней помощи, будто сами до этого дошли. Ну а то, до чего додумался, что выстрадал сам, всегда особенно дорого и ценно.

— Это тебе, Миша, Федор говорит, рабочий. Мотай, как говорится, на ус.

Общий разговор разрядил обстановку. Все принялись дружно пить чай и хрустеть баранками.

— Ну а ты, Литвинцев, что все молчишь? Неужто никаких вопросов у тебя нет?

— Отчего же нет? — вскинул голову Петр. — Боюсь, у меня их столько, что за целый день не обговоришь!

— Начни с одного, самого первого, — улыбнулся Кадомцев.

— Хорошо. Отчего и где так долго пропадали? Эразма Самуиловича до сих пор нет. Почему?

Кадомцев налил себе еще чаю, размешал в стакане сахар, тепло посмотрел на друзей.

— После конференции, одобрившей наши с вами планы, питерцы попросили немного поработать у них. С боевыми силами, прямо скажем, у них неважно: дружин мало, оружия мало, инструкторских школ — нет совсем. Пришлось помочь, пару месяцев поработать.

— Ну, а Эразм?

— На конференции Эразма опять избрали членом Боевого центра. Работает как одержимый. Уже сколотил не одну дружину и школу. Скоро вернется в Уфу.

— Уральский опыт пригодился? — довольно засветился Горелов.

— Питерцы взяли на вооружение нашу структуру. Да и другие тоже. Кроме того, создаются школы бомбистов — в Киеве и Львове…

— А мы своих послали в Питер! — огорчился Литвинцев.

— Не волнуйся, оттуда их переправят на юг. В Киеве их встретят Володя Алексеев и Люда Емельянова, они помогут им перебраться за границу. Договоренность на этот счет есть.

— Значит, демские деньги работают на революцию?

— Еще как! На них мы провели конференцию, на них открываем инструкторские и бомбистские школы, закупаем оружие, издаем газеты, готовим партийный съезд… Большая работа требует больших расходов, товарищи…

Задумчивые девичьи глаза Кадомцева разом посуровели.

— Что еще, Литвинцев?

— Свою бомбистскую мастерскую мы поставили, работает хорошо, но…

— Знаю, молодцы!

— Но кончается взрывчатка. Оболочки для бомб делаем единицами. Совсем нет денег.

— Деньги скоро будут, — уверенно сказал Кадомцев, — а динамит нужно поискать там, где он есть: на горных заводах, в железорудных карьерах. Причем потребуется, его много, и не только для нас. — Он виновато заглянул в лица друзей и пояснил: — На конференции один товарищ предложил для начинки бомб какое-то мудреное вещество, которое нужно научиться делать самим. Я высказался против такой кустарщины и… пообещал всем столько динамита, сколько будет нужно. На Урале его много!

— Слово, конечно, держать надо, но и на Урале динамит в булочных не продают.

— Готовь экспроприацию, Литвинцев.

— Займемся. И еще…

— Да у тебя, действительно, вопросов целый ворох!

— Соскучился, давно не говорили. Да и когда еще поговорим?…

Литвинцев помолчал, покусал кончики отросших усов и, глядя прямо перед собой, глухо сказал:

— Плохо работа у нас идет, тысяцкий. Полгода нет Эразма, значит, нет и штаба. Нет штаба — нет ничего. Подготовку командиров забросили, с третьей дружиной не работаем, рабочих обращению с оружием не учим Живем от одной экспроприации до другой. Дело ли это, товарищи?

За столом воцарилась тишина.

— Я, конечно, человек на Урале новый, — продолжал в этой тишине Литвинцев, — может, чего-то не знаю, чего-то не понимаю. Но это же элементарно, товарищи, уезжает командир — дело продолжает его заместитель. В условиях подполья это необходимо вдвойне — и не то что на месяцы, на каждый день, на каждый час!

— Справедливо, Литвинцев, но не забывай: сейчас зима!

— В зимний лес отряды на ученья не выведешь! — поддержали Кадомцева члены совета. — Вот придет весна.

— А если революция начнется зимой?

Литвинцев решительно отодвинул недопитый чай и взволнованно поднялся.

— Товарищи, простите меня за прямоту, но иначе я не могу. Меня действительно очень тревожит состояние наших дел, а еще больше наше к нему отношение. Революция — это война, война народа с правительственными войсками и аппаратом. Она может начаться в любой момент и ждать нас не будет. Ссылаться на то, что сейчас зима, легкомысленно. Готовить людей можно и зимой: заниматься изучением оружия, различных приемов, тактики, топографии… Вот мы с вами собираемся завладеть арсеналами царской армии. Допустим, что это нам удастся. Но кто из нас умеет стрелять из пушки? Кто сумеет разобрать и собрать пулемет? Револьверы, которыми мы располагаем, — это оружие лишь для ближнего боя. У нас совершенно нет винтовок… К всеуральской конференции, которую решено провести в ближайшее время, нужно прийти не только с хорошими планами. Планы у нас есть! Наполнить их живой практической работой — другое дело. Только так нам удастся выполнить роль, возложенную на нас партией. Только так мы действительно можем стать боевой силой революции!

Чай остыл, да и пить что-то расхотелось. Литвинцев сел, вытащил пачку дешевых папирос и, ни на кого не глядя, закурил. Вслед за ним задымили и остальные, исключая одного Ивана Кадомцева, который, как и все другие мужчины в его семье, не курил.

— Колючий ты человек, Литвинцев, — поймав его взгляд, медленно проговорил Кадомцев, — но, как всегда, прав. Вот вернется Эразм, познакомитесь и, думаю, вполне сойдетесь. Нашему увлекающемуся начштаба нужен именно такой помощник, как ты.

Литвинцев не ответил. Эразма он не знал и сказать что-либо по этому поводу не мог.

— А теперь давайте поговорим о том, ради чего я вас собрал, — как бы подводя черту, подо всем, что было до этой минуты, сказал Кадомцев. — Боевой центр поручает нашей организации произвести экспроприацию казенных денег, крайне необходимых для нужд боевой работы. Объектом экса может стать банк в городе Вятке. Прошу выслушать мои соображения…

Домой Литвинцев возвращался уже ночью. На душе было нехорошо. Прямая и резкая критика, с которой он выступил на совете, кажется, пришлась товарищам не по душе. Но молчать он тоже не мог, не имел права. Работа в организации действительно застопорилась. Надо что-то делать. Теперь, когда вернулся главком Иван Кадомцев, и начать бы ее по-настоящему, да опять не до того. Сколько сил потребует экспроприация в Вятке? На какое время? А экс динамита на Урале? Словом, все лучшие силы уфимской организации в ближайшее время опять будут отвлечены. Из членов совета на месте остается один Василий Горелов. Новоселов и Гузаков войдут в группу «вятичей». Сам он отправится на уральские заводы. Кому же работать, кому направлять повседневную жизнь дружин?