Камиль Яшен - Хамза Страница 5

- Эй, божьи люди! - зычно крикнул Миян Кудрат. - Довольны ли вы пищей, которую послал вам Али-Шахимардан?

- Довольны! Рахмат! - кривляясь и гримасничая, закричали в ответ дервиши. - Святой Али хороший хозяин!

- Тогда устройте нам радение, но только настоящее радение! - двинулся к дервишам главный шейх. - К нам прибыл смиренный мусульманин, у сына которого в сердце поселились дьяволы! Только вы одни, самые честные и праведные мусульмане, можете изгнать их. Ло иллохо! Илло оллоху!

- Е-хув! Е-хак! - завопили дервиши. - Ло иллохо! Илло оллоху! Е-хув! Е-хак!..

Что тут началось! Даже много дней и недель спустя не мог забыть маленький Хамза этого жуткого зрелища.

Напутствуемые высшим духовным лицом Коканда и Маргилана, дервиши начали топтаться на месте, качаться из стороны в сторону, трястись, прыгать, подскакивать, приплясывать, то и дело вскидывая вверх руки, задирая ноги, запрокидывая головы. Они запричитали, заплакали, заголосили, завыли так, как не смогла бы сделать это тысяча отборных злых дивов и дьяволов.

Железный хлам и медная посуда, привязанные к их поясам, издавали неимоверный шум - горная лавина и камнепад не смогли бы сравниться с какофонией этих звуков.

- Е-хув! Е-хак! Ло иллохо! Илло оллоху! Е-хув! Е-хак!

Дервиши паясничали, гримасничали, падали на колени, катались по земле, вскакивали, кидались друг на друга, снова падали, дрыгали ногами, скребли землю руками, засовывали пальцы в рот, царапали лицо, полосовали свои рубища и лохмотья... Это было действительно настоящее фанатичное радение! Вид людей, беснующихся, неистовствующих, рвущих на себе длинные, грязные, свалявшиеся волосы и бороды, выворачивающих руки и ноги, наносящих себе раны, был воистину страшен и отвратителен.

Но всё было правильно - дервиши изображали злых дивов и дьяволов. Они и должны были быть похожими на самых диких и ужасных чудовищ, поселившихся в сердце больного. А нанося себе раны, они тем самым пугали этих дивов, убивали их в себе, грозили им, изгоняли их из сердца больного.

Хамза спрятался за спину отца. Мальчика бил нервный озноб, он дрожал от ненависти и отвращения к дервишам.

- Ата, ата! - звал Хамза отца. - Уйдём отсюда!

Но Хаким не двигался с места. Он знал, что с радения уходить нельзя, - в своём фанатичном ослеплении впавшие в безумие дервиши могли догнать уходящего и убить на месте.

Один из дервишей, карлик с тонкой змеиной шеей и огромной головой, с отвислыми губами, с вывернутыми красными веками трахомных глаз, самый неистовый и безумный, раскровенив лицо, бил себя в покрытую струпьями грудь острым куском железа, терзал ударами свою тщедушную плоть, оставляя каждый раз на теле широкие кровавые полосы. Он был забрызган собственной кровью, и казалось, что тот дьявол, которого он изображал и который "сидел" внутри больного, должен был бы уже давно упасть бездыханным, но шайтан был живуч и упорно сопротивлялся.

И тогда карлик, отбросив железку и завизжав, будто придавленный упавшим на него сверху куском скалы, бешено завертелся волчком на месте. Его примеру последовали остальные дервиши, и все они стали похожи на маленькие пыльные смерчи, кружившиеся около носилок.

- Е-хув! Е-хак! - вопили дервиши. - Ло иллохо! Илло оллоху!.. Е-хув! Е-хак!..

Неожиданно карлик прыгнул через носилки...

За ним прыгнул второй дервиш, третий...

И снова завертелись волчками вокруг себя, снова закружились около носилок маленькими и неистовыми пыльными смерчами.

- Е-хув! Е-хак! - неслось из клубов пыли. - Е-хув! Е-хак!..

Выглядывая из-за спины отца, Хамза видел, как с самого начала радения мальчик на носилках как бы весь подобрался. Он боялся дервишей: они действительно были похожи на дьяволов.

Несколько раз мальчик пытался поднять руки, загораживаясь, но руки не слушались его. Когда же начались прыжки, он завозился, задёргался и вдруг сел на носилках.

- Ата! Ата! - заплакал мальчик, зовя Мебуву. - Мне страшно!

- Чудо! Чудо! - закричал Миян Кудрат, обращаясь к толпе паломников и зрителей. - Он двигается! Святой Али услышал нас! Всевышний посылает нам свое милосердие!

Мебува поднял голову. Он не верил своим глазам - его сын, бывший неподвижным столько дней, сидел на носилках.

Карлик, оскалясь и испустив душераздирающий вопль, неожиданно упал на землю и пополз как ящерица к носилкам, гримасничая и кривляясь...

И - свершилось!

- Я боюсь! Я боюсь! - забился в истерике мальчик.

И вдруг он вскочил на ноги...

- Исцелен! Исцелен!!! - вскинув вверх руки, загремел во всю мощь своего раскатистого голоса Миян Кудрат, опускаясь на колени. - Смотри, Мебува, твой сын стоит на ногах! Всевышний вернул ему силы!.. Смотрите, мусульмане, как безгранична власть святого Али над нами!

Шейхи Бузрук, Хурумбай и Махсум (и вместе с ними все, кто находился в ту минуту перед мазаром, - не менее двух сотен человек, Хаким и Хамза тоже) почти одновременно опустились на колени.

Шатаясь и перешагивая через распростёршихся на земле дервишей, замерших неподвижно там, где каждого застало исполнение воли всевышнего, Мебува нетвердой походкой приблизился к сыну и обнял его.

- Козлёнок мой! Неужели ты встал? - захлёбывался рыданиями Мебува. - Неужели так щедр ко мне Али-Шахимардан?..

О небо, чем же отблагодарить тебя? Возьми всё, что у меня есть!..

Козлёнок мой, сделай же хотя бы один шаг, чтобы всевышний увидел плоды своего труда!

Мальчик, прижавшись к отцу, затравленно смотрел на окружавших его людей, нетерпеливо и жадно протягивавших руки, чтобы дотронуться до удостоенного милости святого Али-Шахимардана и унести с собой крупицу дарованной ему божественной силы или хотя бы прикосновение к ней.

Но всех опередил карлик, лежавший в двух шагах от носилок.

Считая, наверное, что ему одному принадлежит заслуга изгнания дьявола, он, как только прошло первое оцепенение, вызванное чудом исцеления, рывком, прямо с земли, кинулся к отцу и сыну и, широко раскинув перед ними свои корявые, похожие на клешни руки, запрокинув огромную, волосато-обезьянью голову, весь в крови и грязи, неправдоподобно чудовищный, нечеловечески уродливый, закричал торжествующе и исступлённо чёрной дырой распахнутого настежь и перекошенного рта:

- А-а-а-а-а-а-а-а!

И горы, словно на каждой вершине сидело по тысяче злых духов, многократно повторили гулкое эхо этого дьявольского крика:

- А-а-а-а-а-а-а!!

- А-а-а-а-а-а-а!!

- А-а-а-а-а-а-а!!

...Они упали почти одновременно.

Сначала карлик, схватившись рукой за сердце. Потом мальчик.

Судорога исказила лицо больного, он дёрнулся в отцовских руках, захрипел, обмяк и, уронив безжизненно голову, рухнул к ногам ошеломлённого Мебувы.

Жизнь, испуганная дервишами, встрепенулась на мгновение, вспыхнула мимолётной искрой и тут же погасла перед новым страхом.

- Он умер, он умер! - в ужасе бормотал Мебува, пытаясь приподнять сына. - Люди, неужели он умер?!

Миян Кудрат, быстро подойдя к носилкам, нагнулся, открыл пальцами веко мальчика, потом второе - мальчик был мёртв, глаза его остывали, стекленея от пережитого, непосильного потрясения.

Рядом корчился в конвульсиях карлик...

Ужас охватил площадку перед мазаром. Люди стояли не шелохнувшись. "Воля" аллаха безмолвно громыхала над их головами зигзагообразной белой молнией. Сверкнула - подарила жизнь. Ещё раз сверкнула - отняла.

Утратив на какое-то время контроль над собой, угрюмо смотрел на умершего сберегатель гробницы. Шейхи Бузрук, Хурумбай и Махсум потерянно топтались возле носилок. Гурьбой сбились вокруг карлика дервиши, не смея вмешиваться в дела того, чьим дыханием теперь управлял всевышний.

А Мебува, кажется, только начинал до конца понимать всё произошедшее. Он медленно распрямлялся, не отрывая взгляда от мёртвого сына. В глазах у старика полыхало отчаяние.

- Что же ты сделал, сынок? - пустыми зрачками обведя толпу вокруг себя, тихо спросил старик. - Как мне стерпеть такое горе?.. Что станет с твоей матерью, когда до неё дойдёт эта злосчастная весть?.. С какой молитвой, с какими надеждами она провожала нас сюда... Что я привезу ей обратно, как взгляну в лицо, что отвечу? О, горе мне, горе!.. Почему я не умер вместо тебя, сынок?

Что-то оборвалось внутри у Мебувы, что-то сломалось, и слова неуправляемо хлынули из растерзанной мраком души, как воды арыка сквозь пробитую брешь в плотине.

- Ах, ягнёнок мой, что же я буду теперь делать без тебя?

Зачем мне жить, для чего жить? Кто будет опорой в оставшиеся дни на этой земле?.. Ах, дитя моё бедное, сколько радости мне принесло когда-то твоё рождение! Я молился на тебя, я целовал твои первые слёзы, я хотел, чтобы жизнь твоя была полна солнца и счастья!.. А что получилось? Ты закрыл свои ясные глаза раньше меня, старика... - Мебува рванул на груди халат. - О боже, как ты мог допустить такое?! Всевышний, куда ты смотрел, если младший умирает раньше старшего?! Будь у тебя хоть капля справедливости, ты никогда не позволил бы сделать это... Ребёнок не должен уходить из жизни раньше отца!.. Аллах, как молиться теперь тебе, если так слепо распоряжаешься ты судьбами людей?