Андрей Венков - Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова Страница 5

Торнау спешил в Крайову. Это за Прутом скакать верст триста. Путь Бакланова был гораздо короче. Сразу за Галацем переправился он через Сереет и свернул к югу по над Дунаем, низменность которого известна своим убийственным климатом.

Как и все казаки, примечал он по дороге каждую мелочь и не из праздного любопытства. В тряске стремительной езды разглядел он в Галаце кривые немощеные улицы, низкие одноэтажные дома, лавки азиатского вида, плетни, сады, остроконечные крыши церквей и стены церковные, ярко расписанные. Разглядел даже картины Страшного суда чуть ли не на каждой церковной стене и понял, что народ здесь воровитый, сплошной греховодник, если уж батюшки его на каждой стене Страшным судом пугают.

Господские дома отличались массивностью, широкими террасами и неуклюжими навесами, которые подпирались колоннами неизвестного ордера. Оно и понятно — бояре местные вели свои роды от древних римлян, завоевавших некогда эту землю, именуемую в те времена Дакией. Бакланов ничего этого не знал, но разницу отметил.

Под Браилов он явился 23 мая. По прибытии сдал почту и 10 дней дожидался приказа возвращаться в полк.

Браилов уже более трех недель (с 30 апреля) был осажден русскими войсками 7-го корпуса. 10 тысяч гарнизона удерживали город, выставив на стены и бастионы 278 орудий. На Дунае стояла турецкая флотилия, прикрывая город с юга и востока.

Командовал осадой Великий князь Михаил Павлович, фельдцехмейстер, прибывший к городу 5 мая. Осадными работами руководил известный военный инженер Геруа. 7-го числа вечером в блокадный лагерь прибыл сам Государь и остановился в загородном доме Браиловского паши.

На другой день Государь с Великим князем, фельдмаршалом Витгенштейном и начальником главного штаба графом Дибичом объехал передовые посты и наружные работы. Рекогносцировка показала, что удобен для атаки левый фланг городских укреплений — между 1 и 3 бастионами — из-за близости форштадта и садов. Там, прикрываясь зарослями садов и постройками форштадта уже начал работы Геруа.

1-ю параллель заложили еще до приезда Государя по всем правилам, косо — один край в 150 и другой в 300 саженях от рва. В ночь на 2 мая начали строить осадную батарею. До 13 мая установили на ней 44 орудия. 13 мая артиллерия этой батареи в присутствии Государя разбила Пандурские ворота. Турки отвечали. Несколько 24-фунтовых ядер ударили из крепости в основание возвышения, на котором стоял император и с которого он не сошел до самого прекращения огня.

Неприятельская флотилия, опасаясь попасть под ядра русской артиллерии, отошла.

В ночь на 14 мая русские отрыли 2-ю параллель. А 16 мая били по Браилову столь сильно, что взорвали в крепости пороховой погреб и вызвали мощнейший пожар.

Государя меж тем отвлекли другие, не менее важные дела. Запорожская Сечь, с давних времен существовавшая на турецком берегу Дуная, опять запросилась в русское подданство. Тысяча запорожцев с кошевым атаманом Иосифом Гладким, всеми старшинами и есаулами перешли Дунай и поклялись верою и правдою служить России. Государь их услуги принял.

Меж тем под Браиловом 20 мая в 5 часов утра турецкий гарнизон пошел на вылазку на своем левом фланге, там, где в форштадте и в садах русские саперы рыли траншеи. Вылазку русские отбили и в ночь на 21 мая начали сапой копать подходы к крепости. В ночь на 23 мая заложили 3-ю параллель. Так что, когда юный Бакланов прибыл под Браилов, осадные работы были в самом разгаре.

По прибытии он сдал почту дежурному офицеру, услышал торопливое и рассеянное «Ждите…», и несколько дней дожидался приказа возвращаться в полк.

Жил он все это время при штабе, палатки которого стояли среди осадного лагеря на возвышенности, приглядывался к штабным. Штабные офицеры — цвет армии. Только здесь да в гвардии, да, пожалуй, кое-где в кавалерии, попадались люди образованные. По вечерам на отдыхе газеты читали. Приглядывался Бакланов издали к названиям — «Пчела», «Сын отечества»; тихие и благонамеренные читали «Московский телеграф», спорщики и непризнанные стратеги — «Инвалид».

Рядом, в лагере пехотного полка, стоявшего в прикрытии корпусной квартиры, образования и учености не наблюдалось. Офицеры там — фронтовые служаки и по большей части добрые ребята, храбрые, но ленивые. Если стрельбы и работ не было, весь день бездумно лежали на кровати или в палатке и в потолок смотрели.

Выходило из штабных палаток начальство, смотрело в зрительные трубы на крепость, на разрушенный форштадт, где среди почернелых садов под турецкими пулями и ядрами суетились саперы. Главные работы там шли по ночам.

Как раз по приезду Бакланова, в ночь на 24-е, русские повели подступы сапой к контрэскарпу рва, против прибрежного бастиона и против 2-го бастиона. 25 мая дошли до контрэскарпа и заложили плацдармы. В ночь на 26 мая стали готовить спуски — начали минную войну. Руководил ею инженер-генерал Ден 2-й. В ночь 26 и 27 мая турки два раза делали вылазки. Русские вылазки отбили и 27 мая начали строить еще батареи.

29 мая русская Дунайская флотилия, наполовину состоявшая из черноморских казаков, потомков запорожских морских разбойников, разбила стоявшую у Браилова турецкую флотилию и взяла 12 судов.

31 мая доложили по начальству, что новые батареи готовы, а 2 июня и минные работы были закончены. Под бастион № 1 заложили 300 пудов пороху, под бастион № 2–276. На 3 июня назначили штурм…

О Бакланове за повседневной беготней в штабе забыли. Он подходил, но робел спрашивать. У дежурных одной минуты свободной не находилось. Да и самому интересно было на штурм посмотреть.

Как-то вечером он услышал, что вызывают добровольцев (охотников) идти на штурм Браилова впереди атакующих колонн. Пришли офицеры в пехотный лагерь, подняли солдат, стали спрашивать. И Яков Бакланов подошел, стал позади толпы, глядел через головы.

Удивительно. На Дону бы и спрашивать не стали. А уговаривать и подавно. Подраться все готовы. Бывало при Суворове или еще при ком-то, во времена матушки Екатерины, выедет какой-нибудь мамелюк в белом бурнусе, пандур в красном плаще или из джигитов кто из толпищ своих: давайте мол, кто смелый. Все смелые. Но надо один на один, и чтоб из своих никто не обиделся. Втыкает тогда ближайший казак пику в землю, съезжаются ребята, человек пять-шесть, и от хозяйской руки начинают своими руками вверх по древку перехватывать. Чей верх, того и пика. Хватай и скачи, коли бусурмана.

Много позже, в последнюю войну великой империи, зафиксировали расплодившиеся газетчики такой случай. Преследовали русские войска бегущего противника, выбились из сил, остановились, выделили сводный отряд, но и в сводном отряде лошади стали падать. Но настаивало начальство: «Дальше, дальше…». На плечах, в чужую землю, прямо в пасть…

Построили начальники отряд: «Надо, ребята… Дело смертельное, но надо… Кто охотником пойдет?». И приданная отряду казачья сотня в следующий миг вся, до единого человека, бесшумно, без голоса и шепота, сделала два шага вперед и замерла по-уставному, не меняясь в лице.

Командир отряда вроде и не обрадовался, хотя и удивился, только и сказал вполголоса: «Оголтелый народ…».

И Бакланов сейчас дождался, когда глянули в его сторону, и из-за голов толпы свою фуражку приподнял и кивнул. Это же везение! Хотел поглядеть, а предложили даже поучаствовать…

— Пойдете, хорунжий?

— Да чего ж, пойду…

«Не рассуждая, какие могут быть последствия», вспоминал он позже, заявил, что тоже пойдет.

В полночь стояли уже наготове две колонны войск по 2 полка, по 1 роте саперов и 2 орудия. После взрыва предстояло им идти на штурм из 2-й параллели. Вышли на исходные позиции и ждали рассвета.

Вспоминал в старости Бакланов, что на рассвете бросились охотники к главной батарее и закричали «ура». Подбежали ко рву, но их вдруг подняло на воздух, и он «несколько сажен летел как птица пернатая». На другой день очнулся в палатке раненых…

Биографы писали, что молодой Бакланов попал под взрыв мины, был отброшен и засыпан землей — что, возможно, спасло ему жизнь. Из остальных уцелевших после взрыва добровольцев спасся лишь один унтер-офицер, успевший спрыгнуть в Дунай, прочих всех перебили турки на вылазке. В общем, штурм сорвался, потери громадные…

По официальной версии, 3 июня русские взорвали заложенный под вражеские бастионы порох. После взрыва колонны пошли на штурм из 2-й параллели. Правая колонна из-за рыхлой почвы, образовавшейся на месте взрыва, не могла ворваться в образовавшийся пролом и отошла обратно в параллель. Левая колонна нарвалась на сильное сопротивление и тоже была отбита. Турки 6 раз кидались в контратаки на левый передний плацдарм…

На штурме русские потеряли 3 генералов, 92 офицера и 2655 нижних чинов…

Интересно получается. Расчищая дорогу штурмующим войскам, взорвали пятьсот с лишним пудов пороха. Долбануло и землю раскидало так, что штурмовая колонна на месте взрыва «из-за рыхлой почвы» не смогла продвинуться и отошла. Вот, наверное, фейерверк был!..