Хари Апте - Чандрагупта Страница 5

Он показал младенца соплеменникам, и те, разглядев богатую материю, в которую он был завернут, решили, что ребенок, должно быть, знатного рода. Но на теле его не нашли никакого другого знака, кроме охранительного браслета, усыпанного драгоценными камнями.

II. Нищий брахман[6]

Прошло шестнадцать лет. Давно уже греки утвердили свою власть в Пенджабе. Император Александр, овладев этой огромной страной, оставил управлять ею своих наместников, а сам отправился на родину. Среди побежденных был и могучий раджа по имени Парватешвар. Сломив Парватешвара, Александр одарил его «милостью»: удостоил быть своим сатрапом — самому управлять отнятым у него же царством и даже возглавлять греческих начальников — доверенных императора. И раджа этот возгордился вдруг милостью врага, своего победителя, счел за честь титул сатрапа греков. Так часто бывает с теми, кто однажды поступился свободой: приняв ярмо подчинения, они со временем начинают им гордиться и ждут, чтобы другие поскорее надели такое же ярмо. То же случилось и с Парватешваром. Став слугой своих поработителей, он много сил положил на то, чтобы другие страны арьев[7] приняли власть греков. И хоть сам он был арья, армию свою он составлял теперь большей частью из греков. За это его стали звать предводителем нечестивых.

С установлением греческого господства стала распространяться и греческая наука, а достоинство индийских наук низко упало. Можно представить себе, каково было индийским мудрецам видеть пренебрежение к своим знаниям, к древней санскритской учености.

Сам Александр и многие из его приближенных брали себе в жены местных царевен. Роднясь с местной знатью, они тем самым завоевывали ее расположение к себе. Такими узами укреплялась дружба правителей — своих и пришлых. Иначе относился к завоевателям народ. Простые люди тяготились ярмом рабства, ненавидели и презирали греков. Многие оставляли родные места, покидали Пенджаб, уходили за Гангу, устремлялись в Магадху.

В те времена правил Магадхой раджа Нандарадж. Богатейшей страной была тогда Магадха, а столица ее Паталипутра[8] (располагалась она примерно там же, где лежит нынче Патна) слыла в Северной Индии отчим домом истинной арийской учености, арийской мудрости и могущества. Но нам еще представится случай побывать в Магадхе, и тогда мы сами сможем оценить величие и пышность Паталипутры.

А пока давайте направим свой путь к северу от Пенджаба, в Такшашилу — столицу страны Гандхары[9]. В древние времена это было прославленное государство. Многочисленные упоминания о нем встречаются и в «Махабхарате»[10] и в других древних сказаниях. К слову сказать, мать Кауравов, жена Дхритараштры, была дочерью раджи этой страны.

Когда Александр покорил Гандхару и утвердил там свою власть, Такшашила сделалась центром греческого правления. И уж тут индийские пандиты[11] познали всю «сладость» обид и гонений. Сейчас мы с вами отправимся в обитель одного из этих пандитов.

Хоть мы и употребили слово «обитель», нужно сказать, что назвать так обиталище благородного Вишнушармы — значит унизить само слово «обитель». В этом шалаше из травы и листьев едва ютились сам нищий брахман и древняя старуха — его мать. Говорят, что Шри — богиня богатства и Сарасвати — мать наук и искусств непримиримо враждуют друг с другом. Тому, кто захотел бы получить подтверждение старинному присловью, следовало бы заглянуть в зеленую обитель Вишнушармы: в этом пристанище мудрости царила беспросветная нищета.

Вишнушарма был очень образован. Казалось, весь брахманский закон воплотился на земле в его образе. Три веды[12] знал наизусть Вишнушарма, никто другой не изучил так науку политики, как этот брахман, а в воинских искусствах он был настоящий Дроначарья[13]. Много толстых, тяжелых связок мелко исписанной бересты и пальмовых листьев сохранял брахман в своей тесной хижине; здесь были и древние трактаты из всех областей знания и комментарии к ним, которые составлял Вишнушарма, чтобы облегчить науку своим ученикам.

Всю свою мудрость, все свои дарования Вишнушарма унаследовал от отца, такого же ученого и такого же бедного брахмана, как он сам. Вот уже семь лет прошло с тех пор, как старый пандит перешел в иной мир. С того дня мать Вишнушармы слегла от горя, да так и не поднялась больше. Теперь уже не было надежды, что она когда-нибудь встанет и начнет заботиться о доме. Вишнушарма взял на себя все заботы о матери и служил ей преданно, со всей любовью и смирением. Мать поминутно благословляла своего сына, и это было самой желанной наградой для сыновнего сердца. «Велик плод моих трудов, — говорил Вишнушарма, — хотя невелики мои заслуги». Так шло время, уходили дни.

У нашего брахмана был выдающийся ум и талант наставника, поэтому прежде у него было много учеников. Но с приходом греков никому не нужными оказались его знания, некому стало учиться у него. Да и заботы о матери отнимали все его время — он не смог бы и часа уделить ученикам. Так или иначе, он был теперь один и очень бедствовал. Только тот знает, что такое настоящая нищета, кто хоть часть своей жизни прожил, не имея за душой и одной каури[14]. Все мы видали таких людей, у которых никогда не переводились еда и одежда, кто ни в чем не знал нужды, и, однако, при случае, если к слову придется, они не стесняются звать себя нищими и лицемерно расписывать свою бедность. Но не им понять, в какой нищете влачил свои дни Вишнушарма. С каждым восходом солнца в хижине его появлялось лишь столько подаяния, сколько нужно, чтобы поесть утром, а о вечере заботился бог.

Ко всему прочему, в последнее время здоровье матери нашего пандита совсем ухудшилось. Много лет уже жизнь едва теплилась в ее одряхлевшем теле, а сегодня силы почти оставили ее, дыхание прерывалось, тяжелое удушье ослабляло и мучило ее. Сын старался помочь чем мог, но тщетно. Около двух часов после полуночи старая мать благословила своего сына и со словами: «Скоро свершится счастливый поворот в твоей жизни, не напрасно ты служил мне», — покинула землю.

Нет нужды описывать, какое горе овладело брахманом. И никого не было подле него, кто мог бы утешить его, разделить его скорбь. Пришлось ему самому справляться с бедой, одному совершать все погребальные обряды для своей матери. Теперь, расставшись с нею, Вишнушарма не имел больше причин оставаться в Такшашиле. Одна мысль владела им теперь — уйти из-под власти проклятых чужеземцев, уйти туда, где правит арийский раджа, войти в такой царский совет, где пригодились бы его знания в военном искусстве и политике. Тогда раджа этот, вооружившись его мудростью, смог бы освободить от гнусных захватчиков индийские земли, отомстить неверным и тем правителям, которые пошли в услужение к грекам.

Где родина оскорбленного человека? Страна, куда он идет, чтобы восстановить свою честь. Но даже если почитать родиной ту землю, где ты родился, где провел свое детство и юность, — когда эта земля попрана ногой чужеземца, стоит ли тогда уподобляться червю, которым живет в гнили и, впитывая ее в себя, как бы растворяется в ней? Не лучше ли временно покинуть свою родину, с тем чтобы вдали от нее употребить все свои силы и способности на ее освобождение? Вишнушарма выбрал второй путь и в надежде, что там, в дальних индийских землях, найдется применение его учености, решил распрощаться со своей жалкой обителью. Совсем не трудно далось ему это прощание. Но — книги? Его бесчисленные рукописи на бересте и пальмовых листьях? Он и думать не хотел, чтобы оставить их здесь. Бросить их было для него все равно, что уйти, оставив в одиночестве свою старую мать. Но как унести рукописи с собой? Их было так много, что у него не хватило бы сил даже поднять их. Повозки купить он не мог — у него не было ни гроша. Пришлось подумать о том, чтобы оставить свои сокровища на сохранение у друзей. Тяжело было это прощание для Вишнушармы: так отец в смертельной тоске расстается с любимыми детьми, потому что несчастья и бедность вынуждают его отдать их в чужие руки, под покровительство счастливых, благополучных людей. И только одно — надежда на возвращение — дает ему силы снести разлуку. Наконец все было кончено, и Вишнушарма, оставив Такшашилу, направился в Магадху.

Мы уже говорили, что в те времена столица Магадхи Паталипутра, или, как ее еще называли, Пушпапури[15], находилась в полном расцвете своего богатства и великолепия. И все те, кто оставлял родину, не желая жить под властью греков, устремлялись туда, чтобы испытать свою судьбу.

Магадха слыла самым сильным государством арьев в Северной Индии, земли ее были огромны. Не раз войска Александра, перейдя через Гангу, атаковали Магадху, но эти походы не принесли им славы. Возгордившийся без меры после разгрома Парватешвара и покорения Пенджаба Александр получил хороший урок у границ Магадхи, и его люди отказались идти с ним дальше. Более того — на призывы своего полководца они ответили ему, что не желают еще раз терпеть поражение. И Александру не осталось ничего другого, как признать свое бессилие перед героями Магадхи и повернуть назад. Не зря говорят: «Первый ушибся, второй научился» Так правители Магадхи, узрев печальный опыт других государств, заранее подготовились к встрече завоевателей. И они осуществили решение посеять панику в стане врага, едва он появится у их рубежей. Поняв, что перед ним могучий и искусный противник, готовый на все в своей решимости отстоять свободу, Александр оставил свое намерение и ушел восвояси.