Ольга Елисеева - Потемкин Страница 5

Однако Юрию Федоровичу не удалось толком насладиться царской милостью, ибо времена были тяжелые, и удача клонилась то на одну, то на другую сторону. Он служил в войске князя Дмитрия Пожарского, был взят поляками в плен, в 1612 году принял польское подданство и был причислен к польскому дворянству. Что послужило причиной такого «позыбления»? К моменту перехода Юрия Потемкина на польскую службу прежний его благодетель Василий Шуйский был свергнут, пострижен в монахи, а затем убит. Вероятнее всего, Юрий Федорович признал наследником русского престола королевича Владислава. Последний уже в бытность свою королем дал ему чин ротмистра и несколько грамот — «привилеев». Они подписаны Владиславом IV в 1634, 1635 и 1639 годах. Первый же «привилей» был выдан Юрию еще королем Сигизмундом III в 1622 году и подтверждал его право на земли под Смоленском, прежде принадлежавшие его отцу Федору Ивановичу Потемкину.

Эти земли отошли к польской короне. В поколенной росписи сказано: «Как король полский Смоленск взял, и они (Потемкины. — О. Е.) были с женами и с детьми взяты в полон… И с того времени, будучи в Полской земле, по изволению королевскому, печаталися гербом: рука мечом вооруженная изо облака в щите, а на щите каруна и из каруны три пера страусовы»17.

Итак, герб Потемкины получили в Польше в начале XVII века. В Москве же Петр Иванович одним из первых среди русских дворян подал сведения о наличии у семьи фамильного герба. В середине XVII века среди документов Палаты родословных дел появились изображения и описания первых русских дворянских гербов. Их сохранилось всего около полутора десятков, в это-то «золотое число» стараниями Петра Ивановича и попали Потемкины. Они предоставили описания сразу двух гербов: «князя самницкого Понциуша Телезина — гриф червонный вполы с коруною в поле желтом, а поле разделено лазоревым пределением волнистым» — и польского18.

Мы видели, как в эпоху Смутного времени семейный клан Потемкиных разделился на два рукава, часть родни осталась на московской службе, часть перешла на польскую. При царе Алексее Михайловиче по Андрусовскому перемирию 1667 года Речь Посполитая возвратила России Смоленск. Поместная родня московских стольников вновь оказалась под скипетром Романовых и была вынуждена опять начинать продвижение при новых хозяевах. Прадед нашего героя — Сила Семенович — был московским дворянином в 1658–1677 годах и стольником с 1686 года. Когда в 1754 году «недоросль Григорий Александров сын Потемкин явился ко второму смотру», он показал, что «прадед его из дворян Сила Семенов сын, в какой службе служил, того сказать не знает, а дед его Василий Силин сын, служил стольником, а отец его Александров Васильев сын Потемкин служил в Ростовском драгунском полку капитаном и оставлен был полковником, и в прошлом году померли»19. Позднее для Григория Александровича Потемкина было на основании поколенной росписи создано генеалогическое древо. На нем видно, что ветвь, к которой принадлежал светлейший князь, на протяжении трех последних поколений давала лишь по одному мужскому представителю рода. На отце Потемкина, Александре Васильевиче, она вполне могла пресечься, поскольку тот в течение долгих лет оставался бездетен. Необычная история его брака и станет следующим сюжетом нашего повествования.

«ДА КТО ЕГО ОТЕЦ?»

Запоминающийся эпиграф к первой главе «Капитанской дочки» из Я. Б. Княжнина прекрасно передает восприятие дворянами XVIII века армейской службы, как невыносимо тяжелой, связанной с печалями и горестями.

— Был бы гвардии он завтра ж капитан.

— Того не надобно: пусть в армии послужит.

— Изрядно сказано! пускай его потужит… Да кто его отец?

Александр Васильевич Потемкин с юности тянул нелегкую армейскую лямку и потужил в жизни немало. Точной даты его рождения мы не знаем. Однако в «Определении Военной коллегии» от 23 октября 1728 года об увольнении Александра Потемкина с военной службы сказано, что он «показал себе от роду пятидесяти пяти лет». Следовательно, родился отец нашего героя около 1673 года. Впрочем, в те времена люди редко помнили точный день и год своего появления на свет и чаще всего указывали приблизительный возраст.

Служить Александр Потемкин начал, согласно «Определению…», в 7207 году, то есть в 1699 году. К этому времени ему было уже двадцать шесть лет — возраст взрослого, самостоятельного мужчины — и, покидая дом, он оставил там первую жену Марину Ивановну. Призван Потемкин был «по жилецкому списку». Жильцами в Московской Руси называли нижнюю категорию придворных чинов. Они жили в своих вотчинах и в определенные годы являлись на службу в столицу, где несли охрану, посылались на разные дворцово-административные работы, их могли направить с незначительным дипломатическим поручением или дать назначение воеводами в южных, окраинных, городах. «Из веку» они занимались военным ремеслом и выступали в поход вместе с государем20.

Александра Васильевича определили в Ростовский драгунский полк Низовского корпуса. Дальнейшая его судьба складывалась примерно так же, как и у большинства дворянских сыновей, уведенных Петром I на Северную войну. «В 708 году написан в прапорщики, потом произведен от Генералитета в 709 в подпоручики и в поручики, в 710 в капитаны-поручики, в 712 году от Военной канцелярии в капитаны, и быв во многих воинских походах, на Полтавской баталии и на Турецкой акции и ранен». Таким образом, Александр Васильевич принимал участие в знаменитом сражении под Полтавой 27 июня 1709 года и в тяжелом, бесславном Прутском походе 1711 года. Получил ранения и первый раз просился в отставку в 1722 году, но окончательно покинул армию только в 1728 году. В «Определении Военной коллегии» говорится: «По свидетельству Медицинской канцелярии за ранами в службе быть не годен. Того ради, по содержанию состоявшегося в 722 году указа… дать ему ранг маэорский»21.

А. Н. Самойлов помещает в своих мемуарах следующую историю об отставке Александра Потемкина: «Александр Васильевич, просивший увольнения от службы по причине тяжких ран, явясь в Государственную военную коллегию для предъявления оных, по обыкновению начал было скидывать свой мундир, как познав в числе членов коллегии одного, служившего у него в роте унтер-офицером, тогда когда он уже был капитаном, и, не могши снести такого для себя унижения, сказал, указывая на того члена: "Как? и он будет меня свидетельствовать! Я сего не перенесу и останусь еще в службе, сколь ни тяжки мои раны". И действительно после сего происшествия прослужил еще два года»22.

Современный человек вряд ли посчитал бы зазорным пройти медицинское освидетельствование у бывшего подчиненного. Но в те времена смотрели на дело иначе. Вспомним, как отец Петруши Гринева читал «Придворный календарь». «Чтение это производило в нем всегда удивительное волнение желчи… Итак, батюшка читал Придворный календарь, изредка пожимая плечами и повторяя вполголоса: "Генерал-поручик!.. Он у меня в роте был сержантом!.. Обоих российских орденов кавалер!.. А давно ли мы…"» Мысль о том, что прежний товарищ, тем более младшего чина, обошел по службе, раньше получил орден, производство, пожалование, задевала честь дворянина и считалась нестерпимым оскорблением.

Недаром Самойлов передает случай с отставкой Александра Васильевича не как курьез или пример упрямства взбалмошного старика, а «чтоб изобразить благородство духа его». Потемкин-старший не собирался обнажать свои раны перед каким-то выскочкой, кланяться ему, просить о снисхождении к здоровью, расстроенному на службе Отечеству. Он гордо удалился и, стиснув зубы, тянул лямку еще несколько лет. В таком поступке виден характер. Возможно, и Гриц унаследовал от отца немалую долю фамильной непреклонности. Во всяком случае, в его дальнейших конфликтах с людьми, стоявшими выше на социальной лестнице, но не вызвавшими у юноши уважения, заметна та же черта — подчеркнутая забота о своей чести: «Я этого не перенесу!»

Покинув армейскую службу, Александр Васильевич перешел на статскую. В 1728 году он стал воеводой Алатырс-кой провинции, через десять лет поступил в Контору конфискаций в Москве и был уволен лишь 13 октября 1742 года с чином подполковника23. К этому времени ему было уже под семьдесят, а его сыну и наследнику Григорию исполнилось только три года. Как же случилось, что Потемкин так долго не заботился о продлении рода?

Его первый брак с Мариной Ивановной был бездетным. А пятерых дочерей и единственного сына мужу родила вторая супруга — Дарья Васильевна. История их венчания обросла легендами и заслуживает особого рассмотрения. Впервые она была изложена в 1872 году историком и собирателем древностей П. Ф. Карабановым, дальним родственником Потемкиных. Он записал истории о князе и поместил их в «Фамильном известии», которое было опубликовано в журнале «Русская старина».