Анастасия Монастырская - Карт-бланш императрицы Страница 5

Хмельной мед тем временем действовал: свечи гасли, фрейлины весело повизгивали, когда руки кавалеров задирали им юбки, Екатерина откровенно скучала. Из кого выбирать? Укажи она пальцем на любого, пойдет вслед за ней. Да еще почтет за честь. Только потом что? Разговоры да пересуды? Правильно говорила маменька: выбрать жеребца дело нехитрое, найти мужчину — задачка посложнее. Нет, совсем не так она представляла первый любовный опыт. И уж совсем болезненно сжалось сердце, когда вслед за императрицей удалился и Салтыков. Выходит, для себя присмотрела. Смелого да красивого, не испорченного придворными интригами. Мало ей лейб-гвардии.

Екатерина еще раз оглядела полутемный зал, ненароком узрев то, что невинной девице негоже видеть. Но в кое-то веки не смутилась, а позавидовала, вспомнив о жадном взгляде своего нежданного спасителя. Каково ему там, в государевых покоях?

Дверь тихо затворилась, отрезав в одночасье срамные звуки и гортанные вскрики. Никто и не заметил исчезновения великой княгини. Не до нее, когда так громко амуры расшалились.

Держась по стеночке, пошла по извилистому темному коридору. Дрожащее пламя свечи выхватывало бледные круги: то темное приоткрытое окно, то кусок засаленной картины, то спящую мамку-приживалку.

В который раз она задумалась о том, каким фальшивым и нелепым выглядит двор русской государыни. На первый взгляд, роскошь и богатство. Дамы в шелках и бархате, осыпанные с ног до головы бриллиантами и золотом. Свита, камергеры, придворные дамы и лакеи — числом своим и роскошью мундиров не имеют себе равных в Европе. Императорская резиденция в Петергофе своей роскошью превосходит французский Версаль. Иностранные послы захлебываются восторгом и завистью. Но когда приглядишься, то понимаешь — всего-то и есть, что роскошный фасад, за которым нищета, грязь и зловоние. На фоне роскошных бальных залов существуют узкие и темные комнаты, в коих круглый год стоит скверный запах, поскольку проветрить клетушки просто невозможно.

Но самое опасное и страшное в том, что все дворцы Елизаветы — в Петербурге, Москве, Ораниенбауме и Петергофе — построены из дерева. Ни одного каменного дома. Ни одного! И это в условиях извечной сырости!

На ее памяти пожар уже несколько раз пожирал роскошные апартаменты. Один московский чего стоил: остались головешки. К счастью, жертв оказалось не так уж и много. В основном челядь. Увы, беда ничему не научила императрицу. Она повелела построить другой и поставила срок в шесть недель. Через шесть недель дворец построили. Огромные щели, из которых дуло, кривые окна и узкие вытянутые комнаты. Петербургский ничем не лучше. Также холодно по ночам, а днем нестерпимо душно, дерево гниет, а по утрам на стенах появляется изморось, осенью — плесень. Обиднее всего, что на видимость уходят почти все средства из городской казны, немудрено, что иногда сама императрица живет в долгах.

Сквозняк проник под тонкое платье, и Екатерина ускорила шаг. Пламя свечи клонилось, норовя погаснуть. До своих покоев великая княгиня добралась без приключений. Взялась за золоченую ручку, повернула и вдруг…

— Тихо…

Свеча выпала, и от удара погасла.

Мужская рука нежно, но решительно прикрыла испуганный рот, сильное тело навалилось, наступая, подавляя, подминая под себя. И она прижалась к нему, забилась от сладкого, доселе неведомого чувства…

В спальне Екатерина пришла в себя. Отступила, тяжело дыша, закрыв руками груди, выскочившие из разорванных алых кружев. И застыла, будто волчица перед последним прыжком. Мелькнула мысль, что пока еще можно отступить, но она тут же отбросила сомнения. Куда отступать-то? Разве только к постели, кем-то уже заботливо разобранной.

Почувствовав ее страх, Салтыков осторожно сделал шаг вперед. Отнял от груди левую руку и стал осыпать холодную ладонь поцелуями. Теплые губы осязали каждую клеточку, каждый пальчик, осторожно подбираясь к запястью. Язык еще раз огладил кромку ладони, Екатерина застонала, чувствуя, как он переметнулся к напряженной груди.

— Ты прекрасна! — хриплый шепот прервал сладостные ласки.

— Молчи! Молчи! И… продолжай!

Сергей увлек ее к постели. Как странно: столько времени тратится на одевание — нижние юбки, фижмы, платье, — и совсем немного нужно, чтобы освободится от стесняющего вороха ткани.

Наготы Екатерина не стеснялась, напротив, ей хотелось как можно скорее перейти заветную грань. Она так долго этого ждала…

У Сергея был опыт, у нее — желание. Вполне достаточно для любви.

Говорят, в первый раз бывает больно.

Боли она не почувствовала.

Только долгожданное освобождение.

ГЛАВА 3.

— А теперь уходи! — Екатерина перевернулась на живот, зарывшись в подушки.

— Почему? — в голосе Салтыкова послышалась обида.

— Не хочу, чтобы о нас кто-нибудь знал.

— Так ведь императрица сама… — начал Салтыков и тут же прикусил язык.

— Тем более она, — в голосе Екатерины прорезались опасные нотки. — Коли призовет, будет спрашивать, что к чему, рыбой молчи. Не видел, не знаю, не смог. В общем, не было меж нами ничего, понимаешь? Понимаешь? Видеться с тобой станем в охотничьем домике, после найду способ, как тебе сообщить. Да ты и сам не дурак, подумай, недаром тебя демоном интриги называют. Вот и проверим, какой такой демон. Ступай, Сережа. Я устала.

Салтыков заметно повеселел, уразумев, что его амурными способностями княгиня осталась премного довольна. Додумать остальное решил после. Может, и права Екатерина — не стоит, чтобы их застали вместе. Напоследок приложился к тонкой руке — не как любовник, а как верный, почтительный слуга, и бесшумно удалился.

Жеребец! — лениво подумала Екатерина. — В постели действительно хорош, но после совсем неинтересен — слишком самоуверен. Хотя, на что ей этот самый интерес? Петрушку вот не побоялся, вступился за нее, уже молодец. Императрицу обвел вокруг пальца, добившись высочайшего дозволения, — молодец вдвойне. Ее ублажил… В общем, куда ни кинь — всюду молодец. Вот это-то и настораживает.

Теперь впору и самой в игру вступить. Благо повод имеется, не говоря о возможностях. Расчет государыни понятен: через положенное время получить законного наследника. При благополучном разрешении от бремени Екатерина станет никому не нужна. Если первой родится дочь, еще есть надежда потянуть время, если сын — надежды не останется. В любом случае ребенка у нее отнимут. Императрица сама возьмется за воспитание, дабы не повторить в наследнике черты Петра Федоровича, законного отца. Хоть и неродного. Здоровье Елизаветы с каждым годом ухудшается, но, по словам лейб-медика, на пять-семь лет хватит. А там что?

Петруша с постылой и теперь уже с ненавистной женой церемониться не будет — в лучшем случае сошлет в монастырь, в худшем — даже и думать не хочется. А думать надо, надо просчитывать на несколько ходов вперед, если хочешь остаться в живых. В России жить — с волками выть.

Дело осложнялось еще и тем, что даже формальных прав на престол у Екатерины нет: при венчании забыли издать соответствующий манифест, закрепляющий ее права, как наследницы престола. Объявить объявили, а подтвердить забыли. Возникни только спорная ситуация, и скандала не миновать. А скандала, ох, как не хотелось.

Против нее все вокруг: муж, государыня, Бестужев, Лесток. Княгиня Чоглакова, приставленная императрицей к Екатерине, докладывает о каждом шаге великой княгини. Муж Чоглаковой то и дело норовит в любви объясниться да в постель уложить.

Екатерина встала, накинула на себя теплую шаль и пересела поближе к огню. Думай, Катя, думай. Время действовать придет позже, а пока думать надобно.

Чем меньше лет будет ее ребенку в момент смерти Елизаветы, тем больше шансов у нее, Екатерины, стать его регентшей. Отроком управлять сложнее — история Петра II лишнее тому подтверждение. Тут каждый будет тянуть ее сына в свою сторону. Кто победит, никому не ведомо.

Государя из Петра Федоровича не получится, ей ли это не знать. В мгновение ока заключит мир с дядей Фридрихом, отдав российские земли за бесценок. А там и дворцовые смуты не за горами — наследников у Романовых немало, желающих занять российский трон — еще больше. Как тут не вспомнить младенца Ивана Антоновича, находящегося в заточении? Что ж это получается, подобная судьба ждет и ее сына, пока еще не рожденного? А ей что судьба приготовила?

Как ни продумывала Екатерина, никак не могла найти себе место в российской державе: при любом раскладе выходил монастырь. А то и дыба. В этой стране люди слишком скорые на расправу.

Если только…

Если только сама не займет пустующий трон. Будучи матерью малолетнего царевича, она вполне может претендовать на российский престол, заручившись поддержкой гвардии. В России армия — если не все, то почти все. И здесь ей Петр Федорович совсем не соперник. Русские гвардейцы его люто ненавидят. И дело не только в прусских симпатиях великого князя. А в том, что сильный всегда снисходителен к слабому и ущербному. Петр чувствует отношение русской гвардии к себе и отвечает тем же — лютой ненавистью. Ему дай волю, все полки бы распустил и любимыми голштинцами заменил. А вот ей, Кате, гвардейцы любы. Все, как на подбор. Молоды, красивы. В глазах — огонь, в теле силушка играет. За таким, как за каменной стеной: укроешься, и больше ни о чем думать не надо. Ни муж, ни императрица не страшны.