Карина Василь - Тёмные души Страница 5

В свою очередь, вокруг Джейн никогда не было толпы поклонников. Она, в отличие от брата, не блистала красотой, но была слишком независима и горда, чтобы быть просто приложением к мужу. Глупые мужчины считали её самонадеянной дурнушкой и закоренелой старой девой. А умные, которых едва можно было сосчитать на пальцах одной руки, держались с ней как друзья или братья. Однако, ни тем, ни другим не приходило в голову, что в неё можно влюбиться.

И вот, как снег на голову – предложение от Бертрана де Го, французского барона, чей род мог считаться столь же древним, как и род Глэдстонов. Джейн, прекрасно осознававшая своё положение, с первых же дней стала наводить справки об этом человеке. Её удивляло и настораживало, почему знатный, богатый и молодой сеньор захотел жениться на знатной, но бедной и некрасивой девушке, при чём не первой молодости. Да ещё не видя её и толком о ней ничего не зная. Да ещё из Англии, когда во Франции полно знатных дам, могущих составить его счастье. Слухи и сплетни ужаснули её. О роде де Го не говорили ничего хорошего. Всё, что узнавала Джейн, мало походило на зависть, поскольку сведения ей доставлялись из разных слоев общества. Как-то через Глэдстон проходил табор. Предполагая, что кочевой табор мог кочевать и во Франции, как он кочевал в Англии, набравшись смелости, Джейн переоделась служанкой, и поздним вечером направилась к шатрам и кострам в поле. При упоминании имени де Го цыганский табор разразился разнокалиберным гомоном. Выкрики и причитания, из которых Джейн не понимала ни слова, прекратились, когда заговорил седой морщинистый цыган. Он строго расспрашивал Джейн, зачем ей нужно знать о де Го. Джейн, войдя в роль служанки, ответила, что её хозяйка выходит замуж за Бертрана де Го. К её удивлению, старик перекрестил её и сказал:

– Когда у вас, христиан, хотят, чтобы бог вам помогал, вас благословляют. Благослови бог и все ваши святые твою хозяйку, ибо худшего зла, чем стать женой демона, нет.

Его слова заинтересовали Джейн. Она стала расспрашивать. И хотя слова старика походили на цыганские сказки, Джейн решила, что зерно истины в них есть. Это подтверждали и другие люди, которых ей довелось расспрашивать.

Бертран де Го, единственный сын барона де Го, умершего не так давно, был красив, как Аполлон, но жесток. С ним в его замке жили две его сестры – Катерина, точная его копия, и Бьянка, которую никто никогда не видел. Катерина слыла колдуньей, как её брат-близнец за то, что они могли возникать ниоткуда и исчезать в никуда. С ними в замке жил их дядя, брат отца, уродливый горбун Гильом ле Муи. Ходили слухи, что в замке прячется маленький сумасшедший старик. Но старый цыган о нём ничего не знал.

Тётя Джейн, Элоиза Каннингэм, урождённая Глэдстон, за спиной девушки наладила переписку с потенциальным женихом, и в один из дней он прислал Джейн свой портрет. Когда она его распаковала, то поразилась богатству отделки рамы и блеску украшений на картине. Казалось, что художник рисовал то, что видел, а не то, что придумал. В прилагаемом письме весьма учтиво было написано о том, что хотя они даже не помолвлены и поэтому посылка портрета женихом невесте против всех правил этикета, но «я могу понять ваши колебания. Страшный грех моего предка и связанные с ним слухи о проклятии вполне могут отвратить от меня ваш взор. Однако я рассчитывал на ваш ум и проницательность, и именно поэтому высылаю вам свой портрет. Чтобы вы увидели, что во мне нет ничего от моего несчастного предка. Что я вовсе не зверь, как обо мне могут говорить».

Читая письмо, Джейн поглядывала на портрет. Ясный взор Бертрана де Го не мог рассеять сомнения в её душе. Выражение «рассчитывал на ваш ум и проницательность» подобало бы произносить, адресуясь мужчине, а не женщине, пусть и зрелой. Всё же это несколько подкупило Джейн. Слова старого цыгана о том, что двадцатишестилетний барон был уже четырежды женат и все его жёны умерли как-то очень быстро, заставляли её сердце сжиматься от тревоги. Её душа не хотела этого брака. Всё её естество протестовало против него. Однако, страх потерять Глэдстон заставил её тётю дать согласие на брак, так толком и не поговорив с самой невестой. И сегодня тётя поставила её перед фактом: Джейн Глэдстон невеста барона Бертрана де Го. В их церкви об этом уже объявили. Теперь Джейн должна уехать, чтобы выйти замуж.

От раздумий Джейн прервал стук в дверь. На пороге стояла её тётя Элоиза с письмом в руке.

Мужайтесь, дорогая, – ровным голосом сказала Элоиза Каннингэм. – Я только что получила письмо от вашего брата.

Джейн встала. Страшное предчувствие пронзило её.

– Что там? – бледнея, спросила она.

Тётя подошла к ней. Её лицо тоже было бледно. Но спокойно.

– Письмо привёз слуга. Читайте. Я передам вам то, что он сказал мне на словах.

Джейн взяла письмо. Нетвёрдой рукой и витиеватым слогом Джордж целую страницу жаловался на превратности судьбы и злых людей в его жизни. Затем, через недомолвки и намёки, пафос и показную жертвенность Джейн поняла, что её брат просто-напросто решил жить за счёт богатых женщин. Дочитав до этого места, Джейн возмущённо вспыхнула. Однако она принудила себя читать дальше. Муж очередной дамы как-то раз вернулся раньше времени с аудиенции у короля. То ли у него настроение было плохое, то ли подагра разыгралась снова, то ли король устроил ему разнос, но на этот раз обманутый муж не стал делать вид, что ничего не видел. Для начала он крепко избил Джорджа ножнами его меча. Заработавший таким образом себе шрам на лице, красавец вызвал его на поединок. «И теперь, – писал Джордж. – Уже завтра я проучу этого выскочку, который посмел поднять руку на дворянина, который не ценит привычек двора. Где это видано: бить любовника жены! Да ещё портить моё красивое лицо! Этого я не смог стерпеть. И не далее, как завтра, мадам будет вдовой».

Видя, что Джейн закончила, Элоиза Каннингэм подошла к ней и взяла её за руки.

– Мужайтесь, дорогая.

– Так мой брат мёртв? – побелевшими губами спросила Джейн.

– Да. Слуга сказал, что ваш брат приказал своему духовнику не отсылать это письмо, чтобы он дописал, как победил на поединке. Но не смог: меч герцога пронзил ему грудь в прорезь лат.

– Герцога?

– Да. Герцог Кавендиш муж той дамы.

– Боже. Один из любимцев короля, – Джейн прикрыла рот руками.

– Да, дорогая. Теперь ты понимаешь, что твой отъезд во Францию должен состояться как можно скорее?

– Но это против всех правил этикета! Я должна буду жить до свадьбы в доме жениха!

– Помолвка объявлена. Да и во Франции, я думаю, поймут. Здесь же я всё возьму на себя.

Джейн опустила голову.

– Тебе, господи, вручаю душу мою, – прошептала она, подняв глаза. – Да не оставь меня в дни тяжких испытаний. И дай сил перенести их.

Элоиза Каннингэм молча перекрестилась.

Глава вторая

Владения барона де Го были обширные. Хорошие дороги, крепкие дома, поля, луга, леса – всё говорило о том, что хозяин богат и не скупится на поддержание своего богатства в надлежащем виде. Однако всё это не развеивало смуту в душе Джейн Глэдстон. В деревнях было мало жителей, а которые попадались, старались быстрее скрыться в своих домах. Сам замок был мрачен, как узилище. И, когда, проехав широкий ров, за Джейн захлопнулись высокие кованые ворота, ей показалось, что она мышь, попавшая в мышеловку. Встречать Джейн и её небольшой эскорт, состоявший из камеристки и крепкого слуги с огромной палицей, вышли немногие слуги с хмурыми лицами. Не глядя на неё и её слуг, они взяли скудный скарб и унесли в замок. Джейн огляделась. Обширный двор, со стороны конюшен и хлева покрытый свежей соломой, а в остальных местах вымощенный крупными камнями, крепкие хозяйственные пристройки, высокие каменные стены самого замка с небольшими оконцами, всё это тяготило Джейн. Зря, зря она сюда приехала. Смутное беспокойство не проходило.

– Мне не по себе, госпожа, – прошептала камеристка. – Мрачно тут как-то. – Джейн кивнула.

Пока она оглядывала свои будущие владения, молодой красивый черноволосый человек разглядывал её. Его любезная улыбка напугала Джейн ещё больше, чем мрачные стены замка. Какую-то непонятную тревогу вызывали ровные белые зубы, правильный изгиб алых губ, что-то смутно неприятное было в красивых чёрных глазах, взгляд которых, казалось, обволакивал невидимой паутиной. Вкрадчивая грация движений хищника настораживала и пугала больше, чем откровенная сила необузданного дикого зверя. Странным было его лицо: младенчески гладкое, безусое и румяное оно казалось слишком женственным для мужчины. Заметив, что он наблюдает за ней, Джейн вспыхнула. В тот же момент Бертран де Го, раскинув руки, сошёл с лестницы к ней навстречу.

– Моя дорогая невеста! – воскликнул он, и, не доходя нескольких шагов, церемонно раскланялся.