Ричард Вудмен - Око флота Страница 5

Убавив ход, фрегат спустил шлюпку, на которой Дево отправился с рапортом к Родни. В качестве ближайшего результата этого события «Циклопу» был дан приказ ставить паруса и поставить в известность дозорные фрегаты. С заходом солнца флот убавил парусов, чтобы избежать рассредоточения, так что «Циклоп» вскоре миновал отряд линейных кораблей. На фоне проплывающих мимо гигантских корпусов юркий фрегат казался карликом.

На рассвете «Циклоп» заметил впереди фрегаты. Позади виднелись марсели кораблей флота, а один из них, двухпалубный семидесятичетырех пушечный «Бедфорд», ставил паруса в намерении присоединиться к авангарду.

В силу несовершенства используемой системы сигналов Хоупу было непросто передать на фрегаты сообщение. К счастью, он выбрал сигнал «Приготовиться к бою», а два часа спустя прибыл «Бедфорд», несущий тот же сигнал. Обе батареи корабля щетинились дулами орудий, так как Родни на рассвете передал приказ по флоту.

Едва палочки барабанщиков выбили первую дробь, Дринкуотер почувствовал напряжение, охватившее «Циклоп». Он помчался на свой пост на фор-марсе, где вертлюжную пушку уже приготовили к выстрелу. Но спешить не было необходимости. Все утро англичане находились в состоянии боевой готовности, но враг так и не показался. За эти часы флот, подразделение за подразделением, поворачивал к юго-востоку, огибая розовые скалы мыса Сент-Винсент и беря курс на Гибралтарский пролив. В полдень половина экипажа «Циклопа» собралась на обед, состоящий из пива, флипа и галет. Наскоро перекусив, Дринкуотер поспешил обратно на фор-марс, боясь пропустить хоть мгновение из того, что в газетах именуют «морским сражением». Он оглядел горизонт. Фрегаты расположились позади главных сил, а «Бедфорд» занял позицию ближе к берегу.

Его люди на фор-марсе заряжали мушкеты. Тригембо любовно обхаживал свою вертлюжную пушчонку. Позади них, на грот-марсе виднелся синий китель Морриса. Мичман склонялся над молодым матросом-девонширцем, чья смазливая внешность вызывала постоянные грубые насмешки товарищей. Дринкуотер не мог понять, с чем они связаны, но, наблюдая за Моррисом, смутно ощущал какое-беспокойство. Натаниэль в свои годы еще не догадывался, какой извращенной может быть человеческая натура.

Ближе к корме, на бизань-марсе, командовал сержант Хэген. Под его началом находились стрелки из морской пехоты. На фоне смоленой пеньки такелажа их алые мундиры являлись единственным ярким пятном. Опустив взор, Натаниэль мог без помех разглядеть палубу: ее приготовили к бою, грот и бизань были взяты на гитовы. Он видел Хоупа и лейтенанта Дево, вместе с пожилым штурманом стоящих рядом с рулевыми во главе с квартимейстером. Неподалеку от них держалась стайка мичманов и штурманских помощников: они могли потребоваться для передачи сообщений или подъема сигналов. Помимо синих мундиров на корме виднелись и красные: Вилер, неотразимый благодаря начищенному мундиру, бардовой перевязи и блестящему воротнику, стоял с кортиком наголо. Он небрежно зажал его под мышкой, но холодный блеск стали не давал забыть, что это смертоносное оружие. Не то что ясеневый прут, который играл роль шпаги во время мальчишеских игр Дринкуотера. Натаниэль не слишком думал о смерти и возможных опасностях. Сначала его мучил страх перед падением с мачты, но он сумел его преодолеть. Но что если ядро собьет мачту, например, фок? Мичман снова поглядел вниз, на сети, растянутые над палубой, чтобы защитить расчеты орудий от падающих обломков и перебитых канатов. Сейчас пушкари без дела слонялись возле своих орудий. На главной палубе, почти вне поля зрения Натаниэля, под световым люком на главной палубе, вели беседу второй и третий лейтенанты. Ожидая, когда им предстоит командовать вверенными батареями, они болтали с подчеркнутой развязностью.

Если не считать поскрипывания корпуса, шума ветра и воды, рассекаемой форштевнем, «Циклоп» был погружен в тишину. Более двух с половиной сотен людей напряженно ждали, как и команды других кораблей флота. В час пополудни на «Бедфорде» выстрелила пушка, привлекая внимание «Сэндвича», а на его марселе отдали шкоты. Для тех, кто находился далеко, этот трепещущий марсель означал, что час пробил, и вражеский флот появился в поле зрения.

— Ветер поднимается, — ни к кому не обращаясь, сказал Тригембо. Его голос нарушил гробовое молчание на фор-марсе.

Глава третья. Битва при Лунном Свете

Январь 1780 г.

Битва, описанная ниже, стала одной из самых драматических в истории королевского флота. Воды, в которых сошлись противоборствующие эскадры, войдут в историю двадцатью пятью годами позже, когда Нельсон стяжает славу и смерть у мыса Трафальгар, но сражение в ночь с шестнадцатого на семнадцатое января 1780 года не получило наименования по географической точке.

В эпоху, когда флотоводцам под страхом смертной казни запрещалось преступать через тактические каноны, предписывающие сражаться неразрывной линией против такой же линии противника, поступок Родни, рассредоточившего свои корабли, являлся исключительной важности новшеством, а способ, которым он достиг этого в ожесточенной Битве при Лунном Свете служит свидетельством его беспримерной отваги искусства в управлении столь большим количеством парусных кораблей.

Тригембо оказался прав. Спустя час после того, как с «Бедфорда» заметили одиннадцать линейных кораблей и два фрегата испанцев, небо затянуло облаками. Ветер отошел к западу и стал свежеть. Получив сигнал с «Бедфорда» Родни распорядился отдать по кораблям приказ «всеобщая погоня». Каждый капитан мог теперь действовать, не оглядываясь на остальных, и корабли, у которых днище недавно было обшито медью, стали вырываться вперед. Двухпалубники «Дифенс», «Резолюшн» и «Эдгар» захватили лидерство. Офицеры лихорадочно проверяли готовность своих подразделений, а капитаны, волнуясь, словно школьники, не сводили глаз с парусов. Ветер крепчал. Окуляры подзорных труб неотрывно следили за испанцами, которые, столкнувшись со столь превосходящими силами, переложили руль под ветер, стремясь укрыться в Кадисе.

Заметив их отступление, Родни просигналил своим кораблям напасть на противника с подветренной стороны, тем самым предписывая капитанам перегнать противника и вклинится в пространство между ним и безопасностью. Началась гонка.

Английские корабли мчались полным ходом. На их полубаках появились облачка дыма — это артиллеристы делали пристрелочные выстрелы. Поначалу фонтаны воды, едва различимые среди пенных хребтов волн, поднимались далеко за кормой испанцев. Но постепенно, по мере того, как минуты складывались в часы, они становились ближе.

Дево расположился на баке «Циклопа», наблюдая через подзорную трубу за огнем длинноствольных девятифунтовок фрегата, стрелявших в момент всхождения его носа на волну. Находясь почти прямо над ним, Дринкуотер жадными глазами следил за происходящим. Неопытный глаз мичмана не успевал ухватить места падения ядер, но сама сцена будоражила его воображение. «Циклоп» буквально дрожал от напряжения погони, и, поддавшись общему настроению, получокнутый ирландский кок О’Молли уселся, поджав ноги, на кабестан и запиликал на скрипке. Звуки дикой джиги смешивались с плеском моря и завыванием ветра в снастях.

Капитан Хоуп подрезал нос не столь быстроходному «Бедфорду» и направился к испанцу, занимавшему крайнюю к северу позицию. Это был фрегат примерно равный им по размеру. К югу от их цели неровной линией выстроились высокие транцы испанских линейных кораблей; второй фрегат находился восточнее, и был скрыт из виду линкорами.

Неожиданно перед бушпритом «Циклопа» взметнулся водяной столб. Дринкуотер поднял глаза. Над кормовой галереей одного из испанских двухпалубников расплывалось облако дыма.

Тригембо выругался.

— Недурной выстрел для даго, — заметил он.

Только теперь Дринкуотер понял, что их обстреливают. Проходя в погоне за фрегатом за кормой линейных кораблей, «Циклоп» оказался на дистанции выстрела. Воздух вдруг задрожал, и раздался звук, словно откупорили две бутылки. Оглядевшись, Дринкуотер обнаружил дыру в фор-марселе, и другую в грот-марселе. Ядро прошло в пугающей близости. Выбирая момент, когда корма поднимется на набегающей волне, испанцы палили по приближающемуся английскому фрегату, чей силуэт четко обрисовывался на фоне заходящего солнца.

Дринкуотер поежился. Теплый зимний день подошел к концу, а свежий ветер начал перерастать в шторм. Мичман посмотрел на испанский флот. Вражеские корабли были совсем рядом. Тут он заметил два водяных фонтана, взметнувшихся у борта одного из испанцев. Но пушки фрегата молчали. Натаниэль в недоумении посмотрел на Тригембо.

— Что за…

Моряк вытянул руку.

Справа по борту, закрытый для обзора Натаниэля мачтой, появился «Резолюшн». Недавно получивший новую обшивку корабль обгонял фрегат. Условия теперь благоприятствовали тяжелым парусникам. «Резолюшн» быстро нагонял испанцев, за ним по пятам следовали «Эдгар» и «Дифенс». Прежде чем скрыться за пеленой облаков, солнце бросило последние свои лучи на «Резолюшн». Их почти горизонтально льющийся свет четко обрисовал все детали картины. На фоне волнуемого западным ветром моря, темно синие валы которого вспыхивали золотом, поймав солнечный луч, корабль казался почти неподвижным. Вид его ощетинившегося жерлами орудий левого борта, проплывавшего в двух кабельтовых от «Циклопа», рождал ощущение яростной мощи. Наполненные ветром паруса посредством мачт и снастей передавали свою силу кораблю, заставляя огромный дубовый корпус, отягченный весом артиллерии и 750 человек команды, рассекать воду со скоростью десяти узлов.