Саймон Скэрроу - Братья по крови Страница 50

Завистливые мысли Катон с горечью отбросил. Что ж, ладно, приглашение на ужин трибуна он примет. Но держаться там будет чопорно и жестко, с такой угрюмостью, что хозяева не рады будут, что его позвали, и уж точно никогда не позовут повторно. Удовлетворенно улыбнувшись при мысли об этом, он кинул в заплечный мешок стригил[30] и баночку с маслом, после чего отправился на встречу с Макроном в бани для солдат и офицеров гарнизона Вирокониума.

– Ну, так что там намечается? – спросил Макрон, когда они шли по городку.

На небе уже показался серп месяца, а вечерний воздух был густ от голосов и криков местных торговцев и разудалых стаек солдат на отдыхе, искавших выпивку, игру в кости или лупанарии[31]. Многие городки вблизи римских крепостей представляли собой путаницу грязных кривых улочек среди обветшалых домов, однако Вирокониум среди них был исключением – еще при строительстве гораздо более упорядоченный по приказу генерала Остория. Улицы были прямые и широкие, с водостоками; многие из временных построек заменены на строения с деревянными каркасами на каменных фундаментах. В сердце викуса была даже небольшая базилика, где для решения обустройства и быта горожан заседал совет. Просто удивительно, с какой быстротой Рим оставляет свою печать на недавно освоенных территориях – в мыслях об этом Катон прослушал вопрос своего друга.

– Извини. О чем ты спросил?

– Да насчет этого приглашения трибуна. Чего он на самом деле от нас хочет?

– Видимо, шанса познакомиться поближе. Это же его первое назначение в самостоятельные командиры. Вот он и хочет, чтобы все прошло достойно.

При банях Макрон наведался в закуток цирюльника, где его чисто выбрили. Теперь его темные курчавые волосы были аккуратно подстрижены, а туника – недавно выстирана. На ходу центурион то и дело совал руку под шейный вырез и чесался, словно причиной его зуда была чистота тела. Он все еще ощущал запах ароматических масел, которыми цирюльник умастил ему шею и щеки.

– Так нам что, надо пукать цветочными ароматами, чтобы создать о себе хорошее впечатление?

– Сильно сказано, – усмехнулся Катон. В банях он прошел те же процедуры, но в теперешнем состоянии чувствовал себя более комфортно, чем его друг.

Макрон с вожделением посмотрел на темный вход в лупанарий, мимо которого они сейчас проходили. Небольшая кучка солдат, прислонившись к стене, передавала друг другу бурдюк с вином. В дверях показалась коренастая женщина с намалеванными щеками и длинными, гладкими волосами. Она приподняла подол короткой туники и зазывно поманила пальцем ближайшего из солдат. Тот не заставил себя ждать, и они вдвоем скрылись внутри.

Макрон принюхался к исходящему от себя запаху.

– Воспользуюсь услугами этого заведения на обратном пути. Последний шанс, прежде чем мы ступим на территорию варваров.

– И ты наконец усвоишь, что зовутся они бригантами.

– Да мне все едино, как их называть. Лишь бы вели себя прилично да этого выродка Каратака нам вернули.

Катон повернулся к нему и покачал головой:

– А я-то думал, у нас дипломатическая миссия…

– Пустая трата времени. Им лучше просто указать жезлом, кто здесь главный. По мне, действенней именно такая дипломатия.

– Кто бы сомневался…

Они дошли до края поселения. Отсюда на некотором расстоянии у дороги стояла обнесенная стенами вилла, светлым пятном выделявшаяся на темно-сером фоне пейзажа. Учитывая ее размеры, стоило полагать, что свое состояние торговец шерстью нажил на поставках армии. На подходе стали видны массивные ворота, ведущие во внутренний двор, а над стенами возвышалось основное строение с крышей из кровельной дранки, которая сначала показалась Катону черепичной. Но он сразу понял, что должно пройти еще некоторое время, прежде чем плитка появится и в Вирокониуме.

Вход охраняло отделение Девятого легиона. С появлением из сумрака двоих офицеров солдаты встали навытяжку. Опцион, оглядев гостей, отсалютовал.

– Префект Катон и центурион Макрон, – объявил Катон. – К трибуну.

– Вас ожидают, господин префект. Остальные гости уже прибыли. Прошу следовать за мной.

Опцион повернулся и первым прошел под арку. При тусклом свете луны было видно, что вилла построена в знакомом римском стиле, с идущими по периметру надворными постройками под одной крышей – конюшнями и амбарами. Впереди возвышалось основное здание. Вход в него был открыт, а интерьер освещен светильниками, красноватый отсвет которых дорожками стелился по булыжникам двора. Друзья вошли в дом вслед за опционом и оказались во внутреннем саду. Лампы вокруг свисали со скоб, вделанных в деревянный каркас дома. По периметру сада шла небольшая колоннада, под которой пролегала дорожка вдоль помещений – жилых комнат, кухни, уборной и спален. Сам сад был не более десяти шагов в поперечнике, а пространство в основном занимали трапезные ложа, расположенные вокруг низкого стола. По римским меркам, дом торговца был достаточно скромен, но по здешним – роскошен как дворец: островитяне обитали по большей части в круглых хижинах. Здесь чувствовались простор и спокойствие – не то что в скученных шумных гнездилищах фортов вокруг более крупных крепостей. Несложно догадаться, отчего трибун Отон с женой предпочли поселиться именно здесь, а не на квартирах.

– Префект Катон и центурион Макрон! – громко и внятно объявил опцион.

Глядя через его плечо, Катон заметил Горация и остальных офицеров, устроившихся на боковых кушетках. Трибун и его супруга занимали место во главе стола.

Отон, подняв глаза, с улыбкой радушия поманил гостей:

– О, ну наконец-то! Я уж думал, куда эти двое запропастились…

Памятуя о принятом решении разыгрывать из себя молчаливого служаку, Катон не ответил на улыбку и ограничился скупым кивком, сказав:

– Нам с центурионом нужно было закончить приготовления к походу, господин трибун.

– Хорошо, очень хорошо.

Отон указал на ложе слева от себя, где было два свободных места. Напротив возлежал Гораций – место несколько более привилегированное, согласно старшинству чина. Когда вновь прибывшие заняли отведенные им места, Отон указал на двоих центурионов, лежащих возле Горация.

– На всякий случай, если вы еще не знакомы: это Гай Статилл и Марк Полем Ацер, старшие центурионы Седьмой и Восьмой когорт Девятого легиона.

Катон посмотрел на центурионов и машинально оценил их. Статиллу лет пятьдесят, на вид уже близок к отставке по выслуге лет. Плешив, лицо в морщинах, водянистые синие глаза. Ацер значительно моложе, не иначе как недавно получил повышение. Он то и дело окидывал взглядом стол, словно не веря, что ему действительно нашлось место в такой необычной компании. Из них двоих он был заметно крупнее – гладиаторского сложения, со светлыми волосами и широкими чертами лица, которые выдавали его кельтское происхождение.

Отон снова возлег на свое ложе и поднял серебряный кубок:

– Ну вот, теперь все меж собой знакомы.

Поппея притронулась к его плечу:

– Не совсем, мой дорогой. Мне кажется, я не знаю вот это очаровательное создание рядом с префектом Катоном.

Макрон на эти слова игранул желваками.

– Разве? – Отон с улыбкой приподнял ей руку и поцеловал. – Это, моя дорогая, Макрон, старший центурион Четвертой когорты Четырнадцатого легиона.

– Сколько же приходится запоминать чисел! – с притворным оживлением изумилась она. – И как вы только справляетесь? Я б, наверное, будь солдатом, не знала бы, с чего и начать. Все эти звания, имена, числа, подразделения…

Гораций и те два центуриона учтиво улыбнулись, Катон же никак не отреагировал. Тогда Поппея, чуть сменив позу, обратилась к нему напрямую:

– Ах да, как же я могла забыть! Люди центуриона Макрона – те ваши разбойного вида всадники, что стерегут поклажу армии. Верно, префект?

– Обоз, госпожа, – сдержанно поправил Катон. – Я командую сопровождением обоза.

Она чуть склонила голову и улыбнулась, обнажив ровные белые зубы. «Такие же острые, как и ее язык», – подумал префект.

– Это не особо походит на обременительную или значительную обязанность, и все же, помнится, вас чествовали за ваши деяния в день той битвы.

– И правильно делали! – с жаром вмешался центурион Ацер, поднимая чашу. – Вот это был подвиг так подвиг! В тот самый день он спас наши задницы, вытащив их из огня, и не ошибся!

– Какая поддержка со стороны вашего боевого товарища, – сладким голосом пропела Поппея. – Можно мне продолжить? Вы совершенно правы, в тот день префект покрыл себя неувядаемой славой. Но тот момент промелькнул очень уж быстро, как только сбежал Каратак. Вот она, еще одна деталь армейского уклада, приводящая обычных людей в смятение… В один миг вы триумфатор, а в следующий уже изгой. И что на это сказать? Ума не приложу.