Ирина Измайлова - Робин Гуд Страница 52

Был призван на трапезу и злосчастный принц Джон. Во все время битвы он усердно молился в монастырском храме, когда же за ним пришли и сказали, что его зовет король, бедняга бегом кинулся на равнину и с ходу бросился в ноги своему брату.

– Я виноват, Ричард! – он плакал и едва мог говорить сквозь слезы. – Я так виноват, перед тобой, перед мамой, перед Англией… Выгони меня, сошли в изгнание, заточи в каком-нибудь замке, из которого даже леса не видно. Только не казни! Если я умру с такими грехами на сердце, то уж точно попаду в ад!

Король поднял Джона, что стоило ему немалых усилий, и, обняв, проговорил:

– Дитя ты был, дитя и остался! Я простил уже многих, как же не прощу брата? Бог с тобой!

Великодушно прощенный Ричардом, принц, тем не менее, не решился пировать вместе со всеми и потихоньку покинул монастырь, взяв только своих слуг да троих воинов, которых ему выделил для сопровождения шериф. Путь горе-беглеца лежал в Лондон.

Все же остальные принялись за трапезу и вскоре большинство собравшихся и думать забыли о принце Джоне.

Для дружины шерифа столы накрыли в монастырском дворе, под навесом, разложив рядом костры, чтобы не было холодно. Но никто и так не замерзал: еда была обильной, вино крепким, к тому же, воины чувствовали себя победителями. С ними остались пировать и разбойники. Веллендер ожидал, что они исчезнут, едва битва завершится, однако все тридцать шесть головорезов уселись за столы, и когда он спросил одного из них о причине такой смелости, разбойник ответил:

– Так вы же не арестуете нас после того, как мы вместе сражались?

– А вы, после того, как мы вместе сражались, не приметесь за старое? – ответил шериф вопросом на вопрос.

– А вот это надо будет обмозговать. Еще, как Робин скажет! – последовал ответ.

Этот же разбойник, носивший гордое и знаменитое имя Балдуин,[58] рассказал сэру Эдвину о том, каким образом они появились на поле сражения. Впрочем, отчасти Веллендер понял это и так. Оказывается, еще во время одного из приездов в Ноттингем Малыша Джона (в ту пору, когда Робин отлеживался в монастыре после горячки), маленькая Изабель не утерпела и тайком последовала за Малышом, когда он покинул замок шерифа. Позже девушка призналась, что боялась за сэра Эдвина, боялась какого-то подвоха со стороны разбойника и решила увериться в его добрых намерениях или, по крайней мере, в отсутствии злых. Так она попала в ту самую харчевню, где любили встречаться Робин, Малыш Джон и брат Тук, увидела красотку Мэри. Изловчившись, Изабель даже подслушала часть разговора великана и подруги Робина. Этот разговор вполне ее успокоил, и она не пошла бы в харчевню вновь, если б не отъезд Веллендера к осажденному монастырю. Из рассказа Малыша, который, на сей раз, легко можно было услышать – взволнованный великан кричал чуть не на весь замок, девочка поняла, какое опасное сражение предстоит Эдвину. А помощи ждать неоткуда! И тут она подумала: как же неоткуда? Ведь в монастыре остался Робин, и Робин, оказывается, родной брат Эдвина! Так неужели люди, которые так любили знаменитого разбойника, которые не раз и не два рисковали рядом с ним жизнью, не захотят помочь ему в этот раз, пускай ради этого и придется сражаться на стороне ненавистного ноттингемского шерифа?

К счастью, Мэри и в этот день была в харчевне вместе с братом Туком – они ждали Малыша, но не дождались его: великан отправился вместе с Веллендером назад, к монастырю. Вместо Джона появилась та самая злосчастная девчонка, которую разбойники так безуспешно ловили для своего предводителя, из-за которой нашли свою смерть трое их товарищей. Недолго думая, Изабель выложила монаху и Мэри все, что услышала в замке шерифа, и потребовала немедленно ехать в Шервудский лес, поднимать разбойников на подмогу.

– И так здорово говорила, – восхищенно рассказывал Балдуин, – что брат Тук тотчас и согласился ее взять с собой, ну, а о Мэри и говорить нечего – как услышала, что Робин в опасности… Ну, приехали они, и эта мелюзга, едва от седла видно, как гаркнет на нас, все так и присели. Мол, как нам не стыдно: наш предводитель рискует погибнуть, но не оставляет в беде епископа Уорвикширского, шериф, бросив Ноттингем, где тоже вот-вот может грянуть бунт, поскакал спасать Робина и монастырь, с малой дружиной против тысячи человек, а мы, хваленые храбрецы, отсиживаемся в чаще. Да еще кричит: умеете, мол, только грабить на проезжих дорогах! Докажите, что вы чего-то стоите! Ну, все повскакали, за оружие хватаются. Жаль, лошадей мало, не то бы нас прискакало в два раза больше, не всех же вы, ваша светлость, перебили возле этого проклятого моста через реку Уз!

Эдвину очень хотелось поговорить с Изабелью, причем он и сам не понимал, чего больше хочет: выбранить ее как следует за самовольство или поблагодарить – как-никак, а появление разбойников сохранило жизни многих его воинов.

Ричард Львиное Сердце, часто проявлявший небрежение в вопросах куртуазных правил, не долго думая, велел позвать за монастырский стол и обеих женщин, так что те выслушали всю историю Эдвина и Робина вместе с остальными.

На вопрос короля, кто из двоих может теперь получить титул графа Лестера, ответил Эдвин:

– Ваше величество, первым появился на свет мой брат, значит, граф Лестер он.

– Откуда ты знаешь? – взвился Робин.

– Скорее всего, сэр Эдвин говорит так, желая лишить меня возможности наказать знаменитого разбойника Робина Гуда! – рассмеялся король. – Но, мессир! (это относилось к Веллендеру) я, в любом случае выполнил бы просьбу человека, который так помог мне и моей матери и не сделал бы ничего дурного тому или тем, за кого он попросит.

– В таком случае, сир, прошу вас о моем названном брате Джоне, что сидит за этим столом! – воскликнул шериф. – Прошу вас также и за тех людей, что явились нам помочь и во многом определили исход битвы в нашу пользу. Они были разбойниками, и этому, возможно, нет оправдания. Но я прошу их не оправдывать, а помиловать, если, конечно, они поклянутся не промышлять больше разбоем.

– Я их милую, – Ричард ожидал подобной просьбы, поэтому даже не удивился. – А ваш брат?

– Робин раскрыл заговор тамплиеров. Только благодаря ему его преосвященство епископ сумел предупредить королеву Элеонору о том, какая опасность угрожает вам, мой король! Поэтому моего брата графа Лестера следует наградить, а не миловать.

– О заговоре, и о шестом числе, и обо всех замыслах «братьев Грааля» мы знали давно. – Возразил Львиное Сердце. – Более того, я сознательно пошел на риск и подверг опасности, добро бы только себя, но и преданных мне людей, дабы взять этих «братьев» на месте преступления, накрыть их во время совершения сатанинской службы. Господь помог нам, мы победили. Парсифаля и его «братства» больше нет. Жаль, что весь орден тамплиеров так легко не одолеть. Но все это, конечно, не делает поступок сэра Робина менее отважным и менее благородным. Однако, почему все же именно он граф Лестер?

Ответ у Эдвина был заготовлен заранее, поэтому он отвечал без запинки:

– Узнав о кормилице Робина, старой Флориане Тейлор, что живет вместе с сыном в замке покойного рыцаря Локсли, я поехал туда и поговорил с этой доброй женщиной. Ведь Флориана в ночь нашего рождения заменила повитуху, а любая повитуха, если случается ей принимать близнецов, обязательно отмечает каким-то образом того, кто рождается первым. Будь это какая-нибудь ленточка или нитка на ножке, от этой метки, конечно, давно бы не осталось и следа. Но вышло так, что метку нечаянно сделал ее сын Тимоти. Он держал факел, когда его мать пеленала нас с сэром Робином. Головка факела была хорошо просмолена, и капля горящей смолы упала на ножку одному из малышей. Мне. Я мог бы показать пятнышко от ожога, но не очень хочется стаскивать кольчужные чулки. Вы же мне верите, ваше величество?

– Конечно верю. Значит, кормилица запомнила и это пятно?

– Да. Оно имеет форму груши. И она хорошо помнит, что капнула смола на того из близнецов, который родился вторым.

– А если я поеду и спрошу у Флорианы? – спросил Робин.

– Поезжай и спроси.

Сэр Эдвин не лгал. Он действительно виделся с Тимоти и Флорианой, хотя волновала его тогда не очередность их с Робином рождения, а обстоятельства гибели отца и матери. Но о случае с каплей смолы кормилица и впрямь ему рассказала. Только вот упала капля, по ее словам, не на второго, а на первого из родившихся… Сэр Эдвин был уверен, что успеет вновь повидать мать с сыном раньше, чем до них доберется Робин, успеет объяснить им, для чего нужна эта крохотная ложь. А король, кажется, верит ему на слово.

– Раз так, – произнес Львиное Сердце, поднимая вновь наполненный кубок и обращаясь ко всем сидящим за столом. – раз так, то я объявляю о лишении Винсента Хедли, изменника и государственного преступника, незаконно присвоенного им титула и возвращаю этот титул, все права и все владения сэру Робину Хедли. С этого момента, вы, – граф Лестер.