Грустное начало попаданства - Михаил Леккор Страница 52

class="p1">А поскольку ЗАГС в ту пору находился в системе НКВД и она, между прочим, даже имела звание лейтенанта госбезопасности, то должна была не только «встать во фрунт», но и проследить, чтобы никаких замечаний и погрешностей. Свои ведь женятся и по приказу сверху! Заведующей, правда, не сказали, что свадьба идет по прямому приказу товарища Сталина, старший майор решил, что на этом уровне хватит и имени Ежова. Но этой даме, действительно и упоминания наркома оказалось достаточно. Сам нарком!

Поэтому и без упоминания, что да когда, заведующая взяла в свои руки ход бракосочетания. Вначале кратко, минут на десять, рассказала о значение создания новой советской семьи, подчеркнула при этом позитивную роль советского государства и лично Мудрейшего и Великого товарища Сталина.

Потом перешла к конкретике — биографическим анкетам молодоженов и их соглашению к бракосочетанию. Невеста, Алена Михайловна Кормилицына, 23 лет, из крестьян, член ВКП (б), сейчас сотрудник НКВД, сержант госбезопасности.

— Согласны вы ли, Алена Михайловна, выйти за своего избранника, Сергея Александровича?

Бедная Алена, смущенная от такого количества людей при этом таинстве… или уже не таинстве, но все равно с небольшим интимом, что подчеркивалось всеми. Впрочем «Да» она сказала твердо и громко, как и положено военнослужащим НКВД. Ни у никого из присутствующих не появилось ни малейшего сомнения, что невеста не только добровольно хочет, но и горячо желает выйти замуж, чтобы выполнить долг советской женщины.

Потом Никифорова перешла к жениху, его биографии, приложенной в ЗАГС им самим вместе с заявлением о бракосочетании.

Сергей Александрович Романов, 20 лет от рода, из дворян, хм. беспартийный, сейчас председатель Всеславянского Комитета, великий князь!

При последних словах Ангелина Сергеевна поперхнулась, тяжело вздохнула и негромко произнесла, так, что это услышали только молодожены и сам Королев:

— Герман Николаевич, я все же попрошу мне дать письменный приказ. Ужас ведь что твориться в стране!

Королев, как ни в чем не бывало кивнул, мол слушаюсь и повинуюсь, моя дорогая, а Сергей Александрович громко, не пугаясь, добавил:

— Да я — великий князь, и совсем не стыжусь этого. Двадцать лет уж прошло со времен Гражданской войны, наши враги находятся либо в сырой земле, либо за границей. В советском же обществе нет враждебных дворян, тем более великих князей. Сам Великий Сталин подчеркнул это, говоря о настоящем и будущем. В связи с этим, пользуясь случаем, попрошу мне написать в паспорте вместо фамилии Романов, фамилию Романов-Советский.

Все это говорилось не по-ребячьи горячо и звонко, вызывая у окружающих лишь снисходительность и доброту. Нет, великий князь говорил звучно и твердо, констатируя имеющийся факт. Да еще сослался на Вождя и Учителя, которого советские люди 1930-х лет не имели возможности, да и, в общем-то, не желали не только критиковать, но и сомневаться.

Тут попаданцу очень помогли самостоятельные шаги И.В. Сталина, сделанные им при анализе текущей обстановке и на основе его идеологии. Он и в прошлой реальности в 1930-е годы, особенно в концу десятилетия, заметно повернул в направлению русского патриотизма. Но в этой действительности он существенно ускорился. Уже в 1937 году «Правда» явно по его указанию, издала ряд статей о дореволюционной истории страны, главным образом о XVIII. И большого того, появились статьи, которых точно ранее в другой реальности не существовало. По крайней мере, в такой радикальной редакции.

Сергей Логинович, хоть и не был профессиональным историком, но после тридцати, когда прошла молодость с шебутными девками и излишней водкой, много читал, особенно из отечественной истории, и из событий ХХ века, понятно. А потом много анализировал. Голова ведь дана человеку не только для того, чтобы гордо таскать прическу, да товарищ Алена?

Несмотря на то, что Сергей только молчаливо думал и обратился к ней только мысленно, женщина, внимающая к своему любимому человеку всеми фибрами души и тела, что-то услышала.

— Что тебе, милый? — заботливо спросила она, когда молодожены сели в автомобиль (свидетели с присущей им скромностью сели в другую машину, нанятую в ЗАГС и обратно), — холодно или жарко, или пить хочешь?

«Ой ты, поди ж ты? — удивился попаданец, даже не понимающий, приятно это ему или неприятно, — на мне репетируешь заботу о будущем ребенке или это и есть глубинная сущность женщины?»

Успокоил Алену ответным поцелуем, не столько страстным, сколько заботливым, продолжил размышлять над глубиной изменений сталинской идеологий. Здесь ведь еще что надо иметь в виду, как умный и продвинутый лидер страны, а И.В. Сталин таким совершенно был, он постоянно держал руку на народном пульсе, сверяя реакцию советского общества на его действиям. И если чувствовал, что происходит какая-то дисхронизация — временно отступал, хотя и от генеральной линии своей, как правило, не отказывался.

Это ведь совсем неумные люди считают, что диктатор имеет неограниченную власть. Ха! В старину говорили, безбрежная морская гладь. Но мы-то, с высоты XXI века, прекрасно знаем, что любое море за редким исключением имеет берега. Вот и безбрежная власть — это всего лишь изысканный эвфемизм. Диктатор имеет неограниченную, опять же условную власть над конкретными людьми, даже над целыми народами, но никогда над объективными обстоятельствами.

Глава 22

Ехать было недалеко, все-таки город, пусть и немаленькая столица. Там уж не до глубинных «государственных» мыслей. Молодожены ведь приехали домой! Уже относительно взрослые, в чинах и званиях уже без всякой относительности высоких, а все равно молодые супруги!

Пришлось и поздравления принимать, и самому горячо отвечать и, даже Герману Николаевичу, своего заместителю по административно-хозяйственной работе, дать указание выдать домашним служащим (не прислугою же их называть по-прежнему) по полстаканчика водки (100 грамм по современному) и чего-нибудь закусить, благо было уже из продуктов на местной кухне.

Алена пошла «пошукать на кухне» чего-нибудь и им, а попаданец, наконец, мог расслабится и продолжать творчески мыслить.

Так вот, он понимал, что даже И.В. Сталину, единственному человеку в СССР, могущему свободно па только думать, но и изъясняться, приходится ограничивать себя в публичных действиях. В данном случае существуют два ограничительных фактора на тональность речей (статей) Вождя — консерватизм общества и глубина гибкости самого И.В. Сталина.

Способность кремлевского грузина быстро реагировать на «громкую» реакцию народа было хорошо видна во время убыстренной коллективизации. Попытался Лидер провести ускоренные реформы в деревне, а когда понял, что не получается, тут же сдал назад.

И все же, оглядываясь на все эти ограничения, можно только удивляться в ускоренных подвижках И.В. Сталина. За какие-то две недели, и то меньше, содержаний его статей и опубликованных речей прошла от