Бернард Корнуэлл - Азенкур Страница 53

К воскресенью за невысокими тесными холмами, по которым шла армия, открылись пологие долины. Сэр Джон сказал, что неплохо бы в тот же день дойти до Соммы, главного препятствия на пути англичан. После переправы через реку войску останется лишь трехдневный переход до Кале.

— Значит, битвы не будет? — спросил брата Майкл.

Отряд лорда Слейтона тоже шел в авангарде. Сэр Мартин и Томас Перрил явно старались не попадаться на глаза сэру Джону и его людям.

— Говорят, что не будет, — ответил Ник. — Хотя кто знает…

— Французы не станут нам мешать?

— До сих пор ведь не пытались. — Хук, с другими лучниками сэра Джона ехавший на полмили впереди колонны, кивнул на безлюдную равнину. — Может, они только рады, что мы уходим? Решили оставить нас в покое?

— Ты уже был в Кале, да? — Майкл не переставал удивляться тому, что старший брат побывал так далеко и повидал так много.

— Странный городишко. Необъятная стена, огромная крепость и тесная груда зданий. Зато оттуда можно отплыть домой, Майкл. Домой!

— Только-только приехать успел… — с тоской протянул Майкл.

— Может, нас привезут сюда на следующий год, довершить начатое. Гляди! — указал Хук вперед, на мерцающее пятно среди коричневых, золотистых и желтых листьев. — Должно быть, река.

— Или озеро, — пожал плечами Майкл.

— Местность, что мы ищем, называется Бланштак.

— Вот же придумали имечко, — усмехнулся Майкл.

— В Бланштаке есть брод. Переправимся — и считай что дома.

Хук обернулся на стук копыт: к нему галопом скакали сэр Джон с полудюжиной латников. Командующий, с непокрытой головой и в одной кольчуге, осадил Люцифера.

— Видел, Хук? — оживленно кивнул он влево, где за гребнем низкого холма виднелось море.

— Что именно, сэр Джон?

Командующий указал мелкий белый выступ на морском горизонте.

— Гри-Нэ! Серый нос, Хук!

— Что такое Серый нос?

— Мыс, всего полдня пути от Кале! Видишь, как мы близко!

— Три дня верхом?

— На Люцифере — два. — Командующий потрепал гриву жеребца и обернулся посмотреть на равнину. — Там река?

— Похоже на то, сэр Джон.

— Значит, Бланштак где-то рядом! То самое место, где третий Эдуард переходил через Сомму по пути на Креси! Может, с ним шел и твой прадед, Хук?

— Он был пастух, сэр Джон. За всю жизнь ни разу не стрелял из лука.

— Зато метал камни из пращи, — добавил Майкл, хоть и робел от присутствия командующего.

— Как Давид с Голиафом, да? — откликнулся сэр Джон, не отводя взгляда от мыса. — Слыхал, тебя повенчали, Хук?

— Да, сэр Джон.

— Женщины это любят, — мрачно протянул командующий, но тут же оживился. — А мы любим женщин! Она хорошая девушка, Хук. — Он вновь вгляделся в клочок земли на горизонте. — Ни единого француза!..

— Вон там всадник, — тихо заметил Майкл.

— Там — кто? — бросил сэр Джон.

— Вон там, — указал Майкл на заросли примерно в миле впереди. — Всадник, господин.

Сэр Джон, вглядываясь в деревья, молчал.

— Верно, сэр Джон, — подтвердил Хук, разглядевший неподвижного всадника в тени густых деревьев.

— Выродок за нами следит. Можешь его оттуда выкурить, Хук? Он наверняка знает, где эти чертовы французы стерегут брод. Только не дай ему уйти, а выгони на нас.

Хук оглядел равнину в поисках путей, чтобы обогнуть всадника и остаться незамеченным.

— Наверное, получится, сэр Джон.

— Тогда за дело.

Взяв с собой брата, Скойла-лондонца и Тома Скарлета, Хук поскакал назад, к приближающейся армии, и затем вниз по пологому склону, укрывшему всадников от француза. Там он свернул с дороги на восток и, пришпорив Резвого, пронесся галопом через луг, скрытый от глаз француза рощей и высокими кустарниками. Участки полей разгораживались не заборами, а канавами, через которые кони легко перепрыгивали, в ложбинах между возвышенностями четверо лучников оставались незамеченными. Хук вновь повернул на север. Справа крестьянин пахал поле. Два вола с трудом тащили большой плуг, глубоко погруженный в землю — озимую пшеницу сеяли глубже летней.

— Дождя бы ему! — крикнул на скаку Майкл.

— Не поможет! — отозвался Хук.

Кони вынеслись на пологий пригорок. Открылся вид на долину. Лучники оказались ровно там, где планировал Хук. Пока не сворачивая в заросли, скрывавшие француза, он продолжал двигаться к северу, чтобы отрезать всадника от Соммы. Если, конечно, всадник еще не ускакал. Наверняка он окажется не более чем местным землевладельцем, захотевшим поглазеть на вражескую армию. Впрочем, дворяне должны знать об окрестных новостях куда больше землепашцев, и сэр Джон, решивший допросить француза, явно на это рассчитывал.

Резвый, утомившись скачкой, тяжело дышал, и Хук натянул поводья.

— Луки к бою, — скомандовал он, расчехляя оружие. Уперев цевье одним концом в стремя, он натянул тетиву.

— Нам вроде не велено его убивать, — заметил Том Скарлет.

— Если он из дворян, — Хук не сомневался, что так и есть: француз был конным, — то мечом он владеет хорошо. Только приблизься — снесет тебе голову и глазом не моргнет. А против стрелы мечом не помашешь, ведь так? — Ник наложил стрелу на лук и прижал ее к цевью большим пальцем левой руки.

Потрепав коню шею, он вновь пришпорил Резвого. Теперь лучники приближались к лесу с обратной стороны. Хук видел, что сэр Джон остался на том же пригорке, откуда заметили француза: чтобы не спугнуть врага и не выгнать его из укрытия. Однако француз то ли почуял опасность, то ли уже увидел что хотел. Внезапно он развернулся и дал шпоры коню, направляясь на север, к реке.

— Нелегкая его побери, — ругнулся Хук.

Сэр Джон, заметив отъезжающего француза, немедля пришпорил коня и поскакал вперед вместе с латниками, однако французский конь шел явно резвее утомленных английских лошадей.

— Точно не догонят, — заметил Скойл.

Хук, не ответив, развернул Резвого и дал шпоры. Француз скакал по тропе, уходившей вправо: если выйти наперерез, можно его перехватить. Хук знал, что нагнать всадника ему не удастся, зато оставался шанс приблизиться на лучный выстрел. Француз, обернувшись в седле, увидел Хука с лучниками и погнал коня вперед. Хук тоже пришпорил Резвого, копыта быстрее застучали по жесткой земле. Увидев, что всадник вот-вот скроется за деревьями, Хук натянул поводья, выдернул ноги из стремян и соскочил на землю. Оступившись, он упал на одно колено, но тут же вскинул лук и натянул тетиву.

— Слишком далеко! — крикнул Скойл, натягивая поводья. — Побереги стрелу!

— Далеко, не достанешь, — согласился Майкл.

Хук, сжимая в руке тяжелый лук, не думал о цели.

Глядя на далекого всадника, он лишь знал, куда должна вонзиться стрела. Он натянул тетиву до конца и отпустил, струна ударила по незащищенному левому запястью, и стрела, на мгновение дрогнув в воздухе, устремилась к цели.

— Не долетит шагов на двадцать, — заметил Том Скарлет.

Стрела прочертила в воздухе дугу, белое оперение, мелькнув, сделалось едва различимой точкой в осеннем небе. Далекий всадник гнал лошадь галопом, не подозревая, что стрела с широким наконечником уже начала стремительно снижаться. Француз обернулся на преследователей — и в этот миг широкоглавая стрела ударила коню в брюхо, распоров тело до крови и мяса. Конь резко дернулся от внезапной боли, всадник потерял равновесие и свалился с седла.

— Господи Иисусе! — только и вымолвил изумленный Майкл.

— Вперед! — Хук, подобрав поводья, вскочил в седло и пришпорил Резвого, не сразу найдя стремена, так что побоялся и сам слететь на землю. Успев вдеть правую ногу в стремя, он увидел, что француз снова влезает на лошадь. Стрела Хука не убила ее, лишь ранила, однако животное истекало кровью: наконечники с широкими зубцами на то и делались, чтобы глубоко взрезать плоть, и чем скорее француз гнал лошадь, тем больше крови она теряла.

Всадник уже приближался к спасительной роще, где можно скрыться среди деревьев. Хук, выскочив на дорогу под теми же деревьями, увидел француза в сотне шагов впереди. Конь его двигался из последних сил, оставляя на земле кровавый след. Заметив преследователей, француз соскользнул с седла и кинулся бежать в лес.

— Non![28] — крикнул Хук, остановив Резвого.

Хук, уже наложив на лук следующую стрелу, держал всадника на прицеле, и при виде стрелы, готовой сорваться с натянутого лука, француз обреченно кивнул. Он был при мече, но без доспехов. Хук, приблизившись, разглядел дорогую одежду: тонкое сукно, плотный лен, дорогие сапоги. Всадник — лет тридцати, широколицый, с аккуратно подстриженной бородкой — не отводил от стрелы светлых зеленых глаз.

— Стой, где стоишь, — велел ему Хук.

Неизвестно, понимал ли француз по-английски, но натянутый лук и стрела с тонким жалом говорили сами за себя, и француз остался на месте, рядом с умирающим конем. Конь жалобно заржал, его передние ноги подломились, и он упал на тропу. Всадник, присев рядом, потрепал рукой его морду и что-то тихо проговорил.