Марк Орлов - Сказания и легенды средневековой Европы Страница 53

После проповеди предавались нечестивым и непристойным танцам. Инквизиторы в Италии, именно в Комо и Брешии, когда случалось им уловлять очень малолетних ведьм, обыкновенно великодушно прощали им их прегрешения и отдавали их под надежный духовный надзор, но, однако, при том лишь условии, если дети каялись искренно и рассказывали все, что делается на шабашах. Вот эти-то малютки, между прочим, воспроизводили перед отцами инквизиторами шабашные танцы и плясали с большим мастерством. Танцевали обычно держась друг к другу спиною. Каждая пара, проносясь мимо дьявола-председателя, отдавала ему поклон, запрокидываясь назад и поднимая ногу кверху, как бы в поругание небу. Пир заканчивался неистовою свалкою, в которой черти служили чем угодно; и инкубами, и суккубами (о них см. в первом отделе).

В первом отделе мы сообщали краткое сказание о том, как однажды двое или трое инквизиторов, желая проверить рассказы ведьм, уговорили одну из них, чтобы она их сводила на шабаш, чтобы все там происходящее видеть самим. Лие утверждает, что эта история считалась в Средние века совершенно достоверной. Называют даже имена этих инквизиторов. Один из них был Бартоломео из Комо, другой — подеста Лоренцо из Конкореццо, а третий — нотариус Джованни Фоссато.

Все эти рассказы, конечно, наполняли души правоверных ужасом, а у инквизиторов распаляли религиозную ревность. Но дело в том, что шабаш для ведьмы служил лишь временным развлечением, которым ее баловал ее владыко-демон. Ее настоящее дело было вне шабашей, на миру, на людях, среди которых она жила. Она должна была сеять зло вокруг себя. Она принадлежала дьяволу душою и телом, а так как главное занятие и задача дьявола — творение зла людям, то ведьмы, конечно, и должны были разделять с ним эту его главную заботу. Замечательно, что многие демонологи считали черта и ведьму парою неразъемлемою, необходимою, т. е. черт не мог обойтись без ведьмы столь же, как и она без него; они дополняли друг друга. Затем те же ученые знатоки чертовщины резко отличали колдуна и ведьму от мага, волшебника. Маг жил своим ремеслом, зарабатывал им деньги; ведьма же своим искусством не торговала. Маг мог служить столь же благим целям, как и преступным, ведьма же никаких благих целей знать не знала, а только пакостила.

Могущества ведьм было вполне достаточно для того, чтобы внушать к ним ужас и трепет в народе. Но опять же ведьма ведьме была рознь. Ученый демонолог Шпренгер насчитывает три группы ведьм: во-первых, были среди них такие, которые могли наносить зло, но не могли уже его исправить; во-вторых, такие, которые могли только устранить зло, но не могли сами его причинить и в-третьих, такие, которые могли и причинить зло, и устранить его. И само собою разумеется, что всех опаснее были ведьмы третьей группы, потому (говорит Шпренгер), что, чем больше они гневят Бога, тем больше силы и могущества дает им дьявол. Они убивают и едят детей, если они уже окрещены, а если попадется еще некрещеный новорожденный, то приносят его в жертву дьяволу. Кровь таких детей, как мы видели, служит цементом для мази, с помощью которой ведьмы совершают поездки на шабаш. Такой ведьме достаточно только прикоснуться, например, к беременной женщине, чтобы произвести у ней выкидыш или лишить молока грудь кормящей матери. Ведьма может вызывать бури. Для этого существуют разные средства. Ведьма, например, берет палочку (эти палочки им иногда дает дьявол на шабаше), мочит ее в воде, машет ею, и начинается ураган; или берет горсть камешков и бросает их через плечо назад; или варит в котле щепоть свиной щетины; или болтает пальцем воду в какой-нибудь луже. Всеми этими приемами вызываются бури, грозы, опустошительный град, от которого гибнут посевы, сады, огороды в целой области. Напуск червей, жуков и т. п. вредных тварей на посевы и сады тоже всегда считался делом ведьм. Они же разрушали в мужчинах и женщинах воспроизводительную силу и делали браки бесплодными. Затем в круг обычной деятельности ведьм входили: напуск и погашение любви, напуски смертельных болезней, поражение людей молниею, а иногда и просто взглядом, превращение людей в животных, предсказание будущего. Обладая секретом изготовления разных волшебных порошков, они употребляют эти порошки для посыпки пастбищ, на которых от этого гибнет скот. По ночам они, невидимые и неподозреваемые, входят в дома и сыплют тот же порошок на подушки спящих людей, которые от этого впадают в непробудный сон; потом они прикасаются пальцем к телу спящих детей, которые от этого погибают в несколько дней, потому что палец намазывается особою отравою. При случае они ловко и незаметно делают иглою укол под ногтем новорожденного ребенка, потом высасывают из укола кровь, часть этой крови они глотают, а другая служит им для колдовства: они примешивают ее в свои адские зелья. Для тех же целей им нужен жир невинных младенцев, и чтобы добыть его, они кладут детей на горячие угли и собирают вытопившийся из их тела жир. Вдобавок, ведьмы обладают талантом превращения во всевозможных животных и вообще во что угодно. Все это было тщательно записано и перечислено в многочисленных руководствах для производства следствий по делам о ведьмовстве. Инквизитор, заполучив в свое распоряжение ведьму, угощал ее «пыточкою», как любил выражаться наш незабвенный Шешковский, а затем и задавал ей вопросы, руководясь одним из таких наказов: не проникала ли ночью в дома? не сыпала ли порошок на подушку спящим? что это был за порошок? входила ли в него кровь младенца? еще что в него было примешано? и т. д. Ведьма, достодолжно обработанная на каких-нибудь козлах или дыбах, с полною готовностью отвечала в тон вопрошавшему: сыпала, примешивала кровь, душила младенцев, топила из них жир и т. д. Вот таким путем и накоплялись факты, характеризовавшие деятельность злодеек-ведьм во всем ее разнообразии. Любая из этих подробностей ведьмовских злодейств вызывает теперь у нас улыбку, но, расточая эти улыбки, мы не должны забывать, что из-за такой галиматьи погибло на кострах не поддающееся точному исчислению число жертв.

К числу особенных талантов ведьм опытные демонологи причисляли их способность питаться плотью и кровью животных, которых они после того обновляли и восстанавливали в целом и нерушимом виде. Этот пункт был особенно подробно разобран и выяснен ученым немецким демонологом Бурхартом. Он утверждает, что на шабашах иногда убивали людей или животных, не нанося им никакой раны; потом их мертвое тело разрезалось, варилось, жарилось, поедалось шабашными гостями; а после пиршества эти изувеченные трупы восстанавливались и оживлялись, причем израсходованные части тела заменялись иногда чем попало, т. е., например, вместо сердца вставляли в грудь деревянный чурбан или пук соломы. Бурхарт этому не верит, а тех из своих прихожан, которые этому верили, подвергал даже покаянию именно за то, что верят в такой нечестивый вздор. Иоанн Салисберийский тоже отрицает народное верование о том, что какие-то мрачные адские духи, ламии, как их называли, грызут младенцев, а потом их снова оживляют. Но инквизиторы, взявшиеся за ведьм, помнили, что такое народное верование существует, и, конечно, предусмотрительно осведомлялись у своих жертв: не ела ли, дескать, младенцев или вообще мертвецов, которых потом оживляла? И ведьмы, конечно, давали утвердительный ответ. Так, мало-помалу в числе других «качеств» за ведьмами утвердилось и это изысканное злодейство. Особенно много таких россказней выступило в многочисленных процессах ведьм в Тироле в начале XV века. Здесь тогда вспыхнула настоящая эпидемия ведьмовства, и местные отцы-инквизиторы измаялись в своем благочестивом рвении, едва успевая снаряжать одну за другою бесчисленных жертв костровых огнищ. Тут и выяснилось, что действительно ведьмы на шабашах угощаются плотью живых существ, которые потом остаются целы и невредимы, хотя, конечно, не надолго, потому что все же такая переделка не может не иметь своих законных физиологических последствий. Ведьмы из местечка Канавезе в северной Италии признались, что они часто выбирали в стаде у богатых соседей лучших быков, которых убивали и ели, а потом собирали в кучу кости и прочие остатки и произносили только слова: «Sorge, Ranzola!» (встань, бычок), и мертвая скотина тотчас оживала. Однажды фермер той местности, Пасквале, убил больного быка, ободрал его, но тотчас вслед за тем сам захворал и умер через неделю; издохла также и собака, которая лизала кровь зарезанного быка. Все это, как водится, народом было истолковано как злая штука ведьмы. Виновницу нашли (их тогда удивительно как скоро и безошибочно находили), и она объяснила, что бык этот как раз был из числа убитых, съеденных, а потом воскресших по слову ведьмы; оживляя же быка, ведьма наложила на него заклятье, по которому тот, кто его убьет и будет есть его мясо, должен погибнуть; так и произошло с хозяином и его собакою.