Однажды ночью в августе - Виктория Хислоп Страница 53

Вместе с Гиоргосом супруги Киритсис посетили поминальную службу на первую годовщину смерти Александроса Вандулакиса. Почти неделю Марию терзало чувство вины. Наконец она отбросила свои страхи, взяла выходной в больнице, села на автобус до Неаполи и, приблизившись к тюремным стенам, встала в очередь перед входом.

Надзиратель притворился, что не узнал ее. Это несколько обескуражило женщину, но в то же время она испытала огромное облегчение. С формальностями было покончено очень быстро.

Здание, в котором отбывал срок Андреас, оставалось таким же светлым и чистым, каким его помнила Мария. Она беспокоилась, что после смерти Александроса выплаты на содержание Андреаса могут быть прекращены. К ее огромному облегчению, оказалось, что деньги продолжали исправно поступать, и Мария была рада, что покойному Вандулакису удалось защитить сына и внучку от алчности дочерей и их мужей.

Андреас мало изменился с их последней встречи: все такой же костлявый, с обритой головой. Он обрадовался приходу Марии и тут же забросал ее вопросами о Гиоргосе и Софии. Девочке уже исполнилось девять лет, и Мария принесла Андреасу несколько фотографий.

– Это она в школе… – поясняла Мария, показывая Андреасу снимки его дочери. – А это они с классом ездили в Кносс… Это мы все вместе в Ситии… А это она на пляже в Плаке…

Андреас бегло просмотрел фотографии и вернул их Марии. Вопреки ее ожиданиям он не проявил отцовского интереса и не попросил оставить ему хотя бы одно фото на память. Мария предположила, что Андреас просто не хотел рисковать. Оба прекрасно знали, что заключенным не разрешалось иметь никакой собственности, кроме Библии, которая все так же лежала на столе.

После того как Мария убрала фотографии обратно в сумку, повисла неловкая пауза. В конце концов, о чем еще им было говорить? Об отце Андреаса Мария теперь ничего не могла рассказать, а новости внешнего мира не имели особого значения для того, кто до конца своих дней не сможет покинуть тюремные стены.

Прежде в комнате для свиданий время всегда пролетало незаметно. Из-за ужасного шума вокруг все сказанное приходилось повторять – иногда не один, а несколько раз, – и неловких пауз не возникало.

В этот раз Андреас показался Марии еще более молчаливым, чем обычно. Она могла бы заполнить паузу сплетнями о сестрах Андреаса. Между двумя семьями назревала вражда – об этом писали даже в местных газетах. По слухам, одна из сестер готовилась подать в суд на вторую. Ольга хотела оспорить отцовское завещание, считая его несправедливым по отношению к ней.

Однако, по мнению Марии, эти новости не заслуживали внимания, и она не хотела беспокоить ими Андреаса.

Она решила рассказать ему о новом прорыве в медицине, к которому был причастен ее муж, но в этот момент Андреас наклонился вперед и взял со стола Библию.

– Я сейчас читаю вот это, Мария, – сказал он. – Стараюсь вникать в каждое слово. – (Судя по закладке – письму отца, – Андреас дошел до Евангелий.) – Эта книга прекрасна, – продолжил он. – Она полна мудрости.

Мария улыбнулась. Она довольно неплохо знала Новый Завет, но никогда так методично не изучала Ветхий, как Андреас.

– Она полна притчей. Полна людей. Полна поэзии.

– Интересно, сколько человек прочли ее всю… – Мария задумалась.

– Уверен, не многие вынуждены читать одну-единственную книгу, – ответил Андреас, и по его губам скользнула едва заметная улыбка. – Но я этому даже рад, Мария. И сейчас я приступаю к чтению лучшей ее части.

– Жаль, я не могу принести тебе еще книг, – посетовала она.

– О нет, совсем не жаль! Пожалуйста, не переживай. На данный момент Библия – это все, что мне нужно. Наверное, это даже больше, чем нужно простому человеку.

Мария не понимала, говорит Андреас всерьез или с легкой иронией. Она подняла на него глаза и увидела, что ее собеседник абсолютно искренен.

– В любом случае, это единственная книга, которая разрешена в этом месте, – добавил он с улыбкой, и Мария была рада видеть его таким умиротворенным. – Я хотел рассказать тебе об одном священнике, – продолжил Андреас. – Около полугода назад я выразил желание поговорить с духовным лицом. Мы можем сделать это в любое время дня и ночи. Религия – единственное, что выдается здесь без ограничений. – (Мария была заинтригована. Разговор о религии был последним, чего она ожидала от Андреаса.) – Это оказался не обычный священник. Точнее, он был не похож на тех священников, которых мне доводилось встречать прежде. – Его речь внезапно стала торопливой, он спешил закончить рассказ до прихода охранника. Мария понимала, что Андреасу страстно хотелось выговориться, и решила не перебивать. – В его глазах было что-то такое… С такими глазами не рождаются. Они видят то, что лежит за пределами человеческого зрения. Он может заглянуть в душу, Мария. Так или иначе, он не всегда был священником. Он родился неподалеку от Анойи, в семье, которую связывала с другой семьей вендетта, кровная месть. Он пытался убить человека в отместку за смерть своего брата, однако попытка не увенчалась успехом и на следующий день его арестовали. Он был приговорен к десяти годам заключения и отправлен в тюрьму в Ираклионе – по сравнению с ней это место кажется раем, условия там совершенно варварские. Через какое-то время в тюрьме началась эпидемия туберкулеза, почти треть заключенных скончалась. Он был одним из них. Их совсем не лечили, и его посчитали умершим.

– Он умер? – недоверчиво переспросила Мария.

– Да. Он отчетливо помнил, как его лицо накрыли холодной простыней. Помнил сладковатый запах, напоминающий аромат лилий. Помнил, как его руки касались внутренней поверхности гроба, в который его положили. Внезапно тьму прорезал очень яркий свет, и он ощутил Божественное присутствие. Прежде чем успели заколотить гроб, этот человек сумел приподняться и сесть. – (Мария смотрела на Андреаса как завороженная. Она никогда не слышала ничего подобного.) – Такое может произойти с человеком только по одной причине, Мария. Бог… Бог хотел спасти его. И для него был только один способ отблагодарить Бога за свое чудесное спасение. Как только его выпустили из тюрьмы, он пошел в монастырь и отдал свою жизнь служению Господу. В конце концов ему разрешили принять священный сан.

– Ты хочешь сказать, он воскрес? – спросила Мария, не зная, что и думать.

– Да, он воскрес из мертвых, – без