Александр Золототрубов - Опальный адмирал Страница 54

— Георгий Никитич, всех отличившихся — наградить! — распорядился нарком ВМФ. — Это будет справедливо. А теперь я хотел бы поговорить о перевозках на Керченский полуостров. Флот еще мало выделяет для этого средств, и это меня тревожит.

«Ничуть не изменился с той поры, как я впервые увидел его», — подумал о Кузнецове Холостяков. Было это в 1937 году, когда Николая Герасимовича, вернувшегося из Испании, назначили первым заместителем командующего Тихоокеанским флотом. На базе подводников Кузнецов и приметил энергичного и деятельного командира 5-й морской бригады капитана 2-го ранга Холостякова. Беседовал с ним о подводных лодках, о проблемах их развития, об организации службы на них. Тогда же с плавбазы «Саратов» Николай Герасимович наблюдал за выходом в море двух дивизионов «щук» и остался доволен тем, как их командиры управляли лодками. Прощаясь с Холостяковым, Кузнецов пообещал еще побывать у него, а уж потом «делать выводы». И вскоре Николай Герасимович прибыл к подводникам, но уже в качестве командующего Тихоокеанским флотом.

— Резервы в боевой учебе у вас есть, и немалые, — подводя итоги проверки, сказал Кузнецов. И уже не по-уставному, улыбаясь, добавил: — Вы, Георгий Никитич, мне нравитесь. Но, чур, носа не задирать!.. Вскоре после отъезда командующего флотом Холостякова вдруг арестовали, прямо в машине с его груди сорвали орден Ленина. Он был осужден на 15 лет! Что же случилось? Холостяков предложил увеличить в два раза автономность подводных лодок, их способность решать задачи на значительном удалении от базы и даже во льдах, что и подтвердила потом война. Его предложение было истолковано как вредительство. Николай Герасимович приложил немало усилий, чтобы освободить Холостякова. Прибыл он к нему в Москву в 1940 году из Ольгинского лагеря. До слез растрогался бывалый подводник. Нарком стал успокаивать его, подал стакан воды.

— Тогда, в тридцать восьмом, я был бессилен тебе помочь, — сказал Николай Герасимович. — И только став наркомом ВМФ, мне это удалось… Ладно, Никитич, успокойся, давай побеседуем, чем тебе заняться сейчас. Пойдешь командиром 3-й бригады подводных лодок на Черноморский флот? Сам же говорил, что жена болеет, всю зиму провела на передовом эвакопункте действующей армии во время конфликта с белофиннами, подорвала свое здоровье. А там, в Севастополе, сам знаешь, теплынь, как пишут поэты, солнце льется с крыш.

— Это то что мне надо, — улыбнулся через силу Холостяков.

Позже, когда на флотах были введены отделы подводного плавания, Кузнецов, будучи в Севастополе, подписал приказ о присвоении Холостякову звания капитана 1-го ранга и поставил его начальником отдела подводного плавания Черноморского флота, но война внесла коррективы в его службу: нарком назначил Холостякова начальником штаба Новороссийской военно-морской базы, а чуть позже — ее командиром.

— Я подводник, товарищ нарком, а вы…

Но Кузнецов не дал ему договорить:

— Принимайте дела, Георгий Никитич, и наводите порядок.

Кузнецов внимательно слушал Холостякова, и то, что тому удалось сделать, вызвало в его душе спокойствие: все суда, большие и малые, перевозят войска и грузы. Холостяков признался, что поначалу ему было тяжело, никак не могли управиться с танками «КВ». Как их морем переправлять на сушу? Мехлис{Мехлис Лев Захарович (1889–1953) — советский государственный деятель; в 1937–1940 гг. начальник Главного политического управления РККА, в 1941–1942 гг. заместитель наркома обороны, в 1946–1950 гг. министр Госконтроля СССР.}, находившийся в Керчи в качестве представителя Ставки, спросил начальника штаба флота адмирала Елисеева, могут ли моряки доставить эти танки в Крым? Елисеев ответил утвердительно. Мехлис тут же позвонил по ВЧ Сталину и сообщил, что тяжелые танки «КВ» можно отправлять в Новороссийск. Но больших кранов в порту не оказалось, а чем будешь спускать в трюм и выгружать оттуда многотонные «КВ»?

— Мне тогда было не до шуток, — признался Холостяков. — Я едва не поседел, пока отправил танки.

— Как же вы справились? — спросил нарком.

— Своим ходом они поднимались на палубу судна «Земляк», оно не очень большое, но широкое и остойчивое. Как мы это делали? Трюмы загружали балластом, а палубы покрывали настилом из железнодорожных шпал — по ним и шли танки. Но помучились мы над этим изрядно, — добавил Холостяков.

Поздно вечером Кузнецов вернулся в Краснодар. Буденный как раз ужинал и пригласил его к столу.

— Рано утром, моряк, летим с тобой в штаб Крымского фронта. Знаешь, где он находится? В селе Ленинском. — Усы маршала дернулись. — Так что поешь и ложись спать.

Летели они на «кукурузнике» и приземлились на пятачке земли, изрытом снарядами и бомбами. Ярко светило солнце, небо было голубое и тихое. Время от времени доносился гул орудий.

Командующий фронтом генерал Козлов был в штабе. По его суровому лицу Кузнецов понял, что он чем-то озабочен. Здесь же был и Мехлис. Невысокого роста, худощавый, с копной черных, как у цыгана, волос, он стоял у карт и громко говорил начальнику штаба фронта о том, что немцы вряд ли начнут наступление, Манштейн, мол, побил себе зубы под Севастополем, и теперь ему не до Керчи.

— Вот в этом я с вами, Лев Захарович, не согласен, — усмехнулся Буденный, здороваясь. — Немцы усилили бомбардировку Новороссийска и других баз, стало быть, они готовят удар на этом направлении. — Маршал взглянул на Кузнецова. — Вы куда поедете, Николай Герасимович?

— Если не возражаете, к командиру Керченской военно-морской базы контр-адмиралу Фролову, потом в Поти: там меня ждет Октябрьский. Я звонил ему.

— К вечеру вернетесь сюда? Тогда жду вас.

К адмиралу Фролову Кузнецов поехал вместе с членом Военного совета Азаровым. По дороге поинтересовался, как идет разгрузка кораблей и судов.

— Крайне медленно, — ответил Азаров. — Не хватает кранов, другой техники. Помочь бы Фролову, а Мехлис только покрикивает на него.

Адмирал Фролов обрадовался приезду наркома. В разговоре был прям и мыслей своих не таил.

— Я не уверен, что мы защитим Керчь, — вдруг заявил он. — Только прошу меня правильно понять, товарищ народный комиссар. Я вовсе не паникую. Я сужу по тому, сколько у нас на флоте танков и самолетов и сколько их у немцев.

— Дерзко, однако, Александр Сергеевич, — сухо заметил Кузнецов. — Если бы я не знал вас, то сказал бы другое… Ситуация в Крыму, разумеется, не из легких. Танков и самолетов у нас, конечно же, меньше. Так что же теперь, сдаваться врагу на милость?

— Да вы что, Николай Герасимович! — Страх мелькнул в глазах адмирала. — Я не о том… Как вы могли подумать? — Он посмотрел на члена Военного совета Азарова, словно искал у него поддержки. — Если снова грянет огненная буря, мы все как один пойдем на врага. — Он вздохнул. — Куда желаете пойти, товарищ нарком? Может, в морскую бригаду? Я готов ехать с вами…

«Фролов горячится, а человек он надежный», — думал Кузнецов уже в самолете, когда летел в Поти на встречу с комфлотом.

Адмирал Октябрьский, не в пример Фролову, был настроен оптимистически.

— Будем драться не на жизнь, а на смерть, но Севастополь врагу не отдадим! — произнес он. Но, увидев, как нарком хмуро повел бровями, добавил: — Я вовсе не бахвалюсь, Николай Герасимович. Такие заявления я слышу от моряков и обязан о них сказать.

— Филипп Сергеевич, давайте лучше поговорим о деле. — Нарком сел за стол. — Манштейн не смирится со своим поражением под Севастополем в прошлом году и постарается взять реванш.

— Ясное дело, этот фашист спит и видит Севастополь, — чертыхнулся комфлот. — Пусть наступает, он получит сполна. — И без всякого перехода спросил: — А десанты мы будем высаживать?

— Будем, Филипп Сергеевич, и не раз, — сказал Кузнецов. — Я бы хотел, чтобы вы учли уроки прошлых десантов. Все положительное, что в них было, надо взять на вооружение.

— Опять станем мучиться, — пробурчал Октябрьский. — Ведь на флоте нет кораблей спецпостройки. Приходится иметь дело со шлюпками, баркасами и рыбачьими лодками.

В словах комфлота Кузнецов почувствовал упрек в свой адрес.

— У нас много чего нет на флотах, тому есть объективные и субъективные причины. Будем их анализировать после войны. Теперь же надлежит умело воевать тем, что у нас есть, проявлять смекалку. Холостякову нечем было перевозить морем танки «КВ», но выход он нашел, и танки попали на Керченский полуостров. Это и есть смекалка!..

Они долго обсуждали различные флотские проблемы. Подводя итоги, нарком сказал:

— Значит, так. Перевозки людей и грузов в Севастополь производить боевыми кораблями и быстроходными транспортами. И прикрывать их с воздуха. Перевозки на Керченский полуостров осуществлять малыми кораблями, сейнерами, катерами, а крупные грузы — на боевых кораблях. Все ясно?..