Джеймс Клавелл - Тай-Пэн Страница 56

– Конечно.

Он и Кулум поклялись, коснувшись рукой Библии.

Струан положил книгу на серебряные слитки.

– Эти деньги будут использованы для спасения «Благородного Дома» только при том условии, что если кто-либо из вас станет Тай-Пэном, он согласится: во-первых, целиком посвятить нашу компанию поддержке Гонконга и торговли с Китаем; во-вторых, навсегда сделать Гонконг тем местом, где будет располагаться главная контора компании; в-третьих, принять на себя выполнение всех обещаний, данных мною Дзин-куа, и держать мое слово перед ним и его наследниками; в-четвертых, взять с преемника, которого он выберет Тай-Пэном себе на смену, клятву, что тот будет делать то же самое; и в-последних, – Струан показал рукой на Библию, – обещайте сейчас, что сколько бы лет ни просуществовал наш торговый дом, только христианин, наш родич, сможет стать его Тай-Пэном. Поклянитесь в этом на Священном Писании, так же как вы заставите поклясться на Священном Писании своего преемника в соблюдении этих условий, прежде чем передадите ему власть.

Наступило молчание. Затем Робб. хорошо зная своего брата, спросил:

– Нам известны все условия, которые поставил Дзин-куа?

– Нет.

– Каковы же остальные?

– Я назову их после того, как вы поклянетесь. Можете доверять мне или не доверять, дело ваше.

– Получается не очень-то честно.

– То, что это серебро здесь, не очень-то честно, Робб. Я не могу рисковать. Это не детская игра. И в данный момент я не думаю о вас как о своих родственниках. Ставка делается на столетие. На два столетия вперед. – В неверном свете раскачивающегося фонаря глаза Струана горели зеленым огнем. – Отныне для «Благородного Дома» время будет идти по-китайски. С вами или без вас обоих.

Воздух в трюме сгустился почти ощутимо. Робб почувствовал, как взмокли его спина и плечи. Кулум ошеломленно смотрел на своего отца.

– Что для тебя означают слова «целиком посвятить компанию поддержке Гонконга»?

– Развивать и охранять его, сделать остров постоянной базой для всех торговых операций. А торговля имеет целью открыть Китай для остального мира. Весь Китай. Он должен войти в семью народов.

– Это невозможно, – покачал головой Робб. – Невозможно!

– Что ж, может быть. Но именно этому «Благородный Дом» посвятит все свои усилия.

– Ты хочешь сказать, поможет Китаю стать мировой державой? – спросил Кулум.

– Именно.

– Это опасно! – вскричал Робб. – Это сумасшествие! На земле и без того хватает забот, чтобы помогать еще и бесчисленным толпам язычников! Они же поглотят нас, как болотная трясина. Всех нас. Всю Европу!

– Сейчас каждый четвертый человек на земле – китаец, Робб. Нам выпала редкая возможность помочь им. Обучить нашим обычаям. Британским обычаям. Дать им закон, порядок, справедливость. Христианство. Ибо рано или поздно настанет день, когда они ринутся из своих пределов – сами по себе. Я говорю, что мы должны направить их по нашему пути.

– Это невозможно. Их не переделать. Никогда. Такая попытка заранее обречена на неудачу.

– Таковы условия. Через пять месяцев ты – Тай-Пэн. В свое время Кулум придет тебе на смену – если окажется достоин.

– Господи на небесах! – взорвался Робб. – Так вот к чему ты стремился все эти годы?

– Да.

– Я всегда знал, что у тебя есть какая-то непонятная мечта, Дирк. Но это… это уже слишком. Не берусь судить, чудовищно это или удивительно. Мне просто не дано тебя понять.

– Может быть, – ответил Струан, и в голосе его зазвучал металл. – Но это условие твоего выживания, Робби, твоего и твоей семьи, и залог их будущего. Ты станешь Тай-Пэном через пять месяцев. И будешь им по крайней мере один год.

– Я уже заметил тебе однажды, что, по-моему, это еще одно неразумное решение, – горячо заговорил Робб, и лицо его исказилось. – У меня нет ни твоих знаний, ни твоей хитрости, чтобы вертеть Лонгстаффом или удерживать «Благородный Дом» на первом месте во всей этой кутерьме с войнами, перемириями, новыми войнами. Или справляться с китайцами.

– Знаю. Я знаю, на какой риск иду. Но Гонконг теперь наш. Эта война закончится так же быстро, как и предыдущая. – Струан махнул рукой в сторону серебра. – Вот это – скала, которая не скоро рассыплется по песчинкам. Отныне все будет решать торговля. А торговать ты умеешь.

– Нет, тут дело не только в торговле. Есть еще корабли, которыми нужно управлять, пираты, с которыми нужно драться. Брок, которого нужно держать в узде, и тысячи других проблем.

– За пять месяцев мы сумеем решить основные. Со всеми остальными ты справишься.

– Справлюсь ли?

– Справишься. Потому что благодаря этим деньгам, мы теперь стоим более трех миллионов. Уезжая, я заберу с собой один. И двадцать процентов прибыли пожизненно. Ты сделаешь то же самое. – Он взглянул на Кулума. – К концу твоего срока мы будем стоить десять миллионов, потому что я смогу защитить вас и «Благородный Дом» из парламента и сделаю компанию баснословно богатой. Нам больше не нужно будет полагаться на сэра Чарльза Кросса, Дональда Макдональда. Макфи, Смита, Росса и всех, кого мы поддерживаем, чтобы они отстаивали наши интересы. Я буду делать это сам. И я буду постоянно приезжать на Гонконг, так что тебе не о чем беспокоиться.

– Мне нужно лишь достаточно денег, чтобы спокойно засыпать ночью и мирно просыпаться утром, – сказал Робб. – В Шотландии. Не на Востоке. Я не хочу умереть здесь. Я уезжаю со следующим кораблем.

– Год и пять месяцев, о которых я прошу, это не много.

– Это требование, Дирк, а не просьба.

– Я тебя ни к чему не принуждаю. Месяц назад, Робб, ты был готов принять пятьдесят тысяч и удалиться на покой. Прекрасно. Это предложение остается в силе. Если же ты хочешь получить то, что по праву принадлежит тебе, – более миллиона фунтов, – ты получишь их не позже, чем через два года. – Струан повернулся к Кулуму: – От тебя, парень, мне нужно два года твоей жизни, Если ты станешь Тай-Пэном – еще три года. Всего – пять лет.

– Если я не соглашусь на эти условия, тогда мне придется уехать? – спросил Кулум, чувствуя, как у него заныло сердце и пересохло в горле.

– Нет. Ты по-прежнему останешься партнером, хотя и младшим. Но ты никогда не будешь Тай-Пэном. Никогда. Мне придется найти и подготовить кого-то другого. Год – как раз тот срок, который справедливо попросить – или, как он говорит, потребовать – у Робба. Он уже одиннадцать лет в деле. – Струан взял в руки слиток серебра. – Тебе еще предстоит доказать, что ты достоин занять его место, Кулум, даже если ты сейчас согласишься. Ты будешь лишь предполагаемым преемником, не более того. Я не дам тебе жиреть на моем поте или поте Робба. Это закон клана и хороший закон жизни вообще. Каждый человек должен стоять на своих собственных ногах. Конечно, я буду помогать тебе всем, что в моих силах – пока я жив, но ты сам должен показать, на что способен. Только настоящий мужчина имеет право стоять на самом верху.

Лицо Кулума вспыхнуло.

Робб в упор смотрел на Струана, ненавидя его.

– Тебе не нужен Тай-Пэн через пять месяцев. Тебе просто нужна нянька на год, не в этом ли все дело?

– Обещай мне остаться здесь на пять лет, и ты сможешь сам выбрать, кого захочешь.

– Значит, я могу прямо сейчас устранить Кулума в обмен на обещание отдать тебе еще пять лет?

– Да, – не задумываясь ответил Струан. – Я думаю, из мальчика вышел бы толк, но окончательное решение осталось бы за тобой. Да.

– Видишь, что власть делает с человеком, Кулум? – сказал Робб натянутым голосом.

– Нынешний вариант «Благородного Дома» мертв без этих денег, – сказал Струан безо всякой злобы. – Я изложил вам свои условия. Решайте.

– Я понимаю, почему тебя ненавидят в этих морях, – произнес Кулум.

– Понимаешь ли, дружок?

– Да.

– Ты никогда не знаешь этого, не узнаешь по-настоящему, пока не истекут твои пять лет.

– Значит, у меня нет выбора, отец. Либо пять лет, либо ничего?

– Либо ничего, либо все, Кулум. Если тебя устраивает быть в жизни вторым, отправляйся сейчас на палубу. Я хочу, чтобы ты понял одно: стать Тай-Пэном «Благородного Дома» означает, что ты должен приготовиться к тому, чтобы жить в одиночестве, быть ненавидимым многими, иметь некую цель, высокую и бессмертную, и без колебаний приносить в жертву любого, в ком ты не уверен. Поскольку ты мой сын, я сегодня предлагаю тебе, безо всякого испытания, возможность получить верховную власть в Азии. То есть власть делать почти все на свете. Я не предлагаю этого с легким сердцем. Я знаю, что это такое – быть Тай-Пэном. Выбирай же, клянусь Богом!

Кулум не мог оторвать взгляд от Библии. И от серебра. Я не хочу быть вторым, сказал он себе. Теперь я это знаю. Тот, кто остается вторым, никогда не сможет сделать ничего достойного. У меня впереди бесконечно много времени, чтобы поразмыслить об этих условиях, о Дзин-куа и китайцах и заняться решением мировых проблем. Возможно, мне даже не придется переживать, стану я Тай-Пэном или нет… может быть, Робб решит, что я не подхожу для этого. О Господи, сделай так, чтобы я оказался достойным, пусть я стану Тай-Пэном, чтобы обратить эту власть на пользу добру. Пусть она явится средством для достижения Твоей цели. Хартия должна победить. И это единственный путь.