Саймон Скэрроу - Братья по крови Страница 56

Отон озадаченно потер себе лоб:

– Ты полагаешь, что мы, если нам помешают, повернем обратно?

– Вовсе нет. Если мы повернем назад, Венуций все заслуги за это припишет себе, что ослабит позиции владычицы.

– Получается, как ни крути, Изуриуму мы милы не будем. Прорвемся туда с боем – нас проклянут, уйдем восвояси – тоже провал…

Катон подавил в себе раздражение. Такая категоричность была ему поперек души. Все возможности повлиять на исход сводились всего к двум условиям, которые в итоге не оставляли им выбора для иных действий.

– Нет, господин префект. Я всего лишь подчеркиваю, что для нас решение не состоит исключительно в том, чтобы идти дальше или поворачивать назад. И первое, и второе идет во вред поддержке, которая есть у нас среди бригантов. А значит, ни то, ни другое не является лучшим путем, которого следует придерживаться.

– Так что же тогда? – с отчаянием в голосе спросил Отон.

– Завтра мы должны продолжить свое продвижение, – сдержанно сказал Катон. – Гораций говорит верно: это наш приказ. Если только легат не учел какого-нибудь непредвиденного обстоятельства, способного воспрепятствовать продвижению, если мы встретим отпор.

Отон покачал головой – дескать, не учел.

– Тогда мы идем, – убежденно сказал Катон. – Но ни в коем случае не провоцируя насилия. Его мы должны избегать всеми силами.

– Всеми силами, да, – подался вперед Гораций, – исключая самозащиту.

– Согласен, – кивнул Катон. – Но если последуют какие-то удары, то необходимо гарантировать, что первыми их нанесем не мы.

После некоторой паузы голос подал Макрон:

– Парням это не понравится. Они не приучены вот так стоять и получать зуботычины от врага.

– Во-первых, бриганты не враги, – отозвался Катон, – во всяком случае пока, и мы будем стремиться, чтобы они ими не стали. Если же дойдет до столкновения, то для начала надо быть готовыми потерять нескольких человек. Лучше так, чем стать причиной войны, которая унесет куда больше жизней, а все из-за того, что нашим людям недостанет дисциплины все это перетерпеть. – Он возвратился вниманием к Отону. – Господин трибун, завтра нам следует изменить походный порядок. Если они попробуют дать бой, то необходимо, чтобы авангард у нас состоял из верно подобранных людей. От которых можно ждать именно того, что им поручено.

Трибун Отон коварно улыбнулся:

– Я так понимаю, речь идет о ваших людях?

– Да, господин трибун.

– А вот мне кажется, как раз среди варваров они снискали себе нелестную репутацию. Дескать, кровожадная свора, от таких добра не жди… Разве не так, Катон? Вряд ли таким можно доверить поддержание мира.

– Как раз потому и можно. Их репутация будет идти впереди них. И когда Белмат со своими людьми увидят впереди колонны штандарт Кровавых Воронов, они, быть может, призадумаются, прежде чем рискнут на них напасть.

– Меня волнует не это, а то, сумеешь ли ты удержать своих людей. Что, если они ударят первыми?

– Не ударят, – твердо ответил Катон. – Людей я отберу сам, и удостоверюсь, что они поняли, что именно от них требуется. Я им доверяю. А значит, можете довериться и вы.

Отон, не сводя с Катона глаз, мучительно взвесил доступные варианты действий. Наконец, сложив на груди руки, он оглядел остальных офицеров.

– Ну что? Есть ли какие-то соображения?

Все промолчали, и после минутной паузы Отон со вздохом заговорил:

– В таком случае, как ни крути, движение к Изуриуму я обязан продолжить. Учитывая наше положение, продвигаться будем как по вражеской территории. Помимо ежевечерней разбивки лагеря, ночные караулы удваивать. С завтрашнего утра префект Катон с половиной своей алы возглавит авангард. Префект Гораций, ваши люди будут прикрывать фланги колонны. Всем офицерам: во что бы то ни стало довести до своих подчиненных жизненную важность не поддаваться на провокации варваров. При прохождении через поселки у местного населения ничего не брать. Если будут хоть какие-то кражи или насилие, зачинщики, а также их командиры жестоко поплатятся – оболью таким дерьмом, что век не отмыться. Я ясно выражаюсь?

Офицеры закивали, сдержанным гомоном выражая согласие. Тогда Отон перевел взгляд на Катона:

– Вы, префект, пойдете впереди нас всех. Если что-то произойдет, взыщу лично с вас. Ну, а если между Римом и Бригантией разгорится конфликт, то я позабочусь о том, чтобы все, от легата Квинтата до самого императора, узнали, что причиной тому послужили вы.

Направленный на него взгляд Катон выдержал, не дрогнув ни единым мускулом на лице. Правда, в душе возникло презрение к этому человеку за его готовность в случае чего переложить это бремя со своих начальственных плеч на плечи подчиненного. Ведь колонна была доверена под командование трибуна Отона. Он знает о данных ему указаниях, о своем долге – и вместе с тем все же увиливает от ответственности за возможные последствия, которую должен нести в соответствии с тем высоким рангом, в который его возвели. Катон чувствовал, что разочаровался в нем. До этого Отон хотя и смотрелся типичным представителем своего класса, но в битве с войском Каратака держал себя достаточно уверенно, даже с некоей бравадой. Может, он просто превысил лимит той самой уверенности, свойственный его натуре? Как показывает служба, это и есть то, что принципиально отличает завалящих офицеров от хороших. Уверенность – источник компетентности. Спесь и бравада порой тоже выручают, но качества эти хрупки и основываются в общем-то на обмане, а не на твердом суждении, а значит, небезопасны. Что это, слабое место Отона? Его ахиллесова пята?

И тут в мыслях темным пятнышком проклюнулось подозрение. А что если он заблуждается насчет этого свойского парня трибуна? Что, если тот намеренно, хотя и крайне осторожно, изыскивает возможность провалить миссию? Может, он и есть тот самый агент, посланный в Бригантию Палласом сделать все возможное для того, чтобы перемирие в провинции не наступило? А его согласие поставить неугомонного префекта в авангард отчасти диктуется соображением, что Катон просто – а главное, естественно – одним из первых погибнет при стычке с варварами? Да, в самом деле, крайне удобное и экономичное решение, достойное похвалы. Одним ударом Паллас провоцирует войну Рима с Бригантией и уничтожает намеченную жертву. Отонова колонна будет вынуждена повернуть обратно, ну а с Макроном можно будет разделаться погодя.

Катон сделал глубокий вдох, после чего произнес:

– Своему долгу, господин трибун, я останусь верен. И не дам повода к новой войне.

– Весьма рад это слышать, – устало ответил Отон. – Ну, а теперь, есть ли еще какие-то соображения? Нет? Тогда все свободны.

Офицеры, поднимаясь, задвигали стульями и стали расходиться. На прохладном, напоенном запахом ночных трав воздухе Макрон блаженно перевел дух. Вокруг стояла зеленоватая неподвижная ночь. Ярко и остро светили с небосклона звезды. В печальном свете невысокого месяца призрачно темнели холмы, на гребне самого ближнего из которых отчетливо виднелся одинокий всадник, наблюдающий оттуда за римским лагерем.

Все офицеры разбрелись по своим подразделениям, а Макрон с Катоном ненадолго задержались вблизи штабной палатки.

– О чем задумался? – отвлек префекта от мыслей центурион. – Ты как считаешь, будет завтра заваруха?

– Да кто его знает… Моя задача – делать свое дело и смотреть, чтобы никто не устроил ее с нашей стороны.

– Ну да… Слушай, а как лихо трибун на тебя все повесил!

– Я напросился, мне и отвечать, – усмехнулся в ответ Катон.

Макрон поглядел на друга. В бледном лунном свете кожа префекта казалась белой и холодной, как мрамор.

– Ты, главное, себя береги. Мне нет дела, что ты там наговорил в палатке. Если завтра кто-нибудь из варваров к тебе сунется, не рискуй. Сразу насаживай на острие, пока он не успел сделать то же самое. Понял меня?

Катон мимолетно улыбнулся.

– Поглядим. – Лицо его стало жестким. – Признаться, меня волнует не только и даже не столько опасность, исходящая от варваров.

– Вот как? А что?

Разговору помешал долетевший до слуха негромкий смех жены трибуна. У входа в палатку дежурили четверо телохранителей, тоже в пределах слышимости.

– Давай-ка не здесь, – сказал Катон, отводя друга в сторону от палатки. – Пойдем лучше винца изопьем. Самое время.

Глаза Макрона сказочно заблестели в лунном свете:

– О! Вот это ты дело говоришь.

Но тут до него дошел истинный смысл сказанного, и его плечи слегка поникли, словно под грузом. Через лагерь друзья двинулись к крытой повозке, умещенной в углу у стены.

На открытом пятачке перед повозкой виноторговца горела жаровня. Здесь где стояли, где кучками сидели люди, прихлебывая из простецких глиняных чашек за неспешными разговорами – так обычно коротают время солдаты после утомительного, но в целом отрадного дня. Небольшая очередь при виде двоих офицеров раздалась, пропуская их к прилавку невдалеке от повозки. За прилавком, подавая чашки клиентам, хлопотал раб, а его хозяин в сторонке возился с кувшинами, что-то разбавляя.