Пол Догерти - Тёмный рыцарь Страница 56

Глава 14

У КОРОЛЯ ОТКРЫЛАСЬ НЕБОЛЬШАЯ ЛИХОРАДКА, ОН СЛЕГ И ВСКОРЕ ПОКИНУЛ СЕЙ МИР

— Но ничто на белом свете не происходит так, как нам хочется, — констатировал де Пейн. — Ты, Беррингтон, как в шахматах, обдумывал свой следующий ход, и тут все полетело кувырком. Балдуин III осадил Аскалон. У его стен был и Тремеле, настаивавший на немедленном штурме. Не удивлюсь, если окажется, что орден, располагающий легионом лазутчиков и соглядатаев, прознал о том, что в Аскалоне находится рыцарь Храма. Знал ли об этом Тремеле? Гадал ли, кто там: Уокин или же Беррингтон, бесследно пропавший? Остальное известно. Аскалон взяли, но при этом погиб Тремеле. Из сумятицы, образовавшейся после штурма, вынырнул ты, Беррингтон, готовый продолжать свое дело, используя другие методы. Какая удача! Великого магистра больше нет в живых, Трассела тоже. Ты мог плести новую паутину лжи, выдумывать свои небылицы. Тебе надо было попасть в Англию и непременно взять с собой Майеля и меня. Майель присматривал бы за мной, позаботился бы о том, чтобы у меня не возникли подозрения насчет Триполи и Хедада, а в нужный момент убил бы меня. В ваших глазах я был не больше, чем кролик, глупец, которому Изабелла строит глазки, Майель покровительствует, а ты отдаешь приказы. Зато моё присутствие в составе посольства повышало ваш статус. А если бы я здесь погиб, это можно было бы списать на несчастный случай или козни беглого Уокина.

— Беррингтон ведь предлагал тебе уехать. — Майель хмыкнул. — Вам же хотелось возвратиться в Палестину — тебе и этому не в меру любопытному генуэзцу.

— Мне были противны разбойничьи налеты принца Евстахия, — возразил ему де Пейн. — Мною тогда руководил не столько холодный разум, сколько горячее сердце. А кстати, — он махнул рукой в сторону Парменио, — этот, как ты говоришь, любопытный генуэзец, должно быть, добавил вам немало хлопот. Вы же не знали, кто он на самом деле и отчего высшие лица ордена так ему доверяют. Не сомневаюсь, что если бы несчастный случай произошёл со мной, то и его не миновала бы та же участь. В то же время, вы не могли не видеть, что в его делах я ему не товарищ. Парменио был вам полезен — возможно, для того, чтобы отвлекать мое внимание? Это правда, вы хотели, чтобы мы оба уплыли в заморские земли, почему бы и нет? В Англию вы попали, к тому же сразу добились ощутимых успехов. Ни он, ни я больше не были вам нужны. — Де Пейн невесело засмеялся. — Если бы мы решили уехать, то до Дувра, полагаю, живыми не добрались бы. Об этом позаботились бы ваши наёмники.

Де Пейн обежал глазами комнату. Шпалеры, фрески, какой-то раскрашенный холст, приколотый к деревяшке. Однако здесь не было ни распятия, ни какого-либо другого христианского символа. Интересно, а что обнаружили в этом храме тьмы воины Гастанга?

— Все, что сказал де Пейн, совершенно справедливо, — заговорил Парменио. — До меня доходили слухи о заговоре в Триполи и о том, что в нем замешан рыцарь-тамплиер. Я своими глазами видел, что творилось в этом городе, и гнев настолько захлестнул меня, что я чуть было не оказал вам невольную услугу — напал с ножом на де Пейна. По зрелом размышлении представляется весьма знаменательным, что дома определенных купцов в считанные минуты после убийства графа подверглись полному разорению. Разумеется, это было спланировано загодя.

— Как бы то ни было, — подхватил де Пейн, — Монбар охотно откликнулся на предложение направить своих посланников к английскому королю. Байосису тоже не терпелось уехать домой. В продолжение нашего путешествия вы были осмотрительны — ничего дурного не случилось. Мы высадились на английских берегах, и началось преследование неуловимого, загадочного Уокина. Ты, Беррингтон, скормил нам сказочку о том, что Уокин высадился близ Оруэлла в Эссексе. — Он покачал головой. — Ерунда! А ты меж тем горячо взялся за дело. Первым умер Байосис — так было нужно! Бог весть, что он мог знать, что подозревать, какие записи могли отыскаться в его тайных архивах.

— Эдмунд, Эдмунд… — Майель постучал пальцами по столу. — Ты упускаешь из виду одно важнейшее обстоятельство. Нас с тобой послали в Хедад расспросить халифа об убийстве графа Раймунда. Для чего бы Тремеле стал это делать, если бы подозревал, что в этом замешан тамплиер?

— Это как раз логично, — отвечал Эдмунд, глядя Майелю прямо в глаза. — Ведь не было ясного ответа на вопрос, кто же повинен в триполийской резне. Тремеле искренне полагал, а лучше сказать, горячо надеялся, что он сможет возложить вину на ассасинов. В конце-то концов, некоторые из их символов нашли на месте покушения: кривые кинжалы, красные ленты, медальон. Хотя, как сказал Низам, все это нетрудно купить на любом базаре. Тремеле хотелось докопаться до истины, это был его долг. Направив нас в Хедад, он ничего не терял, а выиграть мог многое.

— А что же Байосис? — переспросил вдруг Гастанг. — Ты ведь начал говорить о Байосисе.

— Ах да, ему выпало умереть первым. Отравили его не на пиру, а незадолго до пира. Он еще до того, как мы сели за стол, держался за живот. Когда в монастырской трапезной возник переполох, кто-то из вас подлил яд в его кубок, чтобы все подумали, будто бы там его и отравили. Одним быстрым безжалостным ударом вы добились многого: запечатали уста Байосису, получили место за королевским столом и подчинили себе английскую конгрегацию. Убить принца Евстахия, Санлиса и Мюрдака оказалось не труднее. Вы последовали за ними в свои былые заповедные угодья в восточных графствах. К тому времени уже пошли в ход припасенные деньги, благодаря которым вы связались с другими членами своего ковена, нанимали убийц и покупали зелья. Покои принца в аббатстве выходили окнами в сад. Кто-то из вас потихоньку забрался туда через окно и отравил кубки. Страшный удар по английскому трону: убиты наследник Стефана и два ближайших советника, а виноват злодей Уокин. Евстахий и Санлис пили много, осушали кубок одним духом и тут же наполняли его снова. Вторая порция и смыла с кубков все следы яда. Мюрдак Йоркский был куда более умерен в возлияниях, и его кубок открыл нам, как все произошло. Евстахий и Санлис умерли сразу. Архиепископ не умер, но здоровье его подорвано, долго ему не прожить. Ты разве не припоминаешь, Беррингтон? Это же тебе так не терпелось убрать тот поднос с кубками и кувшин. Ты унёс их в лазарет. Не будь Мюрдак столь умерен в винопитии, мы, возможно, так никогда и не узнали бы, как были совершены эти отравления.

Де Пейн оттолкнул стоявший перед ним на столе кубок.

— На этом вы не остановились. Младший сын короля, Вильям? Я не сомневаюсь, что ваш ковен приложил руку к тому происшествию близ Кентербери. Возможность подготовить «несчастный случай» у вас была: все эти гонцы, отправлявшиеся якобы ко двору, в местные общины ордена и еще Бог знает куда — замечательная возможность поддерживать связи с членами вашего зловещего братства и плести паутину заговоров. Ведь это вы организовали нападение на меня в лесу. — Он показал пальцем на Изабеллу. — Что же до тебя, наделенной прекрасным лицом и гнилой душонкой, то ты флиртовала с королем, оставалась с ним наедине и, уверен, подливала яд в его кубок. Каким же колдовским зельем ты опоила его, какой отравой, незаметно разъедающей внутренности? — Парменио беспокойно заерзал, и де Пейн взглянул на него. С генуэзцем он тоже пока еще не закончил, но это могло подождать. — Наверняка король умрет в страшных мучениях, испытывая сильные боли в желудке или кишках, а потом — новая гражданская война? Уж вы этим воспользуетесь! Или ты уже доволен достигнутым, Беррингтон? Твоё новое положение магистра ордена в Англии вполне позволяло тебе заниматься своими тайными делами. Я видел плоды твоих стараний в Лондоне и в Борли: несчастные юные падшие создания! Одному Богу ведомо, какие ужасы они претерпели. Ты погряз в этом, по уши увяз в колдовских ритуалах. Думаю, ты уже не способен был удержаться от них, что в Лондоне, что на пути в Эссекс…

Майель стал яростно хлопать в ладоши. Он вскочил на ноги, не переставая издевательски аплодировать, и прошел вдоль всего стола к Эдмунду. Гастанг вскинул было арбалет, но де Пейн махнул ему рукой: не нужно! Он разгадал намерение Майеля и был рад, ибо это могло дать выход его собственной ярости. Майель постоял перед ним и сел на краешек стола.

— Ну, а где доказательства, чем ты подкрепишь свои обвинения? — с усмешкой вопросил он.

— А что, братец Иуда, — отвечал ему в тон де Пейн, — так ли уж они тебе нужны? — Он пожал плечами. — Доказательств хватает. Уокин — уже доказательство. Пьяница, человек, не способный устоять перед вином и плотскими утехами. Выдвинутые против него обвинения сильно удивили Алиенору. Если бы его судили, явились бы и другие свидетели и подтвердили бы, каков он был по натуре. Так кто же этот Уокин? И где он? Мог ли этот человек иметь такую власть и такие средства, чтобы достичь того, чего достигли вы втроем? — Он побарабанил пальцами по столу. — Так где же Уокин, а, Майель? За что ты убил тех троих в Триполи? А после нападения на меня в Куинсхайте это ведь вы с Изабеллой по своему обыкновению подтрунивали надо мною? Ты вспоминал, как мне удалось спастись от убийц в лесу близ аббатства святого Эдмунда. Ты подробно описывал, как меня спасли. Откуда тебе было знать все эти подробности? Я-то тебе этого никогда не рассказывал. Кто из вас встречался с Байосисом перед пиром? Кто из вас подлил яд в кубок уже после того, как он упал, — в тот момент, когда всем было не до того? Кстати, Изабелла, — он посмотрел на ведьму, — как ты узнала, по какой улице я выезжал из Иерусалима на пути в Хедад? Ты правильно назвала улицу Цепи. Откуда тебе это знать, да ещё и помнить, если только ты сама не была там? А ты там была, в своём подлинном обличье ведьмы Эрикто — ты стояла на крыше одного дома и оттуда смотрела на меня. Да и откуда Уокину было знать, что я езжу по тому лесу, отправляюсь в Куинсхайт, в трактир «Свет во тьме», или иду к Алиеноре? Удивительно, но во всех этих случаях вас не оказывалось на месте. И наконец, у кого еще могли быть такие возможности следить за мной, получать сведения о моих передвижениях и деньги на убийц для того, чтобы осуществить все эти покушения?