Ши Най-Ань - Речные заводи (том 1) Страница 57

Вшестером они вошли в дом, прошли во внутренние комнаты, где и расселись, как положено обычаем. Затем У Юн рассказал Чао Гаю о своей беседе с братьями Юань, после чего староста пришел в самое хорошее настроение. Он тут же велел работникам зарезать свинью и барана и приготовить жертвенной бумаги для возжигания. Братья Юань отметили, что вид у хозяина представительный, а манера говорить солидная.

– Мы очень рады, – оказали братья Юань, – что, наконец, нам представилась возможность познакомиться с таким достойным человеком, как вы: Однако если бы нас не привел сюда учитель У Юн, то вряд ли мы удостоились бы этой чести.

Братья не скрывали своей радости. Вечером того же дня они ужинали все вместе и до поздней ночи беседовали о всякой всячине.

На другой день, лишь рассвело, они пошли во внутренние комнаты, где были приготовлены для жертвоприношений вырезанные из бумаги монеты и фигуры животных, благовонные свечи, а также принесенные сюда накануне свинина и баранина. Торжественность, с которой Чао Гай готовился к жертвоприношению, всем очень понравилась. Во время церемонии каждый произнес клятву: «Лян Чжун‑шу притесняет народ в Северной столице и вымогает у жителей деньги и добро. На эти деньги он приобрел подарки ко дню рождения сановника Цай Цзина из Восточной столицы. Это богатство нажито нечестным путем, и если кто‑нибудь из нас, в задуманном нами деле, затаил корыстные намерения, пусть небо. покарает его и поглотит земля. Да будет сам бог свидетелем нашей клятвы!» И они сожгли жертвенные деньги.

Совершив обряд жертвоприношения, все шестеро друзей в хорошем расположении духа выпивали и закусывали во внутренних комнатах. Вдруг вошел работник и доложил:

– У ворот стоит какой‑то монах. Он, очевидно, просит подаяния на монастырь.

– Что ж ты сам не можешь ему подать? – удивился Чао Гай. – Ты же видишь, что я занят с гостями. Выдай ему шэн пять риса – и дело с концом. Стоит ли беспокоить меня.

– Да я уже давал ему рис, только он не берет, – ответил работник, – говорит, что ему нужно с вами повидаться.

– Видно, ему показалось мало, – решил Чао Гай, – прибавь еще два‑три доу и скажи, что староста пригласил к себе сегодня гостей и потому не может к нему выйти.

Работник ушел, но через некоторое время вернулся обратно:

– Я дал монаху еще три доу риса, но он никак не хочет уходить. Говорит, что он даос и пришел сюда не за деньгами и не за рисом, а лишь ради того, чтобы повидаться с вами.

– Вот бестолочь! – рассердился Чао Гай. – Даже поговорить с людьми толком не умеешь! Передай этому монаху, что сегодня я занят… Пусть придет в другой раз, я приму его.

– Все это я уже ему говорил, – возразил работник, – а он знай твердит себе, что пришел не за подаянием, а потому лишь, что слышал о вас, как о человеке честном и справедливом, и пришел повидаться с вами.

– До чего ж ты надоедлив!! – с досадой воскликнул Чао Гай. – Даже в таком простом деле – и то не можешь помочь мне. Если ему все еще кажется мало, прибавь три‑четыре доу риса. Стоит ли из‑за такого пустяка разговаривать! Если бы я не был занят с гостями, то, конечно, вышел бы к нему. Ступай выдай ему, сколько он хочет, и уж больше не приходи сюда.

Работник ушел, но через некоторое время снаружи послышался шум, и в комнату, едва переводя дух, влетел другой работник с криком:

– Господин! Монах разозлился и стал избивать работников!

Это сообщение очень встревожило Чао Гая. Он поспешно встал из‑за стола и, обращаясь к своим гостям, сказал:

– Прошу вас, дорогие друзья, посидеть здесь, а я пойду посмотрю, что там происходит.

Выйдя во двор, он увидел у ворот поместья огромного монаха, ростом в восемь чи, благообразного и осанистого на вид. Стоя под зелеными ивами, он направо и налево наносил удары наступавшим на него крестьянам, выкрикивая при этом:

– Ах вы, деревенщина неотесанная!

– Почтенный монах, прошу вас, успокойтесь, – обратился к нему Чао Гай. – Вы пришли к старосте Чао Гаю, конечно, за подаянием. Но ведь вам выдали рис, так чем же вы еще недовольны?

В ответ на это монах расхохотался и сказал:

– Я, бедный монах, явился сюда не за подаянием. Для меня сейчас и сто тысяч связок денег нипочем. Я пришел исключительно для того, чтобы повидать старосту. Мне нужно оказать ему несколько слов, а эти невежды принялись ругать и гнать меня. Вот я и рассердился.

– А раньше вы знавали старосту? – спросил Чао Гай.

– Нет, я только слышал о нем, а видать не видел, – отвечал монах,

– Так ваш покорный слуга и есть староста Чао Гай! – сообщил тот. – Что же вы хотели мне сказать?

– Вы уж простите меня! – сказал тогда монах. – И разрешите мне приветствовать вас, как полагается.

– Не надо церемоний, почтеннейший, – отозвался Чао Гай. – Прошу вас в дом выпить со мной чаю.

– Премного вам благодарен, – отвечал монах, и оба они направились к дому. Заметив, что хозяин ведет монаха в дом, У Юн вместе с Лю Таном и братьями Юань перешел в другие комнаты, чтобы не попадаться незнакомцу на глаза.

Посидев немного с Чао Гаем и выпив чаю, монах сказал:

– Мне неудобно говорить здесь. Нет ли у вас более укромного местечка, где мы могли бы побеседовать наедине?

Тогда Чао Гай пригласил своего гостя в дальнюю комнату, где они разместились, как положено – один на месте хозяина, другой на месте гостя. И тогда Чао Гай спросил монаха:

– Могу ли я осведомиться о вашем почтенном имени и узнать, где вы живете?

– Фамилия моя Гун‑Сунь, – отвечал монах, – мирское имя Шэн, а монашеское – И‑цин. Сам я из Цзичжоу. С детства я пристрастился ко всякого рода оружию и во многих областях военного искусства достиг немалых успехов. Овладев также искусством волшебства, я легко могу вызывать дождь и ветер и даже летать на облаках. За это вольный люд окрестил меня «Драконом, летающим в облаках». Почтенное имя старосты Чао Гая из деревни Дунцицунь, уезда Юньчэн, я слышал уже с давних пор, но никак не представлялось случая повидаться с вами лично. Сейчас в честь нашего знакомства я хотел бы преподнести вам в подарок драгоценности на сто тысяч связок монет. Не знаю только, согласитесь ли вы, высокоуважаемый, принять такой дар?

Услышав это, Чао Гай, смеясь, спросил:

– Уж не подарки ли сановнику Цай Цзину ко дню рождения, которые посылают с севера, имеете вы в виду?

– Откуда вы знаете об этом? – изумился гость.

– Я лишь высказал догадку, – отвечал Чао Гай, – а так это или нет – не знаю.

– Мы не должны упускать такого богатства, – заговорил Гун‑Сунь Шэн. – Недаром старая поговорка гласит: «Если ты что‑нибудь упустил, – пеняй на себя». Какого вы мнения на этот счет, уважаемый староста?!

Но не успел он проговорить эти слова, как в комнату ворвался человек, схватил Гун‑Сунь Шэна за грудь и завопил:

– Я давно уже подслушиваю ваш разговор! Вот это ловко! Как смеете вы предлагать дело, явное участие в котором карается законами, а тайное – богами!

Это неожиданное вторжение так напугало Гун‑Сунь Шэна, что он даже в лице изменился. Вот беда! Не успели они взяться за дело, как раскрыли все их планы!

О том, кто ворвался в комнату и накинулся на Гун‑Сунь Шэна, вам, читатель, расскажет следующая глава.

Глава 15

повествующая о том, как Ян Чжи сопровождал носильщиков, посланных с подарками, а У Юн пустился на хитрость и как все драгоценности попали в руки заговорщиков

В тот момент, когда Гун‑Сунь Шэн беседовал с Чао Гаем о том, что надо захватить отправленные из Северной столицы подарки, так как богатство это нажито нечестным путем, кто‑то ворвался в комнату, где они сидели, схватил Гун‑Сунь Шэна за грудь и завопил:

– Я все слышал, ну и отчаянный же вы человек!

Это был не кто иной, как мудрый У Юн. Увидев его, Чао Гай рассмеялся и сказал:

– Перестаньте шутить, учитель, и познакомьтесь‑ка лучше с нашим новым другом!

Гун‑Сунь Шэн и У Юн отвесили друг другу полагающиеся в таких случаях поклоны, и У Юн произнес:

– Я давно уже слышал от вольного люда славное имя Гун‑Сунь Шэна, «Дракона, летающего в облаках», но никак не думал, что именно сегодня мне представится случай с ним познакомиться.

– Этот уважаемый ученый, – сказал в свою очередь Чао Гай, представляя У Юна, – не кто иной, как мудрый У Юн.

– Я тоже много слышал от вольного люда о вас, почтенный учитель, – отозвался Гун‑Сунь Шэн, – о вашей великой учености. Но кто мог подумать, что я увижу вас в поместье Чао Гая? Наша встреча в этом доме еще раз доказывает, что великодушие и справедливость старосты влекут к нему доблестных героев со всех концов страны.

– У нас собралось несколько друзей, – сказал Чао Гай, – пойдемте во внутренние покои, и вы познакомитесь с ними.