На исходе каменного века - Михаил Павлович Маношкин Страница 58

Он осмотрел женщин. Старая была мертва, молодая еще дышала, но ее разум спал. Худенькое светло-шоколадное тело прикрывала лишь узкая набедренная повязка, на тонкой шее светлели бусы из мелких ракушек, на запястьях были браслеты из каких-то волокон, волосы длинные, спутавшиеся, лицо овальное, с небольшим тонким носом, бескровные губы потрескались от жажды, в полуоткрытом рту белели зубы. Чужеземка напоминала исхудалого больного подростка. Мертвая саванна отняла у нее силы, и черные туманы уже окутывали ее.

Гал приподнял ей голову, влил в рот воды — женщина очнулась, стала жадно пить. Сознание медленно возвращалось к ней. Когда она различила перед собой громадного бородатого человека из незнакомого племени, она от ужаса закрылась руками.

Ее поведение не удивило Гала: для человека самое страшное — это чужие люди. Если он встречается со зверем, то все бывает просто и понятно: зверь или уступает человеку путь или нет, и тогда битва решает, кто победитель. Но если человек сталкивается с человеком, предугадать последствия встречи невозможно, так как в этом случае разум противостоит разуму, а у разума не счесть путей. Сталкиваясь между собой, чужаки следовали не каким-то особым, общим для всех людей правилам, а обычаям собственных племен, чаще всего несовместимым с обычаями чужеплеменников.

Маленькая Ае, истощенная от голода и жажды, повиновалась законам племени рабэ. Они гласили:

— каждый чужеземец — враг рабэ. С чужеземцами у рабэ не может быть ни дружбы, ни мира. Рабэ убивают их и съедают у своих костров;

— женщина-рабэ не может стать женой чужеземца, так же как и мужчина-рабэ не может взять себе в жены женщину из чужого племени. Нарушители этого закона караются смертью…

Рабэ поступали с чужеземцами в соответствии со своими обычаями, но и сами они не ждали от чужеплеменников милосердия.

Ае из-под руки разглядывала светловолосого незнакомца. По сравнению с мужчинами-рабэ он был гигантом. Сжавшись в комок от страха, она приготовилась к смерти.

Гал рассмеялся — она вздрогнула, ее глаза остановились от ужаса. На Гала так однажды смотрела умирающая антилопа, которую он поразил копьем.

Он снова рассмеялся, чтобы рассеять у женщины страх, но она только вздрагивала при звуках его голоса. Смех светловолосого был для нее равносилен смертному приговору: так смеялись ее сородичи, разглядывая пленников, перед тем как убить их и зажарить на костре. Ей и в голову не приходило, что он смеялся не от жестокости, а от доброты. Она не сомневалась, что он убьет ее. Только отсутствие огня давало ей временную надежду на жизнь: рабэ убивали пленников после того, как зажигали костер.

Ае ждала смерти, а светловолосый чужеземец извлек из сумки кусок мяса, разделил пополам и одну половину протянул ей. Она подумала, что он решил немного успокоить ее, прежде чем убить, но вид пищи вытеснял у нее все мысли. Она схватила мясо и стала есть, забыв о чужеземце. Гал тоже забыл о ней: он заметил на земле следы множества человеческих ног. Из саванны к Шу вышло большое племя и здесь повернуло по берегу в сторону пещеры!

С новой силой вспыхнули тревога и нетерпеливое желание немедленно действовать. Он опять сдержал себя, заставил хладнокровно обдумать создавшееся положение. Женщин бросили недавно — их соплеменники отдалились отсюда не более чем на три-пять тысяч шагов, а до пещеры было не менее двух дней пути. Непосредственная опасность семье пока не угрожала, но вот его положение осложнилось: женщина мешала ему, он терял с ней время, необходимое для спасения близких. Если же он оставит ее здесь, а сам поспешит к дому, она наверняка выдаст его своим соплеменникам…

Он заставил себя съесть кусок мяса: ему теперь потребуется много сил. Женщина кончила есть и опять замерла от страха. Желая успокоить ее, он коснулся рукой ее плеча — она попыталась укусить руку. Он засмеялся, гладя на диковатую чужеземку, а тревога о судьбе близких все глубже овладевала им.

Жгучее, в оранжевом венце солнце клонилось к горизонту. Скоро ночь, пришельцы уснут у костров, и он легко обойдет их в темноте. Он опередит их на целый день и уведет семью от Шу. Только вот куда? Без воды и пищи в мертвой саванне не выдержать и дня. А если чужаки ступят в их след? Какой смысл в том, чтобы вести семью на мучительную смерть?

Теперь он видел: у него не два выхода, а один. Незачем обгонять пришельцев и снимать семью с места — таким образом он не отведет от нее беду. Ему надо увести чужаков в саванну, там оторваться от них и потом вернуться к семье… А как быть с женщиной? Оставить ее одну значило обречь на смерть — в случае, если она не присоединится к соплеменникам. Взять ее с собой он тоже не мог, она мешала бы ему в пути. И потом, разве он не осложнит судьбу своих близких, если возьмет ее к себе? Старый закон ланнов гласил: кто указывает чужаку расположение племени, тот предает сородичей врагам…

Гал думал, что делать с женщиной, а она не сводила с него глаз. Скоро ночь, он оживит огонь и поступит, как рабэ, которые съедают своих пленников. Она сама не раз ела человеческое мясо… Наконец пришло подходящее решение: он догонит соплеменников маленькой женщины, оставит ее у них на виду и, если им неведом язык дружбы, уведет их за собой.

Гал жестом приказал ей следовать за ним. Женщина послушно покорилась ему, она напоминала сейчас затравленного волчонка, которого вот-вот растерзают собаки. Стемнело. Пройдя около трех тысяч шагов, Гал увидел впереди костры. В темноте отчетливо выделялись языки огня, окруженные множеством людей. У них была и пища, и вода.

Утром Гал выяснит, что у них на уме. Если — зло, он попытается увести их в противоположную от пещеры сторону. Конечно, хорошо бы вернуться домой вместе с этой маленькой чужеземкой. Сыновья скоро вступят в брачный возраст, она могла бы родить им детей…

Сзади послышался шорох — мимо Гала, брошенный слабой рукой, пролетел камень. Гал строго проговорил:

— У ланнов так поступал трусливый Баок! Иди за мной!

Лицо чужеземки напоминало темную маску, на которой выделялись