Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 2 Страница 59

— Он еще спит, — сказала Вероника. «У нас был тяжелый переезд из Вены, ну и…, в общем, он вам расскажет, синьор Маттео. Вина хотите с пряностями, все же зябко на улице? Как маленький Джон?» — она слабо, жалко улыбнулась, и Матвей, как всегда, глядя на покрытое шрамами, когда-то красивое лицо, сказал себе: «Ну, ничего, ваша светлость герцог Орсини, недолго вам осталось».

На кухне уже горел очаг. «Маленький Джон отлично, — улыбнулся Матвей, принимая от нее бокал. «По математике, синьора Вероника, он уже изучает какие-то такие вещи, которые выше моего понимания».

— Это он в отца, — женщина тоже выпила и добавила, сжимая унизанными перстнями пальцами, платок, — ему же через две недели девять лет, синьор Маттео. Я ведь каждый год, — она вдруг сглотнула, и, помотав красиво уложенными под золотой сеткой волосами, замолчала, отвернувшись от Матвея.

— Поэтому мы и едем в Абано Терме, — тихо сказал мужчина. «Он, — Матвей помедлил, — послал меня вперед — все подготовить. Вы не волнуйтесь, синьора Вероника, все будет в порядке».

— Ну, и зачем ты вскочила? — раздался хмурый голос с порога. Джон нежно взял жену под руку, и чуть подтолкнул в сторону спальни. «Иди, ради Бога, ложись, на тебе лица нет.

Отдохни хоть немного».

— Завтрак, — запротестовала Вероника.

— Уж как-нибудь сами справимся, — ответил ей муж. «И чтобы до полудня даже с кровати не поднималась».

Закрыв дверь, он обернулся к Матвею, и вздохнул: «У нас был тяжелый переезд из Вены, ну и там, в общем…, - он махнул рукой. «Она измучилась вся, Мэтью, плачет каждую ночь».

Разведчик помолчал и спросил: «Ты же не ел, конечно? Пойдем, накормлю тебя, ты же первый раз в Венеции?».

Матвей кивнул, и, вдыхая чуть солоноватый воздух, ответил: «Да»

— Очень вкусно, — сказал Матвей, облизывая пальцы, подбирая с грубой тарелки тушеный лук.

«И вино прекрасное».

— Я тебе потом в Риме покажу одно местечко, — пообещал разведчик, — ходят слухи, что повара оттуда переманивали ко двору его святейшества. Таверна, как здесь, только эта — на рынке, а та — при бойне. А вино — он заказал еще одну бутылку, — это под Вероной делают, местное»

— Я вообще, — сказал Джон, расправляясь с соленой треской, — не люблю все эти пышные обеды. Вероника все равно лучше любого знаменитого повара готовит. Ну, или тогда уж, как здесь — он кивнул на торговцев вокруг, — честно и просто».

Они вышли с рынка, когда мальчишки уже таскали ведрами воду из канала, смывая в него рыбью чешую.

— Пойдем, — кивнул разведчик на мост Риальто, — прогуляемся до кампо Сан-Марко, поговорим.

Мужчины прошли через площадь и остановились на набережной. Сзади хлопали крыльями голуби.

— Мой старший сын умер, — Джон отвернулся и посмотрел на туманную гладь лагуны. «В Вене, прошлым месяцем. Мы только что оттуда вернулись, видишь, надо было, — он помолчал, — все устроить, невестку с внучками отправить в Лондон.

— Мне очень жаль, — тихо сказал Матвей, чуть дотронувшись до его плеча.

— Странно, — разведчик хмыкнул, — я так привык, к тому, что людей убивают. А он простудился, неделю поболел, и все. Даже забываешь, что так может случиться. И в Вене он работал долго, почти десять лет, там довольно безопасно.

— Сколько ему было? — Матвей смотрел на спину мужчины — прямую, жесткую.

— Тридцать пять, как Питеру, да хранит Господь души их обоих. А мне — шестьдесят два, — мужчина помолчал, — хотя никто из вас в это и не верит. Веронике — тридцать девять, и у нас больше не будет детей».

Матвей вдохнул сырой, влажный ветер, и вдруг сказал, сам не зная, почему: «Красиво как тут, я и не думал, что может быть так красиво. Не знал. Все будет хорошо, — добавил он, помолчав. «Я обещаю».

Голуби курлыкали, и Джон, пошарив в кармане, бросил им горсть крошек.

— Вероника вечно мне сует булочку, когда я ухожу, — улыбнулся разведчик. «Говорит, что я бегаю, целый день и забываю поесть, а потом прихожу домой в полночь, и требую горячий обед. В общем, я его, конечно, получаю, — мужчина усмехнулся, — но от булочек тоже не отказываюсь.

— Понимаешь, — разведчик помедлил, — теперь ведь и титул некому передать. Черт бы с ним, конечно, однако нам его еще Вильгельм Завоеватель пожаловал.

— Я не знал, — медленно проговорил Матвей.

— Да ладно, — поморщился Джон, — не в титуле дело. Моя семья служит Англии уже пятьсот лет, и будет служить дальше — с титулом, или без него. Просто…, - он не закончил, и, помолчав, сказал: «Это же наш сын, Мэтью».

— Вот и ждите нас здесь, — ворчливо отозвался Матвей. «Через неделю, думаю, я со всем управлюсь».

— От Марты письмо доставили, — вдруг усмехнулся разведчик, — почитай. Он достал из кармана свернутые листы бумаги и передал Матвею.

Тот пробежал глазами ровные строки и недоуменно сказал: «Ну да, для мистрис Доусон, про какие-то хозяйственные дела, что тут такого особенного?».

— Особенного то, что письмо это пришло по официальным каналам, — с Английского Двора, потом в Посольский Приказ, ну, как обычно, — разведчик помолчал. «Я же говорил тебе, у нас с Мартой, — он щелкнул пальцами, — другие способы переписки».

Матвей похолодел. «Что с ней?», — спросил он тихо. «С детьми что?».

— Не знаю. Пока, — поправил себя Джон. «Ты почитай еще раз, — тебе ничего в глаза не бросается?».

— Да вроде нет, — Матвей потер подбородок.

Джон рассмеялся. «Сразу видно, что у тебя английский — не родной. И в Посольском Приказе вашем, конечно, тоже ничего не заметили — куда им! Вот это слово — он показал Матвею, — оно тут нужно, или можно и без него обойтись?

— Можно и без него, — непонимающе ответил Матвей.

— Сигнал тревоги, — сказал Джон, забирая у него письмо. «Что-то случилось. И по обычным каналам от нее с весны ничего не слышно, кстати. Летом младшего наследника Ивана, этого мальчика, как его там..

— Дмитрия, — сглотнув, помог Матвей.

— Я же говорю, у меня с вашими именами плохо, — вздохнул разведчик. «Так вот, его с матерью отправили куда-то из Москвы, видимо, чтобы, под ногами не путался у Бориса».

— С ними все в порядке? — Вельяминов почувствовал, как отхлынула кровь от его лица и мысленно попросил: «Иисусе, ну пусть только он не заметит, пусть не заметит».

— Вроде бы да, — Джон зорко взглянул на него, и мягко, осторожно спросил: «Мэтью, что с тобой?»

— Устал, — сжав зубы, ответил ему мужчина. «Просто устал, и все. Сейчас доберусь до Абано Терме, и отосплюсь. Так что ты хочешь сделать, с Мартой, я имею в виду?».

— Знаешь, — Джон повернулся к нему, и Матвей заметил жесткую складку у его губ, — я привык, что у людей, которые на меня работают, нет от меня секретов. Иначе может получиться, — он помолчал, — неразбериха. Так что, Мэтью, не надо рисковать моим терпением — я тебе этого не советую. Рано или поздно, я все равно узнаю, и тогда…, - он не закончил.

Матвей внезапно попросил: «Дай мне крошек».

Он бросил их голубям, и, наблюдая за тем, как они топчутся вокруг, сказал: «Дмитрий — мой сын».

Вероника открыла сундук, что стоял в детской, и вытащила оттуда потрепанного, серого меха, маленького медведя. «Сначала это был соболь, — женщина усмехнулась, — я его на цепочке носила. Потом они вышли из моды, а, когда Джону годик был, я про него вспомнила.

Только соболя он боялся, плакал, ну я медведя и сшила. Как же это он его называл?»

— Хороший мишка, — раздался с порога голос мужа.

— Помнишь, я его укладывал спать, и он говорил: «Мишка хороший, папа!”, и прижимал его к щеке. Глаза же из пуговиц у него? — Джон осторожно вынул из рук жены медведя — с полысевшей головой, и вдруг сказал, глядя в черные, маленькие глазки: «Скоро твой хозяин приедет».

Он увидел, как Вероника, чтобы не плакать, вцепилась зубами в костяшки пальцев, и повторил, кладя игрушку в колыбель, обнимая жену: «Скоро».

— Не беспокойтесь, синьор Маттео, — хозяин постоялого двора убрал с глаз долой увесистый мешок с золотом и улыбнулся: «К приезду его светлости герцога Орсини все будет готово.

Никаких других гостей здесь не будет, все вымоем, вычистим, повар у меня отличный…, - он вдруг замялся и покраснел.

— Ничего, — мягко сказал Матвей, — его светлость, конечно, сам не сможет отведать от его блюд, но герцог Джованни, и свита с удовольствием это сделают. И вот что еще — вызовите сюда городского врача, его светлость поручил мне обсудить с ним курс лечения, раз уж мы будем здесь.

— Конечно, конечно, — заторопился хозяин. «Вы сами, синьор, отобедаете, или у вас какие-то дела в городе?».

— Я прогуляюсь, посмотрю, как у вас тут, — Матвей поднялся, — а уж потом — за трапезу.

На узких, вымощенных крупным булыжником улицах, было тихо, только в церкви Мадонны делла Салюте медленно, размеренно бил колокол. Матвей перекрестился и, подняв голову, посмотрел вверх, на вершину горы.